КТО

ДЕЛАЕТ

КИНО?

Хочу объясниться по поводу вопросительного знака.

На первый взгляд, он совершенно лишний. В съемках фильма

участвуют десятки, если не сотни людей. И среди них сценарист, оператор,

художник, актеры, композитор, режиссер. Их имена упоминаются в

титрах, стало быть, они и делают кинокартину. Это ясно всем.

У всякого произведения искусства есть два обязательных слагаемых:

название и автор.

Вы берете в руки книгу. На обложке написано: «Лев Толстой. «Анна

Каренина». Вы знаете, что Лев Толстой — это автор романа.

Вы идете в театр. Покупаете программку, читаете: «А. П. Чехов.

«Вишневый сад». Далее перечислены фамилии режиссера и

исполнителей. Но вы точно знаете, что сочинил пьесу именно Антон Павлович

Чехов. Он ее автор.

В общем, дело это настолько привычное и естественное, что вы даже

не задумываетесь над ним.

Но вот, как только вы попадаете в кинозал, привычное и естественное

меняется: в титрах полнометражного художественного фильма нет

строчки, на которой было бы написано: автор фильма такой-то...

Так что же, выходит, кино — искусство особое, живущее

против правил, без автора? Маловероятно. Кто же он — один человек или

все люди, чьи имена проходят перед нами в первые минуты на

экране?

Вопросительная интонация возникла сама собой, как только мы

взглянули на привычное иным взглядом.

Признайтесь, отправляясь в кинотеатр, вы не думаете, что идете на

встречу с чудом. Вы привыкли к кино так же, как к автомобилям или

самолетам: изобретения, кажется, недавние, на глазах прадедов

появившиеся, а уже стали обычным, будничным явлением, без них нормальной

ежедневной жизни и не представишь.

Да, наш век атомных реакторов и космических полетов притупил в

нас чувство нового как чего-то потрясающего, ошеломительного. Даже

чувство удивления как бы стерлось от... слишком частого удивления.

На фоне лазера какое уж это «чудо двадцатого века» — кинематограф!

Его давным-давно и забыли так называть.

Сколько помню себя, помню и ближайший к дому кинотеатр —

колонны, лепнину на потолке, огромную люстру. В фойе на эстрадную

площадку выходил певец и под аккомпанемент оркестра пел модную

песенку, без которой мы не представляли себе «полноценный» киносеанс:

Эх, не пускает мама

На стадион «Динамо»,

Не понимает мама —

Там мои друзья,

Мне без них нельзя...

У певца было экзотическое имя: Лео Стех. Он запомнился не меньше,

чем самые популярные фильмы тех лет, которые шли после его

выступления: «Мичурин», «Весна», «Кубанские казаки», «Адмирал Нахимов».

Это было в конце сороковых годов.

Теперь строят другие кинотеатры. Они гораздо просторнее, но

эстрадной площадки, как правило, уже нет. Вместо нее в фойе — игральные

автоматы, а музыка звучит из громкоговорителя. Вместо колонн —

бетонные стены и витражи. И фильмы, конечно же, другие, новые.

Многое изменилось, но сохранился ритуал: вы склоняетесь к окошку

кассы, получаете свой синенький билетик, идете в прохладный

полутемный зал, садитесь в кресло и ждете, когда медленно станет гаснуть свет.

Рядом с вами сидят зрители, вы привыкли к тому, что кино в одиночку

не смотрят — это же не телевизор! — что кино — это зрелище общее.

Фильм еще не начался, а вы уже готовы оказаться в той жизни, которую

предложит вам кинокартина.

А потом вы выйдете из темного зала, зажмуритесь от слишком яркого

света и вернетесь в жизнь настоящую, не экранную.

Давайте забудем о привычке. Попробуем вернуть себе удивление: нам

повезло родиться в один век с новым искусством. Не всякое столетие

радовало человечество такими открытиями. Музыка, театр, живопись,

танец родились до нашей с вами эры. Кинематограф — ее первенец.

Благодаря ему человек двадцатого века приобрел новую для себя

профессию — кинозритель. Не удивляйтесь, именно профессию, потому

что книга требует профессионального чтения, живопись —

профессионального взгляда, музыка — профессионального слушателя. Иначе они

останутся непонятными. Говоря о профессии, я имею в виду

умение читать, слушать, видеть, а не только творить произведения

искусства.

По статистике на каждого зрителя в возрасте от шестнадцати до

девятнадцати лет приходится наибольшее количество посещений

кинотеатра в год. Это самая высокая цифра. Все — и те, кто младше, и те,

кто- старше,— ходят в кино реже. Я знаю, что обращаюсь к самому

активному зрителю, знатоку текущего репертуара, который не пожалеет сил и

времени, чтобы поехать посмотреть фильм на другой конец города,

невзирая на дождь, снег и наличие телевизора в доме. А ведь он, телевизор,

тоже держит, манит, предлагает интересные передачи.

Конечно, я не думаю, что вы видели все те фильмы, которые будут

упомянуты в книге. Бывает, что пропустил картину — и уже навсегда,

только и знаешь о ней из пересказа знакомых. Но, наверное, большинство

картин вам все же известно, поскольку они прошли на экранах в

последние годы. А те, что сделаны давно, лет пятьдесят — шестьдесят назад,

вы могли видеть по телевизору. Он не позволяет нам забыть старые

ленты. Знать же их нужно, потому что «Броненосец «Потемкин» и «Веселые

ребята», «Чапаев» и «Машенька» являются слагаемыми нашей советской

культуры.

Все мы находимся с кинематографом в тех или иных отношениях.

Одни готовы смотреть все фильмы подряд, а полюбившуюся картину —

несколько раз. Таких людей иногда называют «киноманами». Другие

ходят в кино от случая к случаю: им достаточно тех фильмов, которые

показывают по телевизору. Но всегда зритель не просто «потребляет»

искусство, он работает, когда смотрит фильм, оценивает его, выбирает

любимых артистов, читает киножурналы, старается не пропустить

выпуск телевизионной «Кинопанорамы». И в этом уже обязательно есть

труд, взгляд, позиция.

Конечно, скажете вы мне, кино не работа, а зрелище, возможность

провести время. Человек смотрит картину и ни о каких оценках не

думает.

Но еще Чехов сказал, что люди пьют чай, обедают, а в это время

рушатся их судьбы. Так, возможно, и кинозритель: он смотрит фильм,

смеется или плачет, не очень-то размышляя о том, что видит. А фильм

тем временем свое дело делает, благодаря ему что-то новое появляется в

нас, что-то прибавляет он к нашей жизни. Мысль ли это, чувство ли,

или просто ощущение? Каждый раз — по-разному.

Зададим вопрос: так кто же все-таки создает этот киномир? Иначе

говоря: кто автор фильма?

Не думайте, что ответ прост. Об этом спорят давно, и до сих пор к

единому мнению не пришли. Один киновед — человек, занимающийся

искусством кино,—говорит, что автор — весь коллектив. Мы просим его

уточнить: а гример или осветитель? «Да, конечно,— ответит он,— эти

люди работают над картиной и, стало быть, являются ее создателями».

Другой киновед его поправит: «Ну, уж это слишком! Реквизитор или

осветитель могут быть виртуозами в своем деле, но все-таки они лишь

технические помощники тех, кто создает фильм».