Ройс разрезал ее путы, и она тут же натянула рубашку на тело. Он схватил ее за руку и потащил к Торольфу, который, подавленный, стоял неподалеку.

— Итак, она — это юноша? И ты допустил, чтобы я ее высек?! Что ты хотел скрыть? Что она — женщина? — гневно спрашивал Ройс.

— Он хотел защитить меня, — ответила за него Кристен.

Ройс быстро повернулся к ней, но ярость, наполнявшая его глаза, не испугала ее.

— И вовсе она не немая, и язык наш она понимает! Во имя всех святых, ты мне скажешь, почему ты не открыла рот и не спасла себя от порки?

— Чтобы спасти себя от саксов. Они могли изнасиловать, — просто сказала она.

В ответ раздался его грубый смех. — Посмотри на себя. Ты слишком велика для моих мужчин, неужели непонятно? И совсем непривлекательна, девка.

Это он сказал по злобе, но ее эти слова обидели.

— Что ты теперь сделаешь со мной? — рискнула она спросить.

Ройса злило, что она никак не отреагировала на его оскорбления.

— Ты будешь работать в доме. Обращаться с тобой будут так, как ты сама заслужишь. Ты поняла?

— Да.

— Теперь объясни им.

Кристен посмотрела на Торольфа и Отера, который приблизился к нему.

— Он собирается взять меня в дом, заложницей, чтобы держать вас в повиновении. Но это не должно изменить ваших планов. Обещайте мне, что убежите, как только представится случай. Если кому-нибудь удастся добраться домой, пришлите сюда моего отца.

— Но он убьет тебя, если мы убежим.

— Сейчас он просто зол, потому что ему пришлось высечь женщину. Не думаю, что он убьет меня.

Отер согласно кивнул.

— Мы будем пробиваться к датчанам на север. У них есть корабли.

— А я буду стараться делать так, чтобы вы всегда знали, как идут у меня дела. Не беспокойтесь обо мне.

— Довольно! — рявкнул Ройс и оттолкнул ее к Вайте. — Веди ее в дом, и пусть женщины ее искупают.

Когда они удалялись, он увидел красные рубцы на ее спине и призвал все свое самообладание, чтобы говорить с Торольфом спокойно.

— Я знаю, что она сказала больше, чем я просил. Я скажу тебе коротко. Только попытайтесь бежать или напасть на моих людей, и я позабочусь, чтобы она сама захотела умереть. И помните — я слов на ветер не бросаю.

Кристен почувствовала себя неловко, когда переступила порог дома саксов. Большой зал, через который они шли, был вытянут в длину и больше по размеру, чем в доме ее отца, но она представляла себе, как все должно выглядеть в таком просторном помещении. У них дома в зале не было навесного потолка, и это превращало комнату в каменную пещеру, такую холодную в зимнее время, что семья предпочитала проводить вечера в кухне. В доме саксов потолок был, и все равно комната казалась достаточно высокой.

Кухня здесь от других комнат ничем не отгорожена, как у них дома, на чем очень настаивал прадедушка, потому что дым был ему неприятен. Здесь готовили на длинной каменной печке, занимавшей почти половину задней стенки. Слева за печкой лестница вела наверх. Стену справа занимал большой камин, но он был холоден и пуст и наверняка не использовался в летние месяцы.

Пол был деревянный, и при ходьбе Кристен ощущала под ногами пустоту. Внизу наверняка помещался подвал. Между двумя большими окнами на полу лежал ковер, на нем стояли стулья и табуретки, ткацкие станки и мольберт для вышивания. Двери и окна были распахнуты настежь и пропускали в дом свет и теплый воздух. У окон напротив стояла большая пивная бочка, а вокруг стулья и несколько столов, предназначенных, видно, для игры. На длинном столе вперемежку с инструментами лежало оружие, недоделанные табуретки, деревянные сосуды для питья на разных стадиях изготовления. У стола Кристен увидела мужчину, который был занят тем, что приделывал к рукояти плетки тонкие полоски кожи. Она вздрогнула и острее ощутила боль в спине.

Кроме мужчины с плеткой в комнате находилось семеро женщин — миниатюрных и хорошо ухоженных. Одна, одетая лучше других, поднялась и велела Вайте остановиться. Ее глаза блистали той же небесной синевой, что и у того огромного воина в лесу, которого, как надеялась Кристен, уже не было теперь в живых.

На взгляд Кристен, женщина была очень хороша собой, если бы не ее мрачный взгляд. Судя по тону, каким она разговаривала с солдатом, это была хозяйка дома. Кристен не удивляло, что у предводителя саксов такая красивая жена. Она могла бы позавидовать и ей, имеющей такого красавца-мужа, если бы не была пленницей этого человека.

— Как ты посмел привести его в дом? — спросила женщина и подошла ближе.

— Он — это она, миледи, и лорд Ройс приказал, чтобы женщины ее искупали.

— Женщина? — Дама подошла еще ближе и ощупала Кристен взглядом с головы до ног. Потом покачала головой. — Нет, это исключено.

Вайте схватил длинную косу Кристен и перекинул через плечо, чтобы дама могла ее видеть.

— Лорд Ройс высек ее, и тут же все открылось. — Он грубо повернул Кристен. — Это спина не мужчины.

— Нежная кожа и длинная коса еще ни о чем не говорят.

Вайте ухмыльнулся.

— Милорд убедился другим способом, и вы сами увидите, когда она будет мыться.

Дама пренебрежительно фыркнула.

— И что нам с ней делать после купания?

Вайте пожал плечами:

— Она остается в доме для посильной работы, миледи.

— Что это нашло на Ройса? — запричитала дама. — Привел в дом какую-то язычницу.

— Он хочет использовать ее, чтобы…

— Ну, конечно, — снова фыркнула она, — он будет использовать ее в том же качестве, что и сами викинги!

— Может, и так, — осклабился Вайте. — Но прежде всего она заложница.

— Ну, ладно. Если ее надо мыть, то принеси ключ от цепей. Но сначала отведи ее в ванную и оставь с ней двоих для охраны, пока я объясню женщинам, что нужно делать. Им это понравится так же мало, как и мне.

Кристен осталась с Иландом и Альдоусом, хотя и не знала, кто из них кто; просто Вайте позвал их по именам, когда они проходили через зал. Маленькая ванная комната находилась под лестницей. Одна дверь из нее вела на улицу, там можно было набрать воды из колодца, другая — в кухню. Деревянная ванна была слишком большой для одного человека, но, кажется, саксы не моются вместе.

Обоих мужчин Кристен принимала за обслугу и всем своим видом старалась это показать. Оба невысокого роста, смуглые, один старый, другой молодой. Они могли быть отцом и сыном. Мужчины смотрели на нее с ужасом, как будто готовились к неприятностям, когда она решит исчезнуть, а им придется ее удерживать.

Но у Кристен и в мыслях не было убегать. Она так обрадовалась неожиданно представившейся возможности искупаться, ведь теперь ей не нужно скрывать, что она женщина. Глина, которой она нарочно мазалась, чтобы никто не заметил нежности ее кожи, превратила ее жизнь за эту неделю в настоящее испытание. Если бы ее не заставили принять ванну, она сама, наверное, умоляла бы об этом.

Пришел кузнец и снял с нее цепи, но оставил их лежать на полу, вместо того чтобы унести с собой. Кристен тут же села на скамейку и стянула сапоги — ей хотелось рассмотреть растертые оковами щиколотки. Кожа была красной, но не кровила. Ничего, она быстро отдохнет, если не надо будет носить цепи.

Сидя на скамейке, Кристен расплетала косу, пока несколько молодых саксов носили ведрами с улицы воду. Никто, конечно, не будет утруждать себя тем, чтобы подогревать воду, поскольку ванна была уже почти полна. Но ей это было безразлично, она привыкла купаться в холодной воде.

В ванную набилось человек пять женщин, не считая дамы, что осталась стоять в дверях. У Кристен даже зарябило в глазах, и она встала.

— Я могу сама помыться.

— Слава тебе, господи! — всплеснула руками дама. — А я уж думала — как с тобой объясняться?

— Я все прекрасно понимаю. Я должна искупаться и с удовольствием это сделаю, и мне совсем не нужна помощь.

— Тогда ты ничего не поняла. Лорд Ройс приказал, чтобы тебя помыли женщины, и они это сделают.