Я и забыла, каково это – выходить в свет с Майлзом. Это никогда не было простым ужином или тихой вечеринкой в кругу друзей. Это всегда было пиаром и делом по связям с общественностью – игра, в которой мы должны были быть идеальными игроками или сожалеть об этом утром. Это был настоящий стресс. Но, опять же, ощущение его руки на моей пояснице было очень даже приятным. А когда он заключил меня в объятья, знакомый аромат древесины и специй вынудил меня пожелать глубоко вдохнуть его.

– Как долго мы должны здесь пробыть?

– Не терпится остаться со мной наедине? – спросил он с легкой искоркой в глазах.

– Нет. Просто устала от этой херни.

Он прикоснулся пальцем к моим губам:

– Какой ротик у тебя стал.

– Да. Ну, такой эффект ты оказываешь на людей.

– Уверен, я в той же мере затронул тебя и другими способами.

– Не слишком ли ты большого мнения о себе?

– Будь честна, – мягко сказал он, глядя мне в глаза, – ты скучала по мне.

– Я скучала по мужчине, которым, думала, ты был. Но я явно ошибалась, разве не так?

– Не будь так уверена.

Он привлек меня ближе к себе, так близко, что между нами совсем не осталось свободного пространства. После чего поцеловал меня – его губы едва коснулись моих, прежде чем он прихватил зубами мою нижнюю губу. Это напомнило мне ту ночь на гала-приеме – ночь, когда он сказал, что мои губы принадлежат ему. Тогда я впервые действительно поверила, что у нас может быть шанс, что он на самом деле видит меня в роли кого-то более значимого, чем просто удобной девушки, по какой-то безумной потребности, появившейся в его жизни. В течение месяца я и правда думала, что он мужчина, которого я ждала всю свою жизнь. Мужчина, который появится и спасет меня от грустной сиротской жизни и заберет в безумное приключение, как делали все принцы во всех диснеевских сказках.

Но он очень ясно дал понять, что это не тот случай.

Я отвернулась, стараясь не обращать внимания на подступившие слезы. И кто бы знал, что так получится, что я повернусь как раз в нужный момент, чтобы заметить, как в помещение входит Клэр в сногсшибательном, сексуальном узком голубом кашемировом платье.

Какого черта она тут делала?

Майлз, казалось, не обращал внимания на окружающих, его рука медленно двигалась вдоль моего позвоночника. Чего не скажешь о Клэр. Она наблюдала с неприкрытой ревностью, написанной на ее идеальном лице.

– Что она здесь делает?

– Кто?

Я выпрямилась, вновь встречаясь глазами с Майлзом:

– Клэр.

Он взглянул в том направлении, которое я указала, чуть качнув головой, и его челюсть мгновенно напряглась, желваки заиграли.

– Я не знаю, – сказал он твердым низким голосом.

– Роберт тоже здесь?

– Я не знаю, – повторил он. – Не должен быть.

– Она здесь ради тебя?

Когда он посмотрел на меня, в его глазах было искреннее удивление:

– Что ты имеешь в виду?

Я пожала плечами:

– Довольно очевидно, что она все еще любит тебя.

Майлз хмыкнул:

– Она никогда не любила меня.

Я вновь посмотрела на Клэр поверх его плеча и увидела, как она схватила бокал шампанского с подноса проходившего мимо официанта и одним глотком осушила его.

– Думаю, ты слегка заблуждаешься.

– Она вышла замуж за моего брата, Райли.

– Ты когда-нибудь задавался вопросом почему?

Он довольно горько рассмеялся:

– Потому что они трахались все время, пока мы с ней были вместе?

– И кто теперь сквернослов?

Он притянул меня к себе, зарываясь пальцами мне в волосы, слегка оттягивая мою голову назад:

– Мне плевать, что Клэр думает, или чувствует, или хочет. Все, о чем я могу сейчас думать – это как бы мне хотелось отвести тебя в нашу каюту и опробовать матрас на той невероятно большой кровати.

Его губы оказались на моих, прежде чем я смогла сообразить, что ответить или хотя бы перевести дыхание. Я почти непроизвольно вздохнула у его губ, приоткрывая их в момент, когда его язык попросил приглашения. Мое тело помнило его прикосновения, даже несмотря на то, что мое сердце отчаянно желало их забыть. Какое зрелище мы, должно быть, представляли для всех репортеров и прочих болтливых языков, наблюдавших за нами. Но в тот момент мне было действительно плевать. Мое тело брало вверх над логикой разума, и я ничего не могла поделать, чтобы это остановить.

Его рука медленно скользнула вверх по моей спине, а затем снова вниз, наслаждаясь изгибами, хорошо скрытыми шелковыми складками моего платья. Музыка сменилась, вокруг нас разнеслись тяжелые ритмы, но мы практически не двигались, потерявшись друг в друге так, как мне казалось, больше никогда не случится вновь. Как он все еще мог обладать этой властью надо мной? Как он мог обратить меня в лужицу всего лишь одним прикосновением? То, что он вытворял со мной, было так несправедливо. Моим единственным утешением было то, что я знала – у меня была аналогичная власть. Я ощущала ее в напряжении и жесткости его тела, в ускоряющейся частоте его вздохов и в отчаянии его поцелуя.

– Давай уйдем отсюда, – прошептал он мне на ухо.

Я кивнула, осознавая, какой дурой была. Он знал теперь, что мог использовать меня и вертеть мной по своей прихоти. Он знал, что достаточно ему поцеловать меня, и я становилась податливой в его руках. В тот день, когда собрала вещи и покинула его дом, я поклялась себе, что больше никогда не позволю другому человеку использовать меня, а после вышвырнуть, как сделал он. И поглядите только на меня: спешу позволить ему снова провернуть со мной такое. Я понимала, что погружаюсь во все это еще сильнее, чем в прошлый раз. Однако часть меня продолжала нашептывать: Во всяком случае у меня будет эта его часть. У меня будет воспоминание, согревающее во время множества холодных, одиноких ночей, ожидающих в будущем. Стоит принять то, что удается получить. Так мне всегда говорили тетушки. Это было тем, что я могла получить? Или просто я была глупой, слабой девчонкой?

Он взял меня за руку и повел к двери, направляясь прямо в сторону Клэр. Не знаю, планировал он это нарочно, или просто так сложилось, но она схватила его за лацкан, когда мы проходили мимо.

– Мне нужна твоя помощь, – сказала она.

Майлз едва взглянул на нее:

– Обратись к Джоан, как все остальные.

– Это личное. Касается Роберта.

Майлз заколебался. Он еще крепче сжал мою руку и повернулся к ней.

– Что насчет Роберта?

– Он здесь, в нашей каюте. Он ранен.

– Ранен? Как?

Клэр взглянула на меня, а затем оглянулась, искала кого-то. Или, может, что-то.

– Ты знал, что Доминик находится на борту?

Майлз бегло ей кивнул:

– Я не знал, что вы с Робертом здесь будете.

– Мы поднялись на борт в последнюю минуту. Роберт подумал, что ты будешь благодарен ему за помощь с прессой и прочим.

– Я сказал ему держаться подальше. Если бы не он...

Майлз тоже огляделся по сторонам, явно не желая, чтобы поблизости оказался один из многочисленных шумных репортеров и услышал то, что он не договорил.

Я была совершенно растеряна. Почему Доминик был так важен? И откуда Клэр его знает? Я уже начала думать, что на корабле назревает что-то грандиозное, частью чего мне совсем не хотелось бы стать. И это определенно было связано с Домиником, Робертом и Майлзом. Казалось, даже Клэр вроде как опасалась этого секрета, который, похоже, вот-вот выйдет всем нам боком, хотя Майлз и предпочел бы его не афишировать.

– Какой у вас номер каюты? – спросил Майлз сквозь стиснутые зубы.

– Мы в Скай Сьюте, – она схватила его за руку. – Я отведу тебя.

Майлз еще раз оглянулся по сторонам, но не отстранился. Может из-за того что позади нас были люди он не отдернул руку.

Мы все вместе вышли из зала, Клэр и Майлз смотрели прямо, двигаясь по коридору. Я начала отстраняться, с моих губ готовы были сорваться слова о необходимости их покинуть. Однако Майлз вцепился в мою руку, так же как в свое время на похоронах его матери, и я почувствовала определенную потребность в этом прикосновении. Ему не нужно было смотреть на меня, даже замедлять шаг. А я, словно влюбленная школьница, которой и была на протяжении всего нашего брака, последовала за ним.