Вскоре прибыла подмога. Из участка прибежало пятеро волков, грозно рыча. Они деловито помахали хвостами и побежали обследовать место преступления, замерев, правда, на минуту при виде окровавленного снега. Даже несмотря на сгустившийся мрак, слабого света из окон дома было достаточно, чтобы оценить масштаб разгула преступника. На сбор улик и составление необходимой документации ушло не более часа. Кабанов приказал не тратить времени на это, ведь улики налицо и убийца известен. Вместо этого волк отослал одного из своих подчиненных пронюхать тропинку, ведущую к пещере енота. Тот вернулся с более чем обнадеживающими вестями ‒ запах Мидуна отчетлив и свеж. Псу удалось даже заглянуть незаметно в пещеру и обнаружить там беседующих кота и енота, которые ютились у небольшого огонька.

               Кабанов внимательно выслушал подчиненного, закурил и случайно плюнул на спину принесшему эти сведения волку.

               ‒ Тьфу ты. Извини. Брать надо его, ‒ подумав несколько минут, сказал волк.

               Те снова ответили рыком и дружно закивали.

               ‒ Опасно, но надо. У него совсем голова уехала. Ишь, что творит... Так, все в участок, а ты иди к тропе, карауль, чтобы он оттуда не ушел. Если уйдет, за ним двигай. Проследи. Жди нас, через пару часов будем.

               План, составленный волком, был прост до безобразия. Обойти, окружить, налететь и схватить. Для этого служебных волков и собак хватало даже с лихвой. В участке лежала конфискованная рыбацкая сеть, которую можно было бы набросить на кота и обездвижить его. Сеть понес на себе один из псов. Еще в полутораста шагах от пещеры Кабанов распорядился, кому куда идти и что делать, и подчиненные послушно рассыпались по склонам горы, перекрывая все возможные тропы. Подождав с десяток минут, чтобы все заняли свои места, Кабанов лично возглавил облаву, шикая на подчиненного, тащившего на себе сеть.  Волку подумалось о том, как его представят к награде за героическую поимку особо опасного преступника, как он будет полировать почетную медаль и прогуливать премию. Как высшее руководство из столицы распорядится установить на центральной площади отлитый в бронзе бюст Кабанова, назовет его именем одну из улиц и присудит пожизненную пенсию.

               Оказавшись недалеко от входа, волк жестами приказал подчиненным начать окружение, а сам в это время выбирал себе наблюдательный пункт. Ему на глаза попалась хорошая проплешина в снегу, образовавшаяся за счет того, что ветер, огибая рядом лежащий камень, нанес сюда совсем мало снега. Отсюда было бы очень удобно вести наблюдение и отражать атаки врага, если такие вдруг последуют. Недолго думая, он плюхнулся задом как раз на это место. В ночном воздухе, который только-только успокоился вместе с внезапно закончившимся снегопадом, раздался щелчок и металлический стук. К удивлению волков, ступавших как можно тише и старавшихся не спугнуть преступника, их слух потревожил не приказ начальника «вперед», а его прямо-таки дикий вой, наполненный болью и ужасом. Громадный волк взвыл во всю мощь своих сильных легких, сотрясая ночной покой. Его подчиненные растерянно замерли и дружно уставились в сторону волка, не зная, что делать дальше.

               В этот самый момент из темного зева пещеры бесшумно вылетел увесистый булыжник и угодил прямо в затылок стоявшего ближе всех пса. Тот даже гавкнуть не успел, беззвучно заваливаясь набок. Второй камень, пущенный Мидуном, с точностью попал в следующего захватчика. Опешившие собаки успели заметить тень, мелькнувшую от входа в пещеру. Вооруженная ножиком, тень метнулась к третьему псу, стоявшему над входом в пещеру, и вонзила свое оружие ему в шею. Натянутая, как тетива лука, тишина на миг повисла в ночном воздухе, Кабанов перестал орать и потерял сознание от болевого шока. Пус отпрыгнул от собаки, которая, схватившись за горло, с хрипом рухнула на камни у входа в пещеру. Бросив короткий взгляд вокруг, кот в два прыжка оказался возле тропы, в нескольких шагах от затихшего в снегу Кабанова. Он поднял лежавший рядом булыжник и занес его над головой волка, искоса поглядывая на двух оставшихся в стороне псов.

               ‒ Ну, вы поняли... – хрипло изрек он. ‒ Шаг в мою сторону, и Кабанов труп. А теперь пошли вон. Увижу ‒ разорву. В поселке вы больше не имеете власти.

               Псы нерешительно топтались и не могли понять, что им делать. Кабанов команду дать не мог, он лежал и бредил, совершенно не понимая происходящего. Трое их товарищей замертво растянулись на свежем снегу, что также стало отличным сдерживающим фактором. Кот явно сошел с ума и в таком состоянии живым не дастся. Поразмыслив, один из псов пустился наутек, второй побежал за ним секунду спустя.

               Пус довольно улыбнулся, окинув взглядом Кабанова у своих лап.

               ‒ Сетью меня, значит, хотел... Как тебе мой сюрприз? Капкан-то я специально тут поставил. Только уж никак не думал, что ты туда сесть решишь. Думал, за лапу тебя прижмет.

               Он отбросил камень, когда убедился, что собаки убежали совсем.

               ‒ Ты уж прости, что тебе прямо хрен отхватило. ‒ Пус присел и покосился на распространяющееся вокруг волка красное пятно. ‒ Что же делать с тобой-то теперь?

               Волк, схватившись лапами за то место, где недавно были его половые органы, еле слышно хрипел и стонал, не поднимая головы из глубокого снега.

               ‒ Теперь ты понимаешь, Кабанов, что все это сделал я. И кабана, хотя и не помню, как было дело. И Синеванову, и козла Федора. И Шакала того. Я все. Так что зря ты Стенечку извел. Не он это был.

               Кот пнул волка по почкам.

               ‒ Ну, ему тоже было больно. Так что не стони особо. Мне тебя не жаль. Думал я тебя сразу пришибить, когда в капкан попадешь. Но ты так метко туда попал, что я теперь тебя даже трогать не стану. Ты и сам подохнешь. Забавно вышло-то... Ну, так что, надо ли теперь говорить, что я бы не хотел, чтобы ты мне мешал? Теперь в поселке я хозяин. Теперь я буду решать, кому сколько жить и что делать.

               Кот поднял волчью морду с земли и заглянул в его затуманенные глаза.

               ‒ Не будешь ведь мешать мне? Нет? Нет?! ‒ срываясь на крик, кот изо всех сил ударил волка по зубам.

               Один из псов, пришибленных камнем, вдруг зашевелился и попытался встать.

               ‒ Эй, эй, эй! Куда? ‒ Пус бросился к нему и вцепился зубами в горло зверю, находившемуся в полусознательном состоянии. Пес, не успев оказать никакого сопротивления, снова рухнул наземь, и кот дождался, пока тот обмякнет совсем.

               Утро еще было не близко, когда кот стащил мертвые тела к краю тропы, в одном месте заканчивающейся крутым обрывом, и спустил их туда. Кабанова он поднял и повел в сторону поселка, отпустив его восвояси. Обессилевший волк упал в снег и не смог пошевелиться.

               ‒ Да чтоб тебя... Что ж такое, когда не надо, ты издыхаешь. Когда хотелось бы ‒ так в добром здравии. Ты специально что ли? ‒ кряхтел Мидун, неся на себе Кабанова дальше в поселок. ‒ Эх, на кой же ты мне сдался...

               Дотащив Кабанова до дома Шакала, кот кое-как перетащил его за порог и сразу за входной дверью бросил.

               ‒ Подыхай, падаль! ‒ злобно прошипел Пус Мидун и помчался в участок, чтобы разбить рацию, по которой в поселок могли бы вызвать подкрепление.

               Отныне в поселке нет власти. С этого момента он был волен делать все, что угодно, и когда заблагорассудится.

               Спустя несколько часов Пус Мидун спокойно вошел в дом семьи плотника бобра. Семейство еще спало, и никто даже ухом не повел, когда за котом щелкнула дверь. Старшие бобры развалились на шкурах своих предков, поближе к очагу. Молодняку доставались лавки и столы, стоявшие у стенки. Посреди комнаты на полу валялся огромный ствол дерева, погрызенный во многих местах, и почти везде густо обмазанный соусом «разминка» – смесь уксуса, золы, рыбьего жира и томатной пасты. Этот соус был широко известен в поселке как средство, помогающее есть даже камни, если им хорошенько смазать то, что собираешься съесть. Окна дома изнутри покрылись толстым слоем, в полторы ширины лапы, инея, который вылез далеко за оконные рамы и охватывал даже подоконник. Кое-где в иней вмерзли прозрачные шторки, которые летом спасали от мух.