В смятении от увиденного Эриенн вернулась в свою спальню. Ее, разумеется, не касалось, о чем говорит муж с другими людьми. У нее не было ни права задавать ему вопросы, ни смелости, чтобы решиться на это. Однако представшая только что перед ней сцена заинтриговала ее. Женщина явно не испытывала страха перед лордом Сэкстоном, потому что свободно прикасалась к нему, чего жена делать не осмеливалась.

Несколько позже Эриенн присоединилась к Лестерам за завтраком, и удивление ее усилилось, когда ей сообщили, что лорд Сэкстон уехал. Поскольку у них были смежные комнаты, Эриенн показалось довольно странным, что он воздержался от того, чтобы зайти в ее спальню и сообщить об отъезде лично.

— Он не сказал, когда вернется? — поинтересовалась она.

— Нет, дорогая, — любезно ответила Энн. — Но заверяю вас, вам некогда будет скучать о нем. Сегодня вечером мы отправляемся на бал, и у вас будет столько развлечений, что не останется времени на то, чтобы думать о муже.

Эриенн подвергла сомнению заявление этой женщины. Стюарт Сэкстон был не из тех людей, о которых легко забыть. Его ужасный вид, словно тяжкий груз, камнем лежал у нее на душе в любое время дня.

В тот вечер, когда она одевалась на бал, к ней в спальню была доставлена маленькая шкатулка, обитая шелком, и безупречно одетый слуга, который принес ее, торжественно объявил, что это подарок от лорда Сэкстона. Шкатулку сопровождала записка, написанная размашистым почерком и подписанная единственным инициалом «С», где содержалась просьба оказать честь фамилии Сэкстонов и надеть подарок на бал. Эриенн удивлял тот возвышенный стиль, в котором муж передавал ей сообщения и подарки. Она не считала, что он в последнее время стал застенчив, и опасалась, что его отсутствие является следствием растущего раздражения в отношении нее.

Когда Эриенн приподняла крышку и увидела бархотку с тройной ниткой жемчуга, которая лежала на подушечке из роскошного голубого шелка, опасения ее развеялись. Вряд ли муж стал дарить ей такие дорогие украшения, если бы сердился на нее.

Застежку украшали маленькие бриллианты и большой сапфир, еще большее количество таких же драгоценных камней оживляли пару жемчужных серег, которые дополняли парюру[1]. Подарок был гораздо дороже, чем она того заслуживала, размышляла Эриенн, припоминая ночные сны, которые, вернувшись, служили ей укором. Для их супружеской жизни было бы гораздо благотворней, если бы она держала свои фантазии в рамках, более приличествующих жене.

Пытаясь выполнить просьбу лорда Сэкстона и предстать в благородном виде, Эриенн выбрала к драгоценностям бледно-голубое платье. Белое фишю, отороченное тончайшими кружевами, которые были расшиты мелким неровным жемчугом, скромно обнажало ее плечи. Крошечные пучки мелкого жемчуга прятались в рядах стежков атласной юбки. Тесси расчесала ее волосы назад и старательно завила их в массу колечек, которые ниспадали нежными рядами от темени до затылка. Ее отражение в зеркале с надетыми ожерельем и серьгами свидетельствовало о том, что она, по крайней мере, не нанесет ущерба роду Сэкстонов.

Эриенн слышала от матушки о балах и ассамблеях высшего общества и довольно сильно нервничала по поводу своего первого опыта. Когда они прибыли на место, Энн представляла ее разным лордам и их дамам в качестве новой госпожи Сэкстон-холла, весело разъясняя, что поместье находится так же далеко к северу Англии, как и Лондон — к югу. Поддерживая поток оживленной болтовни, женщина не оставляла времени на серьезные вопросы, а если кто-то проявлял повышенное любопытство, она со смехом увлекала свою гостью к следующей группе.

Казалось, что Лестеры были знакомы почти со всеми присутствующими, потому что круг возле них становился все шире. Эриенн начала гадать, придет ли когда-нибудь вообще конец этим формальностям. Представления переплетались с комментариями по поводу событий во Франции. Все были в ужасе от жестоких убийств политических заключенных на улицах Парижа и быстро соглашались с тем, что в Англии такого произойти не могло. Ужасало сообщение о том, что король сидит в тюрьме, и в уме обычного англичанина не укладывалось то, что многие ожидают в ближайшее время его казни.

Несколько дам, жаждущих переговорить с Энн, пробились вперед Эриенн и разъединили ее с пожилой парой. Предоставленная более или менее самой себе, Эриенн воспользовалась возможностью осмотреть дом. В комнатах, хотя и элегантных, было несколько душновато, и, чувствуя необходимость вдохнуть глоток свежего воздуха, Эриенн направилась к высоким стеклянным дверям, которые вели на узкий балкон. Она была уже почти у цели, когда ее схватил за руку джентльмен в атласном камзоле. Эриенн в удивлении оглянулась и обнаружила, что перед ней с самодовольной улыбкой стоит лорд Тэлбот.

— О, Эриенн! Очаровательная крошка Эриенн!

Он был поражен своей удачливости и лишь слегка маскировал похоть, светящуюся в его глазах, пока горячо оценивал ее.

— Дорогуша моя, вы просто замечательно выглядите. Потрясающе, что делает с человеком приличный наряд!

Эриенн попыталась вежливо высвободить свою руку, однако лорд Тэлбот бросил вокруг величавый взгляд, не замечая, очевидно, ее попыток, и изогнул крашеную бровь:

— Вы здесь… без сопровождения?

— О нет, милорд, — поспешила Эриенн заверить его. — Я здесь с Лестерами. Нас… э… разлучили…

— Мы хотите сказать, что ваш муж?..

Он не закончил вопрос со значительным подтекстом, оставив его висеть в воздухе.

— Н-нет, — запнулась Эриенн, ощущая всю тяжесть подразумеваемого невнимания. — Я имею в виду… У него срочные дела в другом месте.

— Ай-ай-ай! — Он с легким презрением поджал губы, отчего кончики его тонких, напомаженных усов искривились. — Что за мысль! Предоставить самой себе такую очаровательную супругу! Что ж, из того, что слышал о нем, я вполне могу понять его нежелание появляться в обществе и причины, по которым он избрал носить эту чудовищную маску. Бедняга!

Спина Эриенн распрямилась, и ее саму удивило то горячее негодование, которое она испытала от этих инсинуаций, направленных против ее мужа. В конце концов, она и сама это прекрасно знала.

— У меня нет никаких оснований полагать, милорд, что лорд Сэкстон чем-то отличается от людей.

Найджел Тэлбот положил руку на бедро Эриенн, наклонился к ней ниже, получив таким образом возможность без помех рассматривать сверху очертания ее груди под фишю.

— Скажите мне, дорогуша, — прошептал лорд Тэлбот, — как он на самом деле выглядит под маской? Неужели этот бедняга так ужасно обезображен шрамами, как все думают?

Эриенн застыла, пораженная таким оскорблением:

— Если бы он хотел, чтобы об этом было известно, милорд, то, я уверена, он отказался бы от ношения маски.

— Возможно ли это, — выпрямился Тэлбот и, быстро оглядевшись по сторонам, прижал сильно надушенный кружевной платок к губам, как бы подавляя готовящийся вырваться смешок, — что даже вы не знаете, как он выглядит?

— Я видела его в темноте, — заявила Эриенн, нервничая от надменных насмешек.

Это был тот самый момент, когда она желала бы появления лорда Сэкстона. Она не сомневалась, что одного его присутствия оказалось бы достаточно для того, чтобы заставить смолкнуть это приглушенное хихиканье и побледнеть даже нарумяненные щеки лорда Тэлбота.

— В темноте, говорите? — понимающе сверкнул он глазами.

Высокомерно задрав нос, Эриенн отказалась отвечать ему. Она не собиралась тешить распущенность этого человека, разъясняя, что речь идет о том моменте, который не имеет никакого отношения к интимной стороне жизни супругов.

Тэлбот не был обескуражен. Он медленно и намеренно дерзко изучал ее мягкое и грациозное великолепие.

— Есть что-то в браке такое, отчего красота женщины всегда усиливается. Я должен поздравить вашего супруга с его превосходным вкусом, по крайней мере в выборе жены. Тем не менее я пожурю его за небрежное отношение к столь прелестному существу.