— Кристофер! — в ужасе воскликнула Эриенн, ее охватила полнейшая паника, и она прижала одну руку к груди, а второй рукой попыталась закрыть треугольник между ног. — Убирайтесь! Убирайтесь отсюда!

Он протянул руку к ее халату:

— По вашему голосу я понял, что у вас неприятности, миледи, и решил, что вам может потребоваться помощь. — Он как ни в чем не бывало протянул ей одежду. — Вам это не нужно?

Хотя для того, чтобы принять помощь, Эриенн потребовалось пойти еще на одну жертву и показать свое обнаженное тело, она схватила халат без промедления и прижала его к груди. Сверкнув глазами, Эриенн указала рукою на дверь:

— Вон! Убирайтесь вон! Немедленно!

— Но в коридоре Эгги, — возразил Кристофер, чуть улыбаясь.

Зеркало позволяло ему видеть соблазнительное отражение наиболее выдающейся части ее спины.

— Я принес вам одежду, но Эгги поднялась наверх, и мне пришлось скрыться здесь, чтобы не быть замеченным.

— Я же сказала вам оставить одежду в пещере! — сквозь зубы прошипела Эриенн.

— Но там же крысы и вообще разные насекомые, мадам. — В его глазах плясали веселые чертенята, когда он намекал на ее брезгливость. — Я не хотел, чтобы они поселились в вашей одежде.

Эриенн признала оправдание разумным, потому что одна лишь мысль о грызунах в одежде заставила ее содрогнуться, однако она быстро возразила:

— А если Эгги обнаружит вас здесь?

Кристофер вяло пожал своими широкими плечами, демонстрируя, что его это не волнует:

— Я запер дверь. Она, без сомнения, подумает, что вернулся ваш супруг, и уйдет.

— А если вернется Стюарт? — раздраженно спросила Эриенн, — Вам ведь придется посмотреть на него через прицелы дуэльных пистолетов.

Он усмехнулся и снова взглянул в зеркало, восхищаясь узкой линией ее талии и округлыми ягодицами.

— Я позабочусь об этом, когда придет время.

Заподозрив неладное, Эриенн обернулась и тут же тихо вскрикнула при виде отражения своей обнаженной спины в амальгамированном зеркале. Издав глухой яростный вопль, она бросилась вперед со сжатым кулаком, однако Кристофер со смехом поймал ее руку и держал, несмотря на попытки Эриенн освободиться.

— Наконец-то я поймал вас, миледи, — Он широко улыбался, а глаза его блестели. — И вам не удастся от меня скрыться, пока я не выскажусь.

— Вы полагаете, что можете ворваться сюда, как взбесившийся сумасшедший, не думая о приличиях, и заставить меня слушать вас? — Гнев Эриенн разгорался при мысли, что Кристофер может счесть ее легкой добычей своей прихоти. — Неужели вы полагаете, что произошедшее в карете дает вам право приставать ко мне в моей же спальне?! Вот уж нет, сэр! Я не хочу выслушивать никаких ваших признаний. Я настаиваю на том, чтобы вы ушли прежде, чем вас здесь обнаружит Стюарт!

Она яростным рывком натянула на себя халат и уже собиралась оставить Кристофера в спальне одного, как вдруг сильные руки приподняли ее над полом и, несмотря на яростное восклицание, прижали к крепкой груди.

— Эриенн, выслушайте меня, — произнес Кристофер, становясь серьезным.

В сине-фиолетовых озерах вспыхнул огонь. Эриенн не уступала, потому что боялась, что происшествие в карете может повториться, и с еще более катастрофическими последствиями.

— Я закричу, если вы немедленно не уйдете! Клянусь вам, Кристофер.

Мускулы на его щеках напряглись и вздулись, когда их взгляды скрестились. Кристофер понял, что слова, которые он хотел сказать, лучше оставить до более спокойной минуты, но он надеялся в конце концов решить это дело.

— Я оставлю вас в вашей безгрешной постели, мадам, — прорычал он, — но сначала мне потребуется кое-что от вас, и я этого добьюсь!

Склонившись над ней, Кристофер приоткрыл своим ртом ее губы, и сердце Эриенн внезапно упало, когда она поняла, что он собирается сделать. Она предприняла слабую попытку отвернуться, зная, как расслабляет его поцелуй, но взгляд Кристофера пронзал насквозь, парализуя ее волю. Его губы прикоснулись к ее губам, и словно влажная, горячая комета пронеслась через Эриенн, воспламенив ее. Это был страстный, безумный поцелуй, который лишил ее тело всех ощущений и сокрушительной мощью неиссякаемого пыла обратил в пепел вялое сопротивление. Его рот прижимался к ее рту, наполняя его освежающим теплом до тех пор, пока Эриенн не оказалась поглощенной этой сладостью. Появившаяся в теле слабая дрожь рассеяла решимость Эриенн и сломила ее волю, но Кристофер продолжал целовать ее.

Казалось, прошла вечность, прежде чем он поднял голову. Тут его пылающий взор вонзился в Эриенн, и он, не говоря ни слова, отнес ее на кровать. Эриенн осознавала свою незащищенность и боялась, что не сможет даже поднять руку, чтобы отстранить Кристофера, если он решится взять ее. Взор серо-зеленых глаз проникал в самые глубины ее сознания, и она вряд ли заметила, как очутилась на кровати. Когда Кристофер отвернулся, она испытала самые противоречивые чувства — от облегчения до разочарования. Эриенн не хотела, чтоб Кристофер уходил, но она не могла просить его остаться. В следующую секунду он был у дверей, а затем исчез.

Эриенн натянула покрывала на плечи и свернулась под ними в плотный, жалкий комочек. Случившееся в этот вечер был тяжелым испытанием для ее чувств, и она не могла остановить дрожь. Тело ее было подобно натянутой тетиве, которая звенит после того, как стрела уносится прочь. Эриенн сжала зубы и попыталась унять бурю поднявшихся чувств, однако никакими усилиями не могла добиться успокоения.

Со стоном отчаяния она поднялась и, сорвав полотенце с головы, сбросила его на пол. Из-за холодных сырых волос дрожь усилилась, и Эриенн, подойдя к очагу, уселась возле него на скамеечке. Склонив голову над коленями, она растрепала длинные пряди перед жарким огнем и стала сушить волосы, расчесывая их. Хотя от распространяющегося тепла кожа ее согрелась, нервное напряжение не спадало.

Эриенн вернулась к постели и решительно заставила себя подумать о чем-то, что отвлекло бы ее. Ее внимание было сосредоточено на темных очертаниях, и, упрямо подавляя волевыми усилиями призрачные видения Кристофера, она представила большую, прихрамывающую фигуру супруга. Воспоминание об этом несчастном стало терзать ее совесть, и постепенно дрожь унялась. Чтобы усилить отрезвляющее действие своих размышлений, Эриенн стала припоминать те месяцы и минуты, которые прошли с момента ее первой встречи с лордом Сэкстоном. Воспоминания начали переплетаться в ее сознании, создавая расплывчатые картины и перемешивая их до тех пор, пока не свились в беспорядочное месиво событий, утративших связь с реальностью. Как будто в сумрачной дымке, Эриенн увидела зияющую пасть со смертельно смыкающимися длинными клыками, а затем водяные гейзеры, взметнувшиеся вверх под ударами черных копыт. Фигура в плаще слетела с гарцующего коня и понеслась к ней через брызги несущихся вод.

Эриенн слегка вздохнула, обретя защиту в объятиях сна. В ее сновидениях стали возникать образы, которые диктовались волею ее разума. Ей снилось, что она стояла посреди развевающихся полотен ткани, концы их, казалось, терялись в вечности. В растерянности она бросалась то в одну, то в другую сторону, однако шелковые полотнища пастельных оттенков не выпускали ее. Затем из бледной дымки по направлению к ней медленно заковыляла тень в темном плаще. Эриенн кинулась бежать, однако не могла сдвинуться с места, а тень надвигалась на нее до тех пор, пока мир вокруг Эриенн не превратился в черную пустоту. Оцепеневшую, беспомощную Эриенн куда-то несло, она хотела сесть, или встать, или закричать, но была парализована в этом аду и не могла пошевельнуться.

Внезапно чьи-то сильные руки остановили ее и потянули назад. Эриенн почувствовала, как по ее спине волнами пробежал жар прижавшегося тела. Ее сознание пыталось вернуться к действительности, потому что во сне она никогда не испытывала таких ощущений. Хотя перед глазами у нее продолжала оставаться та же черная пустота, что и во сне, ее чувства подсказали, что реальность вернулась к ней в мужском образе. Ее фантазия была по-прежнему тесно переплетена с рассудком, и отделить одно от другого было невозможно, потому что он был для нее тьмою, живой и теплой, но без тела и лица, которые она могла бы узнавать. Внезапно Эриенн охватил страх, что это вернулся ее бесстыдный мучитель, чтобы лечь с нею в кровать, и она, тихонько вскрикнув, вскочила. Чья-то рука удержала ее, а скрипучий шепот успокоил: