Действительно, Датрохан наряду с крестоносцами Дюргеном и Лориком еле сдерживал волну воинов-скелетов, зомби и огромных големов-поганищ. Один из таковых вырвался вперед, нанес Датрохану сильнейший удар, и Великий Крестоносец отлетел на несколько десятков шагов, проломил деревянную крышу складской постройки и распластался на полу. Конечно, любой человек не выжил бы после подобного, но не натрезим, принявший обличье лидера ордена, созданного им для воплощения жизнь в первую очередь собственных целей.

"Давай… подойди поближе, безмолвный болван…" - Великий Крестоносец медленно поднялся, опираясь на молот, и обратил сверкающие пламенем скверны очи на ворвавшегося в помещение голема, - "и зри, как я сброшу это жалкое смертное обличье. В эти дни редки моменты, когда могу я быть самим собой…" Голем замер в нерешительности, взирая на демоническое создание, в которое обратилась его жертва.

"Могу рвать плоть, проливать кровь, дробить кость", - шипел натрезим, схватив голема за горло и с превеликим удовольствием дополняя слова свои соответствующими действиями. - "И не как этот жалкий смертный Датрохан, но могучий и грозный натрезим Балназзар, обманувший смерть, повелитель смертных марионеток… и проклятье вас, гниющих мертвецов!"

Три воителя у западного крыла выбивались из сил, и недалек тот час, когда дрогнут они и волна нежити захлестнет Дольный Очаг.

"Клянусь костями Архимонда!" - в ярости возопила Бриджит, задрав голову и обращаясь к двум фигурам на крепостной стене. - "Исильен, неужто вы с Доаном не можете ничего поделать, чтобы остановить этих проклятых тварей?" "Мы делаем все, что можем!" - отвечал Исильен, воздев руки и приготовившись творить следующее заклятие. - "Мертвяки захватили стены бастиона!"

Бриджит зло сплюнула, не отрывая глаз от Великого Инквизитора… преступная неосторожность на поле боя. Один из мертвяков устремился к девушке с мечом наперевес; вовремя заметивший угрозу полководец Аббендис оттолкнул дочь в сторону, и ржавый клинок вонзился ему в грудь. Оторопевшая от горя Бриджит что-то лепетала, обращаясь к павшему отцу, и лишь Таелан Фордринг сдерживал чудовищный натиск…

Заметив, что Таелан фактически остался один и больше нескольких минут ему не продержатся, Исильен в раздражении обернулся к Доану, отметив при этом, что мертвяки, цепляясь за неровности в камне, уже взбираются вверх по стене. "Доан!" - воскликнул он. - "Да приди же в себя и присоединяйся к сражению!" "Терпение, Исильен", - несколько отрешенно произнес чародей, предельно сосредоточившись. - "Опыт научил меня тому, что следует не растрачивать свои силы попусту. Не так-то просто, скажу я тебе, обрушить на врага снежную бурю с безоблачного неба!"

Лишь произнес он последние слова, как на захваченный Плетью бастион, ровно как и на легионы мертвяков у подножья крепостной стены обрушились тонны снега и ледяных глыб. Нежить смело прочь мгновенно, и Таелан, руки которого уже дрожали от напряжения, получил наконец долгожданную передышку… сознавая, что место каждого павшего мертвяка занимают два новых.

А в иной части пустынного города, жители которого бежали под защиту замка, одинокий Алый Крестоносец не заметил фигуру человека, соткавшуюся, казалось, из теней у него за спиной. Лишь неожиданно ощутив панический ужас, он обернулся, заметив, как нетвердой походкой приближается к нему Датронан, зажимая рукой страшную рану на груди.

"Великий Крестоносец!" - смутился солдат. - "Ваша рана… Вы не можете исцелить ее?" "…Могу", - прошипел Датрохан, и на ужаснувшегося крестоносца взглянули очи, не принадлежащие смертному созданию, и полыхало в них нечестивое пламя. - "Одним способом и иным". Метнувшись вперед, он возложил на несчастного руки, разом лишая солдата жизненных сил, обращая его в иссохший труп… и, в то же время, исцеляясь.

"Братья крестоносцы, взгляните вдаль!" - пронесся над бастионами осажденного Дольного Очага ликующий крик дозорного. - "Великая Инквизитор Снежновласая и подкрепления из Алого Монастыря! Быть может, мы и переживем этот день!"

С приходом дополнительного воинского контингента Алых Крестоносцев ход сражения разительно переменился; сама Великая Инквизитор следовала в авангарде воинства, нещадно разя мертвяков Плети пламенными заклятиями.

Пробившись к восточному крылу крепости, она лицезрела Великого Крестоносца Датрохана, который - к вящему удивлению собственных солдат, лицезревших тот страшный удар, что нанес ему голем, - не получил ни царапины. Чего нельзя было сказать о доблестном полководце Аббендисе, сложившем голову в сражении.

Они сидели на склоне холма, любуясь прекраснейшим закатом, и покоем… обманчивым, ложным, но, в то же время, столь притягательным. "Как красиво, правда, Фэйрбэнкс?" - нарушил молчание Дарион Могрейн, и собеседник его улыбнулся: "Воистину, мастер Дарион. Даже я не могу найти изъянов в столь чудесной картине".

"Хотел бы я, чтобы это увидел отец", - вздохнул Дарион. - "Он любил закаты. Когда я был маленьким, то видел, как он подолгу смотрел в окно. Он говорил, что в такие мгновения ощущал себя и Свет единым целым. Но со мной Свет никогда не говорил так, как с ним. Мне он всегда казался… далеким. За пределами моей досягаемости". "Свет приходит к каждому из нас по-разному", - заметил мудрый Фэйрбэнкс, и Дарион согласно кивнул: "Отец говорил, что все мы должны исполнить свое предназначение. А я не ведаю, в чем заключается мое. Я все делаю неправильно. Мне следовало прислушаться к Максвеллу, когда он передал мне твои слова относительно Рено. Мне не следовало приносить меч в Монастырь. Мне…"

"Остерегайся сожалений, Дарион", - строго произнес Фэйрбэнкс, пристально глядя на юношу. - "Они - еще та чума. О многом ты просто не мог знать". "Я не сдамся, Фэйрбэнкс", - покачал головой юноша, пребывая в тяжелых раздумьях. - "Я добьюсь того, чтобы душа его обрела покой… Но скажи мне честно… Ведь это все сон, верно? Ты же мертв".

"Да", - улыбнулся Фэйрбэнкс. - "То, что осталось от моего смертного дела, гниет в казематах Алого Монастыря". "Тогда что это?" - вопросил Дарион, разведя руки в стороны. - "Почему ты здесь?" "Отыщи Тириона Фордринга, пребывающего в изгнании там, где река Тондрорил несет свои воды в Чумные Земли", - изрек Фэйрбэнкс". "Для чего?" - уточнил Дарион, но собеседник его уже поднялся на ноги. "Иди своим путем, мастер Дарион", - печально произнес он. - "А мне пора идти… пока не настала ночь".

"Погоди!" Дарион проснулся от собственного возгласа, однако детали сна - видения? послания? - отпечатались в его разуме. Подобрав Испепеляющему с пола полуразрушенной хижины, где он остался на ночь, Дарион двинулся к дереву, у которого привязал коня.

"Что скажешь, отец?" - с горечью обратился он к клинку, заключенная в котором душа которого упрямо отказывалась разговаривать с ним. - "Теперь изводишь меня молчанием? Не хочешь, кстати, материализоваться и срубить мне голову?… Ладно, да будет так. Мы отправимся к реке Тондрорил, пока Алые Крестоносцы не настигли нас, чтобы забрать украденного мною коня".

У шумного водопада в Восточных Чумных Землях Дарион отыскал неприметную хижину, которая, вполне возможно, и является домом Тириона Фордринга - знаменитого в прошлом героя Второй Войны, а ныне - изгнанника, заклейменного паладинами Серебряной Длани как предателя, сдружившегося с орочьим отродьем.

"Эй, Тирион!" - прокричал Дарион, не желая, чтобы Фордринг - если он действительно проживал в сей хижине - посчитал его за врага. - "Тирион Фордринг!" Ответа не последовала, и юноша, пожав плечами, осторожно приоткрыл дверь домика, ступил внутрь… и в то же мгновение ощутил молот, приставленный к шее.