4

Правила требовали, чтобы машина Антонова следовала за «Волгой», в которой находились дипкурьеры со своими почтовыми мешками, как бы прикрывая «Волгу» с тыла. Но по общему согласию порядок движения изменили — первым ехал на своем «пежо» Антонов в компании Камова. Сейчас он защищал «Волгу» спереди. Это было важнее: по дороге от границы на бешеной скорости идут все те же трансконтинентальные грузовики, грозя каждому встречному.

В это утро грузовиков, идущих от границы, почему-то не было видно, и это обстоятельство все больше тревожило Антонова: вдруг в Дагосе что-то стряслось! Он попробовал поймать столицу Асибии по радио, но не сумел, и это еще больше настораживало.

Сидящий рядом Камов успокаивал:

— Зачем раньше времени портить нервы? В жизни так много неприятностей, что глупо переживать заранее, когда неприятностей еще нет. — Он взглянул на Антонова, блеснув очками. — Не волнуйтесь, ваши неприятности вас найдут! Главное, не мельтешить!

Конечно, ему повезло, что Камов оказался попутчиком в сегодняшней миссии: спокойный, уверенный в себе, телом крепок, в случае необходимости может сесть за руль. Если и грозит Антонову взбучка за то, что поехал без шофера, то можно до некоторой степени прикрыться Камовым. В конечном счете едет-то не один!

Шоссе шло вдоль берега океана. Океан просматривался сквозь частокол негустого пальмового леса, который тянулся на много километров по обеим сторонам дороги. Лес был сухой, чистый, манил к себе, в прохладу косматой пальмовой тени. На обочинах мальчишки с вздутыми рахитичными животами поднимали над головой кокосовые орехи и делали призывные знаки проезжающим, умоляя: остановись, купи!

Никто не останавливался. Безнадежный бизнес! Антонову вспомнилась длинная, в несколько километров, цепочка черных машин на шоссе к аэродрому в Монго. Наверняка эти пузатые мальчишки не ходят в школу, потому что нет здесь школы, а по улицам в Монго разъезжают дорогие блестящие лимузины.

— А что, можно ли дипкурьерам по дороге задержаться, чтобы, например, попробовать кокосового молока? — поинтересовался Камов.

Он впервые в жизни оказался в подобной ситуации, и его интересовал каждый пустяк.

— Нельзя им в пути останавливаться.

Камов временами оглядывался на идущую сзади «Волгу», на неподвижные головы и плечи ее пассажиров, окантованные овальной рамкой лобового стекла машины.

— А почему они в такую жарищу при полном костюме, да еще при галстуках? Точно на прием едут?

— Положено так. Дипу быть расхлестанным нельзя. Дисциплина у них военная. Государственные секреты везут.

— В тех зеленых мешках, которые грузили в «Волгу», и есть государственные секреты?

Антонов рассмеялся:

— Вы, дорогой Алексей Илларионович, выведываете у меня закрытые сведения.

Камов взялся за очки, приподнял их, взглянул на Антонова близорукими глазами серьезно и строго:

— Вы, наверное, шутите? Я ведь просто так… Первый раз еду… с дипкурьерами. Интересно! Не знал, что нельзя спрашивать. Извините!

— Да что вы, Алексей Илларионович! — успокоил его Антонов. — Я ведь шучу. Спрашивайте! Что смогу, отвечу.

— Работенка у них вроде нашенской, геологической, — всегда в дороге. — Камов сделал паузу. — А если нападут, они тогда, значит… до последней пули? Как Теодор Нетте?

— Всякое может случиться…

К границе подъехали к полудню. Зной уже набрал силу, и кондиционер в «пежо», работая на полную мощность, воздуха в кабине не охлаждал. Сейчас крыша машины раскалена, как сковородка. А крыша у «пежо» — белая. Можно себе представить, какая обстановка в черной «Волге», в которой к тому же нет кондиционера. И кому только пришло в голову присылать в Африку машины, окрашенные в черный цвет!

На границе в этот раз не было обычной суеты и толкучки. Антонова всегда удивляли африканские пограничные пункты. Задерживают на них ради разных формальностей — штампов, виз и налогов — только тех, кто едет в машинах. Привередливо копаются даже в медицинских сертификатах у дипломатов: есть ли отметка о прививке против желтой лихорадки? А в это время мимо задержанной шлагбаумом машины цепочкой движутся из одной страны в другую те, у кого вместо лимузина пара босых ног, у кого и в помине нет никаких паспортов и тем более медицинских сертификатов. Никто их не останавливает, они здесь — свои. По одну сторону границы «месье», по другую — «мистер». Во многих районах Африки границ для местного населения не существует, как бы их ни обозначали на картах, как бы ни сторожили шлагбаумы и пограничные полосатые столбы. И босоногий «мистер Аде» запросто топает по тропинке в соседнюю деревню, не задумываясь, преодолевает невидимую черту, проведенную когда-то карандашом по карте, и заявляется в гости к своему двоюродному брату, тоже босоногому «месье Коси». Тот расстилает на полу циновку, которая служит обеденным столом, ставит на нее миску вареного батата и бутылку, но не английского джина и не французского коньяка, а самодельной пальмовой водки, и распивают ее братья в свое удовольствие, беседуя неторопливо о семейных делах на своем родном языке, языке дедов и прадедов.

Машины выехали на пыльную площадку и встали перед павильоном, в котором размещаются пограничные службы. Антонов взял у геолога его паспорт, распорядившись оставаться в машине, потом забрал паспорта у пассажиров «Волги». У окошка пограничного контроля обычно толпился народ. Сейчас никого не было.

— Почему так тихо? — спросил Антонов дежурного офицера. — Что на той стороне? Все в порядке?

— Ночью кого-то ловили. Выстрелы были слышны.

— Нас пустят?

— Не знаю. Может быть, и пустят, — лениво процедил сквозь зубы разомлевший на жаре офицер, штампуя листки паспортов. Раскрыл толстую книгу и стал вписывать туда данные из пяти предъявленных ему паспортов. Делал он это медленно, как первоклассник, шевелил губами, но нескольку раз вчитываясь в трудные для него фамилии. Со стены смотрел на офицера президент Куагона в генеральской форме и, казалось, одобрял солидно неторопливые действия своего подданного. Антонов злился, хотелось крикнуть: ну поторопись же, люди жарятся в машинах! Но он знал: торопить африканца бесполезно, замедленность движений — это закономерный темп его жизни, защита от бесконечных напастей, которым подвергается он со дня своего рождения, — жара, влажность, голод, болезни… В некоторых странах Тропической Африки люди живут в среднем тридцать пять лет. Если бы сидящий за столом офицер работал так, как работают на подобном месте, положим, в Европе, он бы и до тридцати не дотянул…

Не серые дипломатические паспорта дипкурьеров и Антонова, не синий служебный шофера «Волги», а обыкновенный общегражданский красный паспорт Камова вызвал у офицера особый интерес. И в этом тоже была особенность африканского мироощущения: цвета предпочитают яркие. Офицер раскрыл паспорт, и из него вдруг выпала на стол небольшая фотография. Женщина! О, в этом случае африканец равнодушным не останется. Офицер осторожно взял снимок и стал разглядывать.

— Ваша жена?

— Нет, — раздраженно отрезал Антонов. — Жена моего спутника.

— А где он?

— Сидит в машине.

— А… — протянул офицер удовлетворенно, словно наконец добился важного признания. Ковырнул в носу, снова взглянул на фотографию, вздохнул: — Красивая! Жаль, что этой женщины нет с вами. Мы бы на нее поглядели…

На всей этой процедуре потеряли битый час. А что еще предстоит впереди, по ту сторону границы?

Всего метров пятьдесят разбитой, неухоженной, «ничейной» земли, и ты в Асибии.

Под навесом таможенного павильона по-прежнему стояло пустое кресло Кохови, убитого несколько дней назад. Помощники Кохови замахали Антонову руками как старому знакомому, едва он вышел из машины.

— Что у вас здесь опять произошло?

Они были взволнованы и, торопясь рассказать, перебивали друг друга. А произошло вот что. Солдаты досматривали пересекавшие границу автофургоны, груженные мешками с джутом. Ничего подозрительного не нашли, уже собирались разрешить следовать дальше, как вдруг один из сержантов вздумал поинтересоваться, почему на крыше замыкающего колонну фургона привязан объемистый ящик и что в нем. Залез на крышу. В ящике оказался самый невинный товар — нигерийские колебасы, сосуды из сушеной тыквы, которые в Африке употребляют для хранения воды. Сунул руку в ящик поглубже, под колебасы, и нащупал стальной ствол автомата, другой, третий… В этот момент один из шоферов выхватил из-под рубашки пистолет, выстрелил в сержанта, стоявшего на крыше автофургона, но промахнулся, кинулся в кабину, мгновенно завел машину и погнал ее на бешеной скорости по дороге. Уйти ему не дали, солдаты открыли огонь по шинам фургона, автомобиль понесло в кювет, пытавшийся удрать шофер был схвачен.

— А что с сержантом? — спросил Антонов.

— Жив! Успел спрыгнуть.

Антонов почувствовал облегчение. Может быть, это тот самый парень с мальчишеским лицом, который два дня назад на этом месте рассказывал ему о гибели Кохови?

Значит, обстановка в Асибии в самом деле серьезная, если тайно ввозят оружие.

Миновали небольшой, кишащий людьми пограничный городок, выехали на простор магистрального шоссе и сразу же увеличили скорость. По-прежнему впереди шел «пежо», в некотором отдалении следовала «Волга». Часа через три они доберутся до столицы.

Антонов из нагрудного кармашка своей рубашки извлек фотокарточку:

— Забыл вам отдать. Когда оформляли на границе, выпала из паспорта.

— Спасибо! — кивнул Камов, пряча фотографию в портфель. — Я бы огорчился, если бы она потерялась.

— Пограничный чиновник заинтересовался. Сокрушался, что эта женщина не едет с нами.

Камов усмехнулся:

— Я тоже сокрушаюсь…