Чейз фыркнул.

– Это сохранит жизнь Трейси, – продолжил я.

– Думаешь, я этого не знаю? – чувство вины, промелькнувшее на его лице, уступило место возмущению. Непонятное выражение, бывшее в глазах Чейза, было чувством, которое я совсем не хотел видеть.

Боль обожгла, словно нож вонзили мне в спину, и не было никакого способа вытащить его. Предательство.

Он хотел предать меня.

Я ничего не мог сделать, только молиться о том, что, когда придет время… он не сделает этого.

Глава 17 Феникс

Когда я очнулся, голова раскалывалась от боли. Я попытался найти в себе силы передвинуть стул, чтобы сесть поудобнее, но имело ли это какое-либо значение? Рано или поздно меня пустят ко дну озера. Какая разница, умру я сидя или лежа на стуле?

Горло сжал спазм, не давая дышать, когда я вспомнил выражение лица Никсона, входящего в комнату. Одного взгляда было достаточно, чтобы понять: он никогда не простит меня. Лучше умереть, вспоминая потерянную дружбу с Никсоном, чем подвергнуть его жизнь опасности и снова заставить страдать. Я больше не хочу быть источником неприятностей для него и тех, кто ему дорог.

Я понял, что если бы у меня было сердце, оно бы разорвалось на крошечные осколки, сгорая дотла в воздухе, после того, как я увидел тень сожаления и вины в глазах бывшего лучшего друга, словно это он совершил предательство. Я никогда бы не смог объяснить ему всю глубину ужаса, который испытал, когда до меня дошло, что я пытался сделать с Трейси.

Они думали, что я желал причинить ей боль, потому что был монстром, – это была далеко не вся правда. Они ничего не знали про странные провалы в моей памяти. Я тщательно скрывал это ото всех. Когда это случилось в первый раз, мой отец обратился за помощью к лучшим врачам.

– Он ничего не помнит! Мой сын сошел с ума? – Разговор шел на повышенных тонах; в конце концов, он только что потратил тысячи долларов, которыми даже не располагал, на то, чтобы получить консультацию лучшего психотерапевта.

– Иногда, – женщина-психотерапевт выдавила печальную улыбку, – в результате травмы, чувства притупляются. Тело начинает действовать на автопилоте. Похоже, ваш сын знает о том, что происходит, но бессилен что-либо изменить. После приступа он не может вспомнить детали – только то, что он сделал что-то непоправимое, - а затем провал в памяти может повториться.

Отец с силой хлопнул кулаком по столу.

– Он немой? Псих? Ну и что же нам делать?

– Ни одно из вышеперечисленных. – У докторши был просто неистощимый запас терпения; у меня с терпением было из рук вон плохо.

– Я бы посоветовала пройти курс гипнотерапии*, если желаете…

– Совершенно исключено. – перебил ее отец. – Может быть, вы просто собираетесь промыть ему мозги? Откуда я знаю…

– Мистер Де Ланг, – терпеливо возразила психотерапевт, облизав губы, – ваш сын нуждается в помощи. Если не принять меры, ситуация может ухудшиться. Хотя, это почти так же, как … – ее голос резко оборвался на этих словах.

– Что? – удалось произнести мне онемевшими губами. – Почти так же как, что…?

– Убийство в приступе безудержного гнева во время очередного провала в памяти, несмотря на всепоглощающую любовь… При этом вы не почувствуете угрызений совести или стыда.

Круто. Это именно та «помощь» от врача, которую я хотел получить. Мало того, что, по ее словам, я был сумасшедшим, – я был, к тому же, в нескольких секундах от убийства тех, кого любил.

– Ладно, давайте закончим на сегодня. – Папаша встал из-за стола, скрестив руки на груди, свирепо глядя на то, как доктор, прихватив свой портфель, а также тяжелый конверт из манильской бумаги**, который он ей вручил, вышла из нашего дома.

– Врачи знают далеко не все. – Он презрительно фыркнул. – Ты станешь лучшим боссом мафии в истории клана.

– Неужели? – Мой тон сочился сарказмом.

Усмешка отца была злой, когда он наклонился и покровительственно похлопал меня по плечу.

– Ты бы пошел по головам своих близких, чтобы оказаться у власти. Очевидно, ты более полезен, чем я думал.

Я как будто примерз к своему стулу. Мне хотелось вскочить и убежать от него с воплями. Холод пронизывала меня насквозь. Снова. Словно мрак поглотил мое чувство вины и позор, который я должен был ощущать. Чувство непоправимой утраты ни на секунду не покидало меня.

– Эта девочка, – выдал он, облизав губы, – которая ходит с вами на обед...

В моей голове взорвалась пульсирующая боль. Конечно, он знал о Трейси. Он был деканом в Игл-Элит, в конце концов. Эта одна из причин, почему Никсон защищал Трейс. Он знал, что симпатичная девчонка, такая как Трейси, обязательно привлечет к себе внимание моего отца. Не то, чтобы мой отец когда-либо нарушал приказы Никсона, но с ним следовало держаться настороже.

– Сколько ей лет?

– Слишком взрослая для тебя. – ответил я быстро. – Ей восемнадцать.

Он занес руку, собираясь влепить мне затрещину, но я перехватил его запястье и моментально вывернул руку, ударив об угол стола так, что послышался хруст костей.

Хорошо. Пусть почувствует боль.

– Возможно, тебе стоит последовать совету доктора. – Сильнее выкрутив его руку, я продолжил:

– В конце концов, у меня вот-вот поедет крыша. Кто знает, на что я буду способен… Помнишь, ты сказал, что я убью свою собственную семью? Лучше не проверяй меня. – Я выпустил его руку и пошел прочь.

Воспоминание о том дне всплыло в памяти. Казалось, это произошло целую вечность тому назад. Именно тогда, впервые за долгое время, я почувствовал, что стал сильнее. Я боролся с ним, угрожал ему смертью.

Горькая улыбка искривила мои губы. День, перевернувший всю мою жизнь, когда я стал самодостаточным и властным, стал днем, когда я утратил все моральные принципы.

На следующий день я увидел Трейс в колледже и заметил, что ее отношение ко мне изменилось. Пристальный взгляд Трейси часто останавливался на Никсоне или Чейзе. Я был для нее пустым местом. Словно я был воплощением зла, и она ощущала это. Это выводило меня из себя. Она не знала меня! Вероятно, это одна из причин, почему я сделал это. Почему пытался ее напугать.

Если я не мог быть с рядом ней – с девушкой, которая впервые в моей жизни заставляла меня хотеть улыбаться, – я не хотел, чтобы она принадлежала кому-либо еще.

И именно тогда в моей голове что-то щелкнуло.

Клиент отказался от той девушки, которую я взял силой. Если я смогу заставить Никсона и Чейза отказаться от Трейс – они ее не получат. Если я смогу убедить их в том, что большего она не заслуживает.

В итоге, я потерял близких друзей. После всего, через что я прошел, я остался один. Все это случилось из-за нее. Чувство ненависти к ней было во много раз сильнее, чем к отцу. Я хотел, чтобы она страдала, потому что она разрушила мою семью. Я никогда не любил своего отца, но Никсона? Чейза? Тeкса? Мы были родными братьями, пока эта сука не отобрала у меня все. Я навсегда потерял их.

Желчь подступила к горлу, и меня вырвало кровью. Впервые за семь лет я позволил себе заплакать. Единственным звуком, нарушившим тишину в пустом помещении, было мое сдавленное рыдание.

Выражение ужаса на ее лице, умоляющий голос и мои руки, разрывающие одежду девушки. Нахлынувшие воспоминания заставили меня задохнуться. Я крепко сжал зубы, чтобы не закричать от мучительной боли.

Я сделал это. Вовсе не мой отец.

Я.

Если бы я мог вернуться в прошлое и исправить зло, которое причинил – я бы сделал это. Воспоминания ускользали; я не помнил о том, как далеко зашел. Вот почему я сидел на этом стуле.

Сделав глубокий вдох, я подумал, что не могу позволить им узнать правду. Впрочем, я точно знал, как искупить свою вину.

В конце концов, за искупление грехов требовалось принести жертву. Возможно, это буду я.

Глава 18. Чейз