ГУЛЯ И ЭРИК

Медленно и торжественно подходил к московскому перрону поезд. Паровоз показался издалека – оттуда, где ещё не начиналась платформа.

Эрик бросился навстречу подходившему поезду.

На площадках вагонов уже толпились пассажиры, подзывая носильщиков. Эрик вглядывался в лица, ища глазами Гулю.

Уже пассажиры высыпали на платформу, а Гули всё не было. И вдруг Эрик услышал знакомый звонкий голос:

– Эрастик!

Так называла его одна только Гуля.

Она высунулась из окна, почерневшая на южном солнце. Эрик бросился к вагону, пробиваясь сквозь шумящую толпу, натыкаясь на чемоданы и кули. Доски перрона застучали под его ногами. И, не слыша за собой голоса матери, которая бежала следом за ним, не помня себя от радости, Эрик взобрался на площадку вагона. А на площадке, топая ногами от нетерпения, уже стояла Гуля с большой круглой корзинкой в руках.

– Это тебе виноград! – закричала она. – А внизу там персики. Только они уже размякли. Их придётся или очень скоро съесть, или просто выбросить… А ещё я хотела привезти тебе одного чудного щенка, но, кажется, он был бешеный.

– И, должно быть, он тебя укусил, Гуля, – сказала мама. – Посмотри, вон стоит тётя Маша, а ты с ней даже не здороваешься, только болтаешь какие-то пустяки.

– Машенька! – закричала Гуля и, соскочив на перрон, повисла на шее у матери Эрика.

– А ваша квартира, дорогие мои, ещё не готова, – сказала тётя Маша. – Маляр обманул нас и третий день не приходит. Вам придётся заехать к нам.

– Ура! – закричала Гуля. – Молодчина маляр. Ура!

– Ура! – ещё громче подхватил Эрик.

И скоро маленькая комната тёти Маши наполнилась шумом, смехом и той особой суетой, которая всегда бывает в первые минуты встречи.

На столе появилось армянское лакомство чухчель с начинкой из винограда, тонкий хлебец лаваш и лепёшки. Сладко запахло перезрелыми персиками. В стаканах засверкало красное ереванское вино.

А по единственному подоконнику маленькой комнаты уже бегали две белые крысы с розовыми глазками и длинными голыми хвостами. Это Гуля успела сбегать в свою школу и притащить крыс из живого уголка.

Крысы бесшумно сновали по подоконнику. Эрик и Гуля кормили их крошками хлеба, а старая няня, укладывая спать маленького Мику, братишку Эрика, поглядывала искоса на Гулю и ворчала:

– И так тесно, ребёнку дышать нечем, а она этакую нечисть в дом притащила!

– Да что вы, нянечка, они чистенькие! – уверяла Гуля. – Смотрите, какие они хорошенькие!

Её мама только рукой махнула.

– Не может Гулька жить без своего зверинца. Прямо беда с ней! В Ереване за ней ходили огромные лохматые псы. Их боялись все ребятишки, а она их любила так же нежно, как этих своих крыс.

Когда обе матери ушли из дому, Гуля шепнула Эрику – так, чтобы не слышала няня:

– Я тебе хочу что-то сказать по секрету.

– Пойдём в коридор, – предложил Эрик.

Ребята выбежали в тёмный коридор, ведущий в кухню.

– Я не знаю, что делать, Эрик, – начала Гуля, – морская свинка сидит в школе совершенно одна. Никто из ребят не подумал взять её на лето!

– Возьмём её к нам! – сказал Эрик.

– А няня? Она и так ворчит из-за крыс.

– Мы её под кровать посадим! – придумал Эрик.

– Кого под кровать? – засмеялась Гуля. – Няню?

– Свинку.

– Свинку нельзя под кровать. Ей под кроватью будет плохо. Ей нужен воздух и свежая трава.

– А где взять траву? – спросил Эрик. – Я придумал! На берегу Москвы-реки травы сколько хочешь. Пойдём нарежем!

И, юркнув в кухню, Эрик через минуту уже выбежал оттуда с кухонным ножом в руке.

– А корзинку для травы? – напомнила Гуля.

– Можно взять ту, в которой ты привезла виноград, – сказал Эрик.

И, когда няня, уложив Мику, задремала сама, Эрик и Гуля выбежали из дому.

На берегах, не обшитых ещё в те годы гранитом, желтела осенняя полуувядшая трава. Эрик и Гуля со всем усердием принялись за работу, и скоро корзинка была полна.

Когда обе матери вернулись домой, они ещё из передней услышали сердитый голос старой няни:

– Да что ж это такое? Да где ж это видано? Хоть из дому беги…

– Что там случилось? – спросила Гулина мама и быстро отворила дверь.

В углу комнаты на траве сидела, тяжело дыша, рыженькая морская свинка. Эрик и Гуля стояли у окна, понурив головы. Крупные слёзы текли по щекам Гули.

– Машенька, – сказала Гуля и посмотрела на мать Эрика с мольбой и отчаянием, – свинка умрёт в школе от голода и тоски!

Но никакие уговоры не могли убедить взрослых в том, что свинку необходимо оставить дома.

С охапкой травы в одной руке и со свинкой – в другой Гуля вышла из дому. Она крепко прижимала свинку к сердцу и горько плакала.

Следом за ней шёл Эрик и утешал Гулю как только мог…