Гаю казалось, что он совершил предательство. Но не затем ли Грета вдохнула в него защитный огонь, чтобы он мог противостоять Колдунье? Так кого же он предал своим притворством, своим поцелуем?

Он знал, что его победа лишь до следующей зимы. Но сейчас не было ничего важнее жизни Греты!

Его зачарованный топор просился в бой, нанести один решающий удар. Но Гай медлил. Он шагнул на лёд и собирался взять на руки Грету.

– Ты не получишь её! – раздалось шипение за его спиной.

Колдунья встала, раскинула истончившиеся руки, собирая последние силы. И Гай больше не стал ждать. Его топор сам нашёл цель. И миллионы ледяных осколков разлетелись от удара зачарованного лезвия. В следующее мгновение снежной пылью разлетелись сани, исчезли запряжённые в них кони. Гай успел сжать в объятьях заледеневшую Грету.

И они остались вдвоём на льду Лим-фьорда. До берега было рукой подать. Но сейчас казалось, что их со всех сторон обступает кромешная ночь. И где-то близко предательски затрещал тающий лёд.

Гай взял Грету на руки и сделал осторожный шаг в сторону берега. Городские огни были для него крохотными маяками вдали. В спину ему дул северный ветер, словно подталкивая и помогая идти. Гай шагал вперёд, но ему казалось, что он ни на шаг не приблизился к Альборгу. И тогда Гай вдруг повернулся и подставил ветру лицо.

– Я чуть не забыл, как ты всегда пытался меня обмануть! – крикнул ветру Гай. – Стражи всегда возвращаются домой против ветра!

И Гай упрямо зашагал навстречу ветру.

– Ибо любовь моя – огонь! Она преград себе не знает, она препятствия сметает. Она и оберег, и бронь! Ибо любовь моя сильна. В моих руках сейчас она…

Гай не знал заклинаний, но он говорил и говорил, не умолкая. И ветер перестал бросать ему в лицо хлопья снега, а затем и вовсе утих.

– Пусть о моей любви не знаешь ты, – продолжал шептать Грете Гай, – ты для меня прекрасней всех на свете…

Но берег оставался всё таким же далёким, и Гай подумал, что скорее он попадёт на Шпицберген, чем в Альборг. Гаю хотелось рассмеяться от этой мысли, но он не должен был сомневаться, что идёт в верном направлении.

Грета в его руках оставалась по-прежнему ледяной, и на молодого мужчину волной нахлынуло отчаяние. Что, если она навсегда останется в этом заколдованном ледяном сне?

– К троллям вечность и коньки! – упрямо зашептал Гай. – Я согрею тебя, моя снежинка, и напою чаем с розовым вареньем. Утихнут зимние ветра. И ты ко мне вернёшься, я это знаю!

Гай ступил на заснеженный берег и рассмеялся. Трещавший за спиной тонкий лёд был уже не страшен. Гай опустился в рыхлый сугроб вместе со своей драгоценной ношей. Требовалось хотя бы мгновение отдохнуть, закрыть глаза, чтобы собраться с новыми силами.

Он коснулся ладонью щеки девушки. Улыбнулся. А на глаза набежали слёзы. Гай прижал Грету крепче к себе, поцеловал в холодный лоб. И послышался лёгкий вздох.

– Гай, – прошептала Грета и распахнула глаза, ярко-синие и словно горящие ледяным огнём. – Ты будешь навсегда моим, Гай! Я подарю тебе вечность и коньки! Мой ледяной король!

И Грета засмеялась холодно и звонко…

***

Гай вырвался из плена сна. Два снежных тролля сделали ему одолжение, разбудив скрипом тяжёлых шагов. Преградив дорогу в город, они снова принялись его дразнить. Гай невозмутимо смотрел на их непристойные кривляния.

– Ну уж нет, вас я целовать не буду, – усмехнулся Гай. – С вами будет разговаривать мой топор. За бороду вас и в горы! Снипп, снапп, снурре!

Рукоять топора послушно легла в ладонь, и Гай метнул зачарованное оружие. Топор снёс голову первому троллю, описал в воздухе дугу и разрубил пополам второго. Мелкое ледяное крошево усеяло заснеженную землю.

– Давно бы так! – поймал вернувшийся топор Гай и приладил его за спиной в заплечные ножны.

Светлело небо, и солнце вставало над фьордом со стороны моря. А Грета по-прежнему была скована зачарованным сном. Гай грустно улыбнулся.

– До чего же ты никудышная ведьма, Грета Ларссон. Я разнёс Ледяную Колдунью на миллион льдинок, а ты до сих пор не можешь справиться с её чарами? Просыпайся! Скоро рассвет, милая моя Грета. Смотри, светлеют небеса на востоке. Открой же глаза!

И на мгновенье ему стало страшно. Что если сейчас сбудется привидевшийся кошмарный сон? И тогда это будет уже не Грета, а порождение зимы, завладевшее её телом. Сможет ли он тогда выполнить свой долг стража?

– Нет, ты победишь чары, я знаю! И мы будем сидеть у огня и пить чай с розовым вареньем, и ждать наступления весны! Мы посадим новые розы, и когда они зацветут, я скажу тебе, что…

Гай умолк. Нет, он не станет ждать. Он скажет сейчас.

– Проснись же, моя милая Грета! – прошептал он, и слёзы скатились из его глаз. – Разве ты не знаешь, что я люблю тебя?

Гай накрыл её губы поцелуем. Вечность прошла, или только мгновение, но тепло поцелуя согрело их губы. И зимняя холодная тьма отступила. Тихий вздох. Чуть слышный удар сердца. С белокурых кос стаял лёд, на щёки вернулся румянец. Грета медленно открыла глаза. Гай затаил дыхание. Изумрудный взгляд проник в его душу. Гай улыбнулся, потом засмеялся и крепче обнял девушку.

– Так, по-твоему, я никудышная ведьма, Гай Густавссон? – прошептала она.

Гай виновато улыбнулся девушке.

– Ты самая прекрасная ведьма во всей Северной Ютландии, Грета Ларссон. И я люблю тебя!

Сердце Греты замерло от счастья. Но с ответным признанием она не спешила.

– Любишь? – поддразнила она его, будто бы не веря его словам. – Но ведь я всего лишь хозяйка цветочного магазина.

Гай улыбался, глядя в её изумрудные глаза.

– Даже будь ты королевой всех этих снежных равнин, разве я любил бы тебя больше, чем люблю сейчас? Моя зеленоглазая чародейка!

Грета улыбалась ему в ответ. Ласково касалась ладонью его щеки.

– Как же долго я ждала от тебя этих слов, Гай Густавссон! Но неужели ты не видел, как давно я люблю тебя? И боялась признаться в этом…

Гай не дал ей договорить и поцеловал. И от их жаркого, долгого поцелуя начал таять снег вокруг.

– А теперь пойдём домой, моя снежинка.

Над Лим-фьордом вставало солнце. Альборг просыпался. А Гай и Грета шли, держась за руки, по утренним улицам, не замечая никого. Они шли, и таял снег под их ногами, и зима отступала, побеждённая огнём их любви.

Они прошли мимо цветочного магазина Греты к соседнему дому, где жил Гай. И тогда молодой мужчина подхватил девушку на руки и поднялся с ней по лестнице в свою комнатку под самой крышей дома. Здесь в горшках на подоконнике цвели розы, выращенные заботливой рукой Греты.

Девушка огляделась и улыбнулась своему возлюбленному. Тот, словно прочитав её мысли, развёл огонь в камине. И они сели у огня.

– Ты простишь меня?

– За что, мой милый Гай?

– Ты защитила меня. А я защитить тебя не смог.

– И всё же спас меня.

– Ценой предательства и лжи? Когда отрёкся от тебя, чтобы обмануть колдунью? Когда она требовала от меня поцелуй в обмен на твою жизнь? И я поцеловал её!

– Поступи ты иначе, разве была бы я сейчас здесь? – возразила ему Грета. – Посмотри же на меня, Гай! Разве я виню тебя?

– Я мечтал, что ты полюбишь меня, но теперь я твоей любви недостоин. Ты вдохнула в меня защитный огонь, а я…

– Ты так и не понял, Гай? – улыбнулась вдруг Грета, но из глаз её скатились слёзы. – Ты огонь моего сердца, огонь души моей. Одно имя твоё – защита моя. Твоя любовь ко мне не дала ледяной тьме проникнуть в моё сердце. И оно бьётся сейчас благодаря тебе. И ради тебя. Для тебя одного, Гай. Или ты забыл, что я люблю тебя?

Гай вгляделся в её зелёные глаза. Он хотел поцеловать Грету, но сдержал свой порыв.

– Ты называла меня братом, а я хотел назвать тебя женой, – признался он. – Я как трусливый мальчишка молчал…

Грета посмотрела на него с лёгким укором.

– А я хотела звать тебя любимым, но ты ведь звал меня сестрой.

– А теперь?

– Теперь я знаю, что ты любишь меня, Гай! И рядом с тобой мне не страшен ни снег, ни северный ветер!