Еще больше лемуры пугают людей своими криками. Так, мадагаскарский лемур вари издает звуки, напоминающие смех сошедшего с ума человека. Вопли вари, особенно когда кричит целая стая, слышны очень далеко и устрашают тех, кому еще не приходилось слышать подобный «концерт». Особенно жуткое впечатление производят крики вари в горах, где эхо многократно повторяет и усиливает какофонию звуков.

Рассказывают, что даже в зоопарках, услышав дьявольские вопли лемуров, иные посетители не выдерживают и поспешно уходят. Удивительно ли, что у многих народов лемуры с давних времен были причислены к миру оборотней — существ потустороннего мира.

Впрочем, по свидетельству писателя-натуралиста Д. Аттенборо, первенство по устрашающим крикам держит другое животное — обезьяна-ревун. «Я услышал этот крик, — пишет он, — когда мы шли вверх по Кукун (Южная Америка). Мы разбили лагерь на берегу реки. Подвесив на деревьях свои гамаки, легли спать. Сквозь листву над головой пробивалось мерцание звезд. Кругом чернели призрачные силуэты деревьев и лиан. И вдруг по лесу гулко раскатилось дикое улюлюканье. Оно то нарастало, то стихало, переходя в вой, напоминающий гудение проводов на сильном ветру. Страшные крики, от которых кровь стыла в жилах, издавала безобидная обезьяна-ревун. Никто не знает, в чем смысл этих ночных концертов, но точно известно, что ревун может перекричать чуть ли не любого зверя на свете».

Если уж мы заговорили о лесных оборотнях, пугающих человека своим криком, то стоит вспомнить смеющуюся птицу кукабарру из Австралии и Индонезии. Про австралийскую кукабарру говорят: она смеется столь заразительно, что трудно самому удержаться от смеха. А в Индонезии уверяют, что по смеху кукабарры можно проверять свои часы: эти птицы заливаются демоническим хохотом всегда в одно и то же время.

Теперь в Австралии смех кукабарры можно услышать ежедневно — им начинаются передачи австралийского радио.

В Индии к семейству оборотней относят сову уламу или, как еще ее здесь зовут, «чертову птицу». Пугает людей не только ее бесшумное появление и исчезновение в чаще леса, но и голос. Крик уламы— пронзительный вопль.

На востоке и юго-востоке Азии мрачную славу оборотня приписывают тигру. Почему? Ответ дает наш известный исследователь Дальнего Востока В. К. Арсеньев. Когда тигр бежит в лесу, вид его совершенно меняется — желтых и черных полос на шкуре уже не заметно. В это время он напоминает серого призрака. Мелькнул среди зарослей тайги, и нет его. Столь же успешно укрывается от взоров этот зверь, когда внезапно замирает на месте — и тут его окраска сливается с окружающим фоном. Зверь-оборотень исчез!

Водятся под южным небом еще и такие представители мира суеверий, как вампиры. Об этих оборотнях с давних пор известно множество изустных народных рассказов. У нас их чаще называют вурдалаками и упырями. Каких только страшных россказней не сочинялось об этих фантастических существах, пьющих человеческую кровь! Отдали этой теме дань и многие писатели. Достаточно вспомнить хотя бы Н. В. Гоголя и А. К. Толстого. Вера в вурдалаков была в прошлом широко распространенной. И неудивительно: люди верили в «тот свет», почему же не допустить, что оттуда могут возвращаться обратно «грешные, неприкаянные души»? Возвращаться только затем, чтобы высосать у своей жертвы кровь!

Понятно, с каким нескрываемым страхом воспринимали суеверные люди такие рассказы. Наслушавшись их, иные боялись каждого темного угла, не то что леса или кладбища. А вы помните, как высмеял этот пустой страх Александр Сергеевич Пушкин?

Трусоват был Ваня бедный;

Раз он позднею порой,

Весь в поту, от страха бледный,

Чрез кладбище шел домой.

Бедный Ваня еле дышит,

Спотыкаясь, чуть бредет

По могилам; вдруг он слышит —

Кто-то кость ворча грызет.

Ваня стал; шагнуть не может.

Боже! думает бедняк,

Это, верно, кости гложет

Красногубый вурдалак.

Горе! малый я не сильный;

Съест упырь меня совсем,

Если сам земли могильной

Я с молитвою не съем.

Что же? вместо вурдалака

(Вы представьте Вани злость!)

В темноте пред ним собака

На могиле гложет кость.

Лишний и яркий пример, подтверждающий старую мудрую мысль: «У страха глаза велики».

Но если поверья о вурдалаках, «прописанных» в Европе, лишены всякого правдоподобия, того же нельзя сказать о вампирах южных стран. Когда впервые европейские путешественники проникли внутрь Южноамериканского континента, они услышали здесь похожие рассказы об оборотнях, сосущих по ночам кровь животных и человека. Что это? Та же народная фантазия? Оказывается, нет. В тропических лесах действительно живут кровососы. К ним относится несколько видов летучих мышей. «Подлетая к спящему человеку или зверю, — пишет Игорь Акимушкин в книге «Тропою легенд»,— вампир убаюкивает его мягкими взмахами крыльев, погружая в еще более крепкий сон. Острыми, как бритва, резцами он срезает у жертвы кусочек кожи. Затем кончиком языка, усаженным роговыми бугорками, как теркой, углубляет ранку. Обычно, чтобы не разбудить спящего, вампир парит над ним, слизывая на лету струящуюся из ранки кровь. Слюна вампира содержит особое обезболивающее, анестезирующее вещество {каков хирург!) и фермент, препятствующий свертыванию крови {как в слюне у пиявки).

Кроме своего необычного способа питания, вампиры ничем не отличаются от других летучих мышей. Но уже одной этой их особенности вполне достаточно, чтобы среди суеверных людей за ними утвердилась мрачная репутация оборотней».

Знаменитый английский естествоиспытатель Чарлз Дарвин рассказывает, как во время своего путешествия по Южной Америке он обнаружил вампира на месте «преступления» — летучая мышь сосала кровь у лошади.

И, наконец, в рассказе о мнимых призраках тропических лесов хочется вспомнить и растительный мир. Оказывается, некоторые тропические растения также способны не на шутку испугать человека. Об этом рассказывает американский ученый Э. Меннинджер в своей увлекательной книге «Причудливые деревья»:

«Леса полны торжественного очарования. Пройдитесь по лесу в сухой и ветреный осенний день, вслушайтесь в его безмолвие, и вы услышите повсюду вокруг шелест и шорох листьев. Вы различите вздохи и тихое эолово пение сосновых игл на ветру. А если деревья уже достигли величественной старости, то вы услышите скрипы и стоны, а иногда и вопли трущихся друг о друга сучьев или громкий треск падающей сухой ветки.

Все это — обычные лесные шумы и лишь малая часть того, на что способны деревья...»

Гумбольдт сообщает об оглушительном треске, который нарушает ночное безмолвие на Амазонке. Другие путешественники приписывали этот звук пушечным деревьям, но без каких-либо конкретных оснований. Ботаник Опрус пытался установить источник этого звука, который он тоже слышал и сравнил с выстрелом большой пушки. Судя по всему, это не такое уж редкое явление, так как Блоссфельд сообщил (в 1964 году), что сам его слышал во время своего пребывания на реке Инка в верховьях Амазонки. Он объяснял этот треск внезапным разрывом тканей в чрезвычайно быстро растущих древесных стволах, когда заболонь под влиянием повышенного тепла и влажности начинает расти с такой быстротой, что остальные ткани за ней не поспевают. В результате заболонь внутри лопается. Блоссфельд указывает, что видел такие внутренние разрывы в поленьях, которые грузили на пароходы на реке Амазонке.

Блоссфельд сообщает и о других звуках: «Гонконгский старожил, навестивший меня в Сан-Паулу, рассказывал о своей поездке вверх по реке Янцзы в края бамбуковых лесов, которые снабжают весь Китай строительным материалом. Он поселился в гостинице, стоящей посреди рощи гигантского бамбука. Перед рассветом он проснулся, разбуженный ужасным визгом, плачем и слабыми стонами, доносившимися из рощи. В испуге он разбудил своего спутника, который объяснил ему, что звуки эти производятся растущими молодыми побегами гигантского бамбука, пробивающими себе путь сквозь кроющие листья и влагалища. В теплое влажное утро бамбук растет с необычайной быстротой, и трение порождает эти жуткие звуки».