– Я должен наказать тебя за то, что ты прятала их от меня.

Эти слова ее не испугали. Он смотрел на нее так, что никакие слова о наказании не воспринимались всерьез. Наоборот. Приятное ощущение разлилось по всему ее телу до кончиков пальцев ног. Последовал новый поцелуй.

Прошло некоторое время, прежде чем она смогла вздохнуть снова. А нужно ли дышать? Особенно когда эти опытные губы ощупывали ее лицо и шею. Она едва заметила, как с нее была сорвана рубашка. Но зато она почувствовала, как его зубы вгрызлись в ткань, которой она обматывалась, а руки быстро разматывали эту ткань.

Все, что с нею происходило, выходило далеко за рамки ее жизненного опыта. Где-то в глубине ее сознания теплилась мысль, что раздевание ее является одним из разоблачений ее обмана, но в чем она была абсолютно уверена, он нисколько не удивлялся обману. Тогда зачем все эти поцелуи? Она не могла довести до конца эту мысль – он целовал и смотрел на ее обнаженную грудь.

– А вот это – преступление, любовь моя, что ты делаешь со своей красотой.

Этот мужчина мог бы вогнать ее в краску своим взглядом. Но его слова… Мелькнула мысль, везде ли ее кожа одинаково розовая. Но в этот момент его язык пошел по красным линиям, натертым тканью под грудью. А его руки покрыли грудь и начали массировать ее. Она делала бы то же самое, если бы сняла бандаж… Но когда он взял ее грудь в рот, она уже вообще ничего не думала, только чувствовала.

В отличие от Джорджины, Джеймс умел все и умел в совершенстве. Ему даже не нужно было особо стараться. Все получалось само собой. Тем более что девушка с энтузиазмом отвечала на его ласки. И было неясно, кто кого соблазняет.

Господи, она оказалась такой страстной, что даже он, опытный женский сердцеед, не мог подозревать об этом. Нежные черты ее лица, которые он хорошо знал, стали прекрасными в обрамлении темных волос. Он даже не воображал себе, даже не догадывался, каким восхитительным могло быть ее тело – ее груди, такие совершенные, ее талия, такая узкая… Он целовал ее попку, которую оголил, и обещал себе, что в будущем посвятит больше внимания этому замечательному месту, но сейчас…

Джорджина не была абсолютно несведуща в любовных делах. Она много раз подслушивала разговоры своих братьев, их иногда очень грубые слова, которыми они все это описывали, но представления об этом она имела. Но она не думала никогда, что это может произойти с ней… До этого случая, когда она чувствовала все его тело всем своим. Кожу кожей, его жар сливался с ее жаром.

Она даже не заметила, как оказалась раздетой полностью. Но поняла, что она уже голая. Другие ощущения целиком овладевали ее вниманием. Он лежал на ней, прижимая ее к кровати. Окружая и подавляя ее. Она подумала, что могла бы быть раздавленной, но не была такою, вовсе нет. Его большие руки держали ее лицо, когда он целовал и целовал ее, медленно, нежно и настойчиво. Его язык лизал ее.

Она не хотела, чтобы что-нибудь из того, что он делал, прекратилось. Она на миг подумала было, а может быть, ей все это прервать, по крайней мере сделать попытку?… Говоря откровенно, она понимала, единственное, что нужно, это соглашаться и принимать все как есть. Но так ли?

Как совместить два противоположных отношения к нему? До этого она держалась от него как минимум на десять футов. Нет, на двадцать. А сейчас ей не хотелось бы, чтобы их разделял даже дюйм. Может быть, завтра она спросит себя, что же произошло?

– Капитан? – спросила она между поцелуями.

– Гм?

– Вы занимаетесь любовью со мной?

– О да, моя дорогая девочка.

– Вы действительно думаете, что так надо?

– Абсолютно. Это лечение от всех твоих болезней.

– Вы шутите?

– Нет. Твоя тошнота, твой жар, дорогая девочка, ничто иное как влечение… ко мне.

Она хотела его? Да она его терпеть не могла! Но тем не менее все, что он сказал, объясняло, почему она получает удовольствие. А может быть, одному из партнеров не обязательно любить другого. Все это так возбуждало. Да, она желала его, по крайней мере вот этого самого.

«Но вам нужно было спросить моего разрешения, капитан…»

Она этого не сказала, а только подумала. Ей надоело удивлять его. Она обняла его.

Он пристроился между ее ног. А она расставила их как можно шире, чтобы ему было удобней. Его губы встретились с ее губами, потом проскользнули к шее, потом снова к губам. Он выпрямился, хотя ей приятно было ощущать его тяжесть. Но зато она почувствовала усиленное давление внизу и, Боже, даже жар… Она ощущала его… толстый и твердый, прижимающийся так сильно, пробиваясь в нее. Она знала его тело, знала, что входит в нее. Она не боялась… но никто не говорил ей, что это будет так больно.

Она вскрикнула от боли и удивления.

– Капитан, я никогда не делала этого раньше.

Он снова навалился на нее всем своим весом. Его лицо прижалось к ее шее, его горячие губы ласкали ее кожу.

– Да я это и сам понял, – слышала она его слова. – И думаю, что тебе можно бы называть меня Джеймсом.

– Я это учту, но не будете ли вы возражать, если я попрошу вас прекратить все это?

– Да.

«Он что, смеется? Все его тело трясет».

– Я сказала что-нибудь не то? Что-нибудь грубое?

Действительно, он смеялся, громко.

– Прости, моя любовь, клянусь, я бы да, но… Милостивый Боже?… Не полагаешь ли ты, что… Ты была так нежна… О, черт подери.

Он улыбнулся.

– Дорогая, я не могу, даже если хотел бы. Да и нет нужды. Боли больше не будет. – И он продолжил.

Ее глаза горели, она получала чувственное удовольствие.

– Ты все еще хочешь, чтобы я прекратил?

– Нет.

– Слава Богу!

Его слова вызвали у нее улыбку. Его поцелуй вызвал у нее стон. Медленные движения его губ стократно усиливали ее блаженные ощущения. Радость росла пока оба они не испытали до конца самое большое блаженство в своей жизни.

Удивленная, Джорджина с трудом могла поверить, что все это произошло с нею. Она прижалась к мужчине, который показал ей, на что способно его тело. Чувство благодарности – желание сделать ему приятное, целовать его – охватило ее. Она продолжала держать его в своих руках, ласкать его, в конце концов она поцеловала его так нежно, так мягко, что он может быть, даже не ощущал этого.

Но он чувствовал все. Джеймс Мэлори, победитель женщин, утонченный аристократ, пребывал в таком состоянии, что ощущал каждое ее движение, всякое прикосновение, и был тронут ее нежностью. Никогда он не испытывал ничего подобного, и это обстоятельство даже пугало его.

– Теперь я понимаю, почему люди этим занимаются.

Джеймс вздохнул с облегчением. Она сказала именно то, что ему необходимо было услышать. Некая толика бессмыслицы, позволившая представить вещи в их истинной перспективе. Она была настоящей женщиной, хотя и начинающей.

Но она не отличалась от любой другой женщины, которую ему удавалось соблазнить. После распознания ее не осталось ничего, что могло бы сохранить его интерес. Тогда почему же он не отделался от нее и не отослал ее в собственную постель? Потому что он все-таки недостаточно сильно этого хотел.

Он приподнялся на локтях и стал пристально глядеть на нее. С ее лица еще не сошел румянец, губы ее распухли. Он нежно провел по ним пальцем. Мягкий взгляд ее бархатно-коричневых глаз, который почему-то привел его в восхищение, безусловно, уже не тот взгляд, к какому он привык. Обычно ее глаза выражали нервозность, расстройство или крайнее раздражение, такое забавное в сочетании с ее мальчишеской маской. Слава Богу, он забыл о том ее маскараде и причинах для него. Но не ее ли тайна должна питать его интерес к ней?

– Этим, Джордж?

Его поползшая вверх бровь яснее всяких слов говорила, что Джорджина рассмешила его. Ну и что? Его манерность не казалась теперь досадной, ибо делилась на двоих.

– Это было не очень романтичное звучание, не так ли? – мягко спросила она, внезапно почувствовав невероятный стыд.