- И с какого припека мы должны его брать в долю? – злобно окрысился Гнида.

- А он сам пожелал, а мы с Денисом и Глебом поддерживаем его справедливое требование.

Мефодий встал и, оглядев всех присутствующих, ехидным голосом спросил: « Вы знаете, сколько у него людей? Какое оружие они использовали, добивая Паука с Маратом?». Все промолчали.

- Вот то-то и оно, его группировка может создать большие неприятности для ваших рейдеров, когда они высунутся из города на промысел. Поэтому считаю, что трех бойцов, как и мы, он имеет право выставить на турнире.

- Хорошо, мы согласны на его участие, но у нас встречное условие, – хитро щурясь, проговорил Гнида. – Бойцов от каждой группировки будет по семь человек, и мы устроим только один бой, каждый сам за себя, или кто к кому примкнет. Еще условие: в бою «гладиаторы» имеют право использовать любое холодное оружие и доспехи, побеждает та команда, чьи бойцы останутся на ногах или не сдадутся…

Его речь внезапно перебил Тимур: «Нет, я не согласен». Все удивленно повернули головы к нему.

Понятно, абрек подсчитал, что четыре наши команды перевесят по численности бойцов их союза.

- Раз не согласен, не жди, что твои рейдеры все также будут резвиться на северо-восточном тракте, да и вообще, я постараюсь перекрыть вам поток рабов из сельской местности, – веско так я заявил и уверенно, надеюсь, поможет. Вот после этого мы с абреком и схлестнулись. Тимур долго препирался со всеми владетелями, наконец, что-то придумал, это было написано на его хитрой роже: – Хорошо, вы с юго-восточного тракта, а у нас на северо-западном люди живут, и они тоже имеют право принять участие в дележе территории.

Проезжая в сторону взморья я что-то не видел крупных поселений, которые могли претендовать, на территорию в Полисе. Но спорить не стал. Даже остановил попытавшихся возмутиться моих союзников: – Хорошо, но тогда вместо пяти дней на подготовку мы потребуем десять.

Со мной согласились все. Противнику тоже нужно было подготовить дополнительных бойцов.

В течение всего отпущенного времени мы тренировались на заброшенном стадионе. Чтобы противник не догадался о нашей тактике, вся округа была наводнена бойцами союзников, которые отлавливали всех любопытствующих и, надавав тумаков, отгоняли от стадиона.

Подходящих клинков с лезвием в полтора локтя набралось чуть более двух десятков, поэтому по краям двух шеренг пришлось ставить бойцов с длинными клинками. В первый день тренировок мы отрабатывали удары и уколы друг на друге, пользуясь деревяшками, а вечером бойцам раздали боевые клинки и они занялись личным оружием: затачивали лезвия до остроты бритвы, приспосабливали под ножны и крепили последние к поясам.

Еще одна проблема – метание копий, все дни мы неустанно отрабатывали броски единым залпом в цель. В конце учебы уже все получалось сносно. Подготовке отводили не менее десяти часов в сутки. С трехчасовым отдыхом в середине дня получалось, что заканчивали занятия только в сумерках. За десять дней тренировок бойцы научились более-менее слаженно наступать и отступать в строю, преодолевая препятствия, и при этом не нарушать строя. Для отработки колющего удара мечом работали в парах с деревянными палками. Научились не опускать щит после рубящего удара или броска копья. Большему за столь короткий промежуток времени мы научиться не смогли, да и у меня у самого же практики никакой не было. Одна голимая теория да и то понаслышке!

Утро сегодня холодное, ветреное, но небо ясное, для боя это как раз неплохо. Мы уже подогнали под себя амуницию и стоим, ждем сигнала на выход в предбаннике полуразрушенного стадиона. Добирались сюда ночью. Верст десять отмахали, правда, налегке, доспехи и вооружение тащились на телеге. В дороге нас охраняли с десяток неплохо вооруженных бойцов. Перед боем мы еще успели вздремнуть пару часиков. Но завтракать не стали.

Даю последний инструктаж бойцам. Слушают внимательно. Уважать стали. Да еще бы. Во время учебных боев я доказал, что имею право командовать ими. Одного наглого типа, «ложившего» на мои приказы, пришлось покалечить, еще одного серьезно ранил во время схватки специально. Он тоже плевать хотел на мои замечания, надеясь на свою выучку. А вообще отсеялось пять человек, что делать, учебный бой, все равно бой. Но, так как я изначально учитывал потери в процессе тренировок, то сейчас со мной полностью укомплектованная команда. Наконец, нам подали знак, и мы вышли под звуки ревущих трибун. Нас проверили на наличие запрещенного оружия представители противной стороны. Такой же проверке подверглись наши противники, вышедшие с противоположной стороны стадиона. Пока идет проверка внимательно осматриваю трибуны. Бетонное кольцо трибун возвышалось над полем стадиона метров на двадцать. В трибунах зияли провалы. Места для сиденья были с корнем вырваны или поломаны так, что зрители устраивались, кто как мог, лишь центральная трибуна, в которой разместились владетели, была оборудована креслам и ее даже защищали прозрачные щиты от случайного попадания копьем. На западной стороне стадиона расположились бойцы и зрители противника, на восточной – наши союзники. Все были вооружены до зубов. Представляю, какая месиловка может произойти, если хозяева дадут отмашку. Но этого не будет, им не выгодно.

Все, проверка закончена, огнестрельного оружия ни у кого не нашли. Строимся шеренгой в два ряда, а противник, похоже, строит «клин». Я занимаю место по центру во втором ряду и поглядываю на них. Бойцы противника одеты в разномастные доспехи, но у всех есть щиты и копья. Клинки тоже разнокалиберные, а по центру стоят двое детин с секирами.

С центральной трибуны подали сигнал, и мы мерным шагом двинулись вперед. Обозначив движение, через десять шагов мое войско остановилось, а противник, перешедший на бег, уже потерял строй. Когда разрыв между нашими отрядами сократился до шестидесяти шагов и в воздух полетели копья противника. Мои бойцы приняли их на щиты. Вроде все целы. Ан - нет, крайний в ряду упал. Через пару ударов сердца подаю команду и мы единым залпом кидаем копья, и затем без промедления следует еще один залп. Наши броски оказались удачнее, упало, по крайней мере, восемь бойцов, и строй противника окончательно распался, теперь против нас неслась неорганизованная толпа. Командую - и шелест вынимаемых из ножен клинков пронесся над рядами. Столкновение, грохот щитов, лязг клинков. Мои бойцы почти единым движением отбивают щитами влево оружие противника и колющими ударами поражают врага, как я и учил, в незащищенный низ живота или пах. Стоящий впереди меня боец, прокалывает печень последнему секироносцу, тот ревет, из него хлещет темная кровь, но последним мощным ударом он сносит голову моему воину. Оба падают, а я делаю шаг вперед, занимая место в первом ряду. То же самое проделывают мои бойцы из второго ряда, заступая на место павших. Строй прогибается под напором нападавших, но разрывов нет. Оставшиеся бойцы со второго ряда накапливаются по краям шеренги и готовы по моей команде напасть на противника с флангов. Но я не подаю команды - я свою жизнь спасаю. На меня насел шустрик один. Отбив его удар щитом влево, я попытался пощекотать его селезенку. Но нет, не вышло, противник ловко уклонился от выпада и в свою очередь двинул меня по забралу саблей, хорошо еще, что я тоже успел слегка отклониться, удар прошел вскользь. Бью его щитом в правое плечо. Бойца разворачивает, открывая мне, защищенный кожаным доспехом бок. Укол мой со всего маха пробивает кожаный доспех, и клинок входит в тело на пол локтя. Все, с такой раной невозможно активно сопротивляться. Оглядываюсь и подаю команду, мои бойцы вылетают со второго ряда и нападают на противника с флангов. Не ожидавшие такого маневра бойцы противника растерялись, а мои ребята безжалостно кололи и рубили врага. Кое-кто из бойцов в панике кинулся бежать, мои товарищи, наплевав далее на строй, преследовали убегавших…

Минут через двадцать бой окончен. Я сижу на земле и слушаю, как ревут трибуны. Зацепило меня маленько. Ну да ничего, перевяжу руку и опять, как новенький. Многим повезло меньше. У нас двенадцать человек погибло, четверо тяжело ранены, царапины, вроде моей, имеют все мои бойцы. У противника дела обстояли похуже. Более двух десятков бойцов насмерть побиты, пятеро тяжело ранены и находятся в бессознательном состоянии, а двое слегка подраненных сдались. Сижу, машинально перебинтовываю руку, а ощущения радости совсем нет, устал, наверное. Щербатый и Семен пострадали не больше моего, так что дня через три надо ехать домой. Как только ремесленников по договору мне отдадут, сразу двинемся в сторону дома. Соскучился по родине.