— Вы предали меня.

Сначала была только тишина, а затем:

— Прошу прощения?

Он обернулся так резко, что от неожиданности она вжалась в спинку кресла.

— Вы предали меня. Как вы могли так поступить?

— Я помогала своей сестре!

Ее слова прозвучали так громко, что на мгновение он даже замер. Она помогала своей сестре. Конечно, подумал он беспристрастно, а почему он ожидал, что она поступит иначе? Он когда-то помчался сломя голову от самого Оксфорда до Лондона только бы препятствовать тому, чтобы его сестра не совершила ошибку, вступив в поспешный брак. Он больше кого бы то ни было должен понимать преданность своим родным.

— Я очень сожалею, что мы так с Вами поступили, — продолжала с достоинством Шарлотта. – Но Лидия – моя сестра. Я хотела, чтобы она была счастлива.

Почему он думал, что Шарлотта поставит на первое место его интересы? Почему он хотел, чтобы она считала их дружбу более важной, чем свои обязательства перед родной сестрой?

— И хочу Вам сказать, — продолжала она, и ее голос снизился до шепота. – Я никогда бы не позволила, чтобы Вы напрасно ждали в церкви. И… , и…

— И, что?, — спросил он с надрывом и обернулся. Он не знал, почему для него стало так важно видеть ее лицо в этот момент. Это напоминало притяжение. Он должен был видеть ее глаза и знать, что у нее было на сердце, в душе.

— И, я считаю, что вы не подходили друг другу, — сказала она. – Не то, чтобы это оправдывало поведение Лидии или сложившуюся ситуацию, но она не была бы Вам хорошей женой.

Он кивнул, в затем в его голове все встало на свои места и он ощутил такую восхитительную легкость. Им овладело светлое, почти легкомысленное чувство.

— Я знаю, — сказал он, наклоняясь ближе к ней, что бы иметь возможность вдохнуть ее запах. – И именно поэтому я возьму Вас вместо нее в жены.

Шарлотта в этот момент впервые почувствовала, что значит испытывать непреодолимое желание кого-то задушить.

— Что, — пыталась говорить она, сквозь сведенное судорогой горло, — Вы имеете в виду?

Нед высокомерно приподнял брови.

— Я не понятно выразился?

— Милорд!

— Завтра утром, — заявил он тоном, не терпящим возражений, — мы будем с Вами на нашей свадьбе. Вам еще нужно посмотреть, как на Вас будет сидеть платье Лидии. – Он послал ей злую усмешку. – И не опаздывайте.

Она беспомощно смотрела ему в спину, прежде чем выдавить из себя:

— Я не могу выйти за Вас замуж!

Он медленно оглянулся на нее.

— Это еще почему же? Только не говорите мне, что Вас тоже дожидается некий слабоумный поэт в конце аллеи.

— Нет, но… — она пыталась подыскать нужные слова, чтобы иметь возможность наконец-то закончить эту самую невероятную ночь в ее жизни. – Начнем с того, что были оглашены ваши с Лидией имена.

Он покачал головой.

— Это не важно.

— Для меня – важно. У нас нет лицензии. Если мы поженимся, это будет не законно.

Он беззаботно отмахнулся.

— К утру у меня будет специальная лицензия.

— Где Вы сможете ее достать за несколько оставшихся часов?

Он приблизился к ней на несколько шагов и, удовлетворенно блеснув глазами, заявил:

— К счастью для меня, а так же и для Вас, в чем я совершенно уверен, а Вы скоро поймете, епископ Кентерберийский планирует прибыть на венчание.

Шарлотта почувствовала, что у нее отвисает челюсть.

— Он не даст вам специальную лицензию. Не в такой скандальной ситуации.

— Забавно, — разглагольствовал он. – А я думал, что специальные лицензии существуют именно для таких случаев.

— Это – безумие! Он ни за что не позволит нам пожениться. Не тогда, когда Вы вот-вот должны были обвенчаться с мой сестрой.

Нед только пожал плечами.

— Сделает исключение, потому что мне должен.

Шарлотта осела на край письменного стола отца. Кем должен быть человек, чтобы сам архиепископ Кентерберийский был ему должен? Она, конечно, знала, что семейство Блайдонов имело большой вес в высшем обществе Англии, но не до такой же степени! Это было выше ее понимания.

— Милорд,— сказала она, нервно сжимая и разжимая руки в попытке найти неотразимый аргумент против его безумного плана. Он же разумный человек, как она поняла, общаясь с ним всю прошедшую неделю. Это было то, что привлекло ее к нему и очень понравилось.

— Да? – спросил он, усмехаясь.

— Милорд, — снова сказала она, откашлявшись. – Вы кажетесь человеком, который прислушивается к доводам рассудка.

— Вы не ошибаетесь, — поощрил он, прислонившись к столу, тесно прижавшись к ней. Их бедра были плотно, можно сказать, неприлично тесно прижаты друг к другу.

— Милорд, — опять повторилась она.

— В наших обстоятельствах, — сказал он, уже искренне развлекаясь, — разве не было бы естественней, если бы ты называла меня по имени?

— Право, ну, что Вы, — сказала она.— Если бы мы были женаты, то конечно. Но ведь мы не женаты. — О, Боже, он был непробиваем, как скала. – Возможно, — продолжала она философствовать, — когда-нибудь, поскольку… может быть…

Он коснулся ее подбородка, приподнимая лицо, и заглянул ей в глаза.

— Назовите меня Недом, — мягко попросил он.

— Я не думаю…

— Я уверен.

— Милорд…

— Нед.

— Нед, — наконец согласилась она.

Его губы изогнулись.

— Замечательно.

Он отпустил ее и слегка отодвинулся, а она, наконец, смогла дышать.

— Нед, — сказала она, словно пробуя на вкус его имя. – Я думаю, что тебе нужно сосредоточиться и проанализировать то, что ты предлагаешь. Уверена, ты поймешь всю абсурдность происходящего.

— Действительно? – проговорил он, растягивая слова.

— Мы познакомились только на этой неделе, — сказала она умоляюще. – Ты меня совсем не знаешь.

— Он пожал плечами.

— Я знаю тебя гораздо лучше, чем Лидию, а на ней я собирался жениться.

— И хотел? – прошептала она.

Он придвинулся и взял ее за руку.

— И в половину не на столько, как на тебе, – пробормотал он.

Его губы приоткрылись, но с них не сорвалось ни звука, только мягкий вздох. Он притянул ее еще ближе… ближе…, а затем его рука обняла ее за талию, и она почувствовала все его тело.

— Нед, — с трудом удалось ей прошептать, но он прикрыл ее губы указательным пальцем.

— Шшш, — прошептал он в ответ, — Я хотел сделать это все время.

Его губы нашли ее, и если он и испытывал к ней гнев, то его совершенно не было в его поцелуе, который был нежен, мягок и ласкающим едва ощутимым прикосновением. И все же он захватил ее всю, до самых кончиков пальцев на ногах.

— Тебя уже целовали прежде?

Она отрицательно покачала головой. Его улыбка в ответ была очень самодовольная и очень по-мужски удовлетворенная.

— Чудесно, — сказал он, прежде чем снова приникнуть к ней.

Кроме этого в поцелуе чувствовалось желание, переходящее в потребность. Его рот требовательно, с жадностью прикасался к ней, тогда как руки прижимали ее к его телу все крепче и крепче. Шарлотта ощутила слабость в ногах, когда ее тело таяло в его объятиях. Чтобы не потерять равновесие, она схватилась за его плечи, такие сильные и горячие сквозь тонкую ткань его рубашки. Это, поняла она где-то в глубине своего существа, было желание. Яркое, горячее, непреодолимое желание, а Лидия была дурой, что… Лидия! Милостивый Боже, что она творит?

Шарлотта стала выворачиваться из обнимающих ее рук.

— Мы не должны этого делать! – задыхалась она.

Глаза Неда были затуманены, а его дыхание прерывистым, но, тем не менее, ему удалось взять себя в руки и спросить:

— Почему нет?

— Ты должен жениться на моей сестре!

Он удивленно приподнял бровь.

— Ну, хорошо, — ответила она, смущаясь. – Думаю, что больше не должен.

— Трудно жениться на замужней женщине.

— Право же, — сглотнула она. – Конечно, она еще не замужем.

Он уставился на нее, еще больше приподнимая брови. Это, несчастно подумала Шарлотта, еще более эффективно, чем слова.