Изгрызенный карандаш следующих душевных переживаний Кендалла не пережил и был сломан пополам.

– Ты мне указываешь что делать, Лэрд? – насмешливо осадил он старшего сержанта. – Говори дельно, либо помалкивай в своём чёртовом углу.

Каждый на базе знал, что старшему сержанту крайне не нравилось, когда его звали по фамилии. В особенности когда это делал Кендалл.

– А если я скажу вам, – обвёл Лэрд присутствующих хитрым взглядом плутовки-лисы. – что перед тем как границу верхнего уровня схлопнуло взрывом, четвёртый отряд на сенсорах запеленговал второй объект?

Кислая улыбка неуступчивого подчинённого ещё больше разозлила взвинченного Кендалла, выбравшего себе очередную жертву. На сей раз с розовым ластиком.

– Вероятно тот первый провалился в собственноручно организованный проход и сенсор показал два объекта. Да и аппаратура иногда даёт сбои, так что хватит кормить меня сказками про таинственного второго нарушителя. А теперь возьми взвод и прочеши верхние уровни. От и до. – окончательно вспылил глава комплекса присасываясь к кружке. – И избавь меня от вида своего музейного экспоната. Ещё раз увижу в кабинете ствол и дополнительные 15 процентов твоей зарплаты пойдут государству.

– Слушаюсь и повинуюсь. – ответил старший сержант, вложив в сказанные слова всю желчь и неприязнь, какие сумел из себя выдавить.

Кендалл в ответ ядовито прыснул сквозь сломанный зуб, но продолжать перепалку не взялся.

Присутствующие стали резво расползаться из просторной вышки пограничного наблюдения, преимущественно бредя в сторону подготавливаемого шлюза эвакуации.

Лэрд широким шагом вышел из кабинета в общей толчее и по привычке, как и всегда перед патрулём, взглянул на электронный циферблат своих часов. Без двадцати пять утра с одной стороны, "За храбрость" – с другой. Он рассмеялся, ведь на той войне, как и остальные, только и делал что пытался не умереть. И, подумав об этом, Лэрд рассмеялся ещё звонче, ведь он всё-таки на ней умер.

"А теперь кто он, этот герой?" – тряхнул Лэрд часы, будто груда ламп и шестерёнок могла ему ответить.

Ему здесь не было места, он это прекрасно знал и довольно давно. Нигде не было теперь верного места. Этот мир тупого гоготания и двуличной услужливости начисто ему опаршивел. Безумства игрищ войны спасли Лэрда из общества переменчивых биороботов, но они же высосали из него все остававшиеся соки, делавшие его похожим на прочих сородичей. Моральные и психические барьеры тюлевой шторой спали с окон его разума. Плата за свободу от глупости улиц и сопляков-гуманистов, желающих отдать мир под власть хаотичной диктатуры добра, была с него взыскана. Он не искал отдохновения покоя, а руки, увы, хорошо умели лишь одно. О нём, пока он валялся в госпитале перед переправкой в тыл, как-то даже написала громкую статью некая Шарлотта Сталмом – "Последний патриот". На волне успеха Лэрд тогда имел все шансы стать новым символом армии и годами не сходить с новостных полос первых каналов, если бы обозначенный Шарлоттой "патриот" таковым являлся не только по заголовку в правительственной газете. Драки, перепалки с командованием, выговоры, отстранение от службы – он и моргнуть не успел, как слава закончилась.

Рукав из хлопкового кевлара сполз до перчатки, закрыв собой электронное табло. Снаряжённый взвод бывалых бойцов терпеливо ждал его.

Он выдвинулся сразу, без промедлений и без лишних проволочек. Лэрд, шедший в авангарде, указывал и направлял движения подопечных с механической точностью. Подсумки его разгрузочного жилета покачивалась вместе с парой сцепленных гранат, несколько месяцев тому назад одолженных у оружейной. Разумеется, прилюдного четвертования было бы не избегнуть, знай начальство о том что один из самых, по его мнению, неуправляемых и опасных служащих на объекте гуляет с "зажигалками" по рабочим коридорам. Но то играло в нём вовсе не заносчивое легкомыслие. Своё дело старший сержант знал и делал его безупречно. Всегда. Ибо только так и мог, с тех самых пор, когда умерла его предыдущая личность.

Над входом в очередной коридор высветилась надпись: "Отделение начальника службы охраны. Блок B-1". Аттвуда Гаррингтона не было на посту.

***

Мерцающая люминесцентная лампа. Чёртов слепящий свет…

Вор не сразу пришёл в себя. Дико саднил правый бок и похоже переносица передавала наилучшие пожелания. Челюсть с левой рукой отдавали ноющей болью. Он повернул голову вправо, потом влево. Медленно, осторожно. Вроде нормально. Руки тоже покорно сгибались. Прямо невероятно, минуту назад он думал, что сломал пожалуй всё, за исключением глаз.

С большим усилием, но ему удалось скинуть с себя металлическую окантовку и земляные пласты зажимавшие ноги. После пары минут разбора завалов он наконец освободился, правда толку фактически от того не было – ноги занемели и разнеметь не торопились.

Попытался лучше оглядеться. Он находился в каком-то очень большом помещении. Сомнений в видимом не возникало – самый настоящий освещённый коридор, весь выбеленный, с множеством дверей и сплошных раздвижных окон, тянущихся вдоль стен. Единственное, что выделялось цветом, так это пунктирная полоса-указатель, убегавшая по стенам за поворот.

Прокашлялся. Пыль витала повсюду и вытесняла своим количеством воздух, направленно подаваемый шумящим блоком вентиляции – объёмными промышленными коробами тянущейся по потолку.

– Определённо живее предыдущего… – его истерический смех перешёл в хрипоту.

Доказательством чуда можно считать уже то, что костный скелет слушался, а не пал смертью храбрых от всесокрушающего падения бежевого комода, который накренившись лежал по правую руку от него. Когда он служил на флоте, как-то раз его едва не прижало якорем во время подачи того на палубу. А однажды конвейерная цепь с подвижного крана сорвалась и упала ему прямо на спину. Словом всякое бывало, но декоративная мебель ещё никогда прежде не покушалась на его здоровье.

Отвлёкшись от раздумий, он медленно, и будто бы немощно, снова повернул голову, чтобы внимательнее осмотреть коридор. Только теперь взгляд приметил что-то новое. Странной формы, следы тянулись в противоположную от завала сторону и заворачивали налево, строго по центру первой развилки за синей линией.

Его виски прошиб пот. Бурные размышления о их природе, прервал едва слышимый писк включающейся аппаратуры. Небольшой наушник в его правом ухе взорвался оглушающим вскриком:

– Флойд! Где тебя носит? Надеюсь ты уже в пути и везёшь мне что-то приятное. На всякий случай: не смей заезжать к этому ханже Прескоту! Он не предложит тебе больше чем я. – на этом совершенно неуместный поток информации вперемешку с помехами прекратился.

"Не больно то и хотелось" – подумал Флойд Беннет, а сам в этот момент смотрел на сузившуюся от остатков дома воронку, высотой метров двадцать и думал о том, как будет выбираться из этого места.

Послышались тяжёлые шаги со стороны поворота синей линии. Один, два, три. Скрип разбитого стекла. Хруст осколков. Совершенно чуждый, вызывающий страх, неестественно протяжный. Шум раздавался совсем недалеко от коридора в котором лежал Флойд. Правая рука полезла в подкладку кармана серой куртки, которая под воздействием земли сменила цвет на коричневый, но ничего там не обнаружил. Пропасть серых глаз в нетерпении заскользила по окружающему пространству. Коридор растягивался широко, не менее чем на пару метров. Окружное, близ повисших люминесцентных ламп, пространство, по офисному образцу, наполняли гипсокартонные плитки, наложенные на крестовые алюминиевые стержни, ввинченные в бетонный потолок. Без изыска выставленная около дверей мебель, выполняла скорее чисто декоративные функции. Модерновые стулья, приставленные к выбеленным стенам и стоящие на полых квадратных ножках диваны, с тонкой серой обивкой, не производили никакого впечатления. Врятли хоть кто-то, из тех кому довелось работать в секретном подземном учреждении, останавливался тут, чтобы присесть на минутку. Чуть дальше по коридору, под столь же не примечательной тумбочкой, блеснула стальная окантовка револьверной рукояти.