Глава 11

Ярослав пришел через три дня. На этот раз один, без девушки. Было воскресенье, все мои были дома. Мама варила в летней кухне зеленый борщ со щавлем, и, судя по запаху разваренной свинины, он скоро должен был быть готов. Мы с папой собирались после обеда ехать на дальний пляж. Затаскивали в машину коврики, полотенца, большой складной зонт для мамы и Миры. С бутылкой воды я вышла в очередной раз из дома и увидела, как папа здоровается с гостем за руку. Вот сейчас все и прояснится — что и как. Я сбежала по деревянным ступенькам веранды и подошла к ним. Поздоровалась. Папа обернулся ко мне.

— Ришка, так получилось, что Ярослав не знал, что дом занят и теперь не может найти место в гостинице. Придется потесниться, раз прибыл хозяин.

Ярослав чуть поморщился, но не сказал ничего.

— А куда? — поддержала я вежливо игру.

— Мне нужно просто место для ночлега. В летней кухне есть койка, она вполне меня устроит.

— Ярослав, там узкая коечка с продавленной металлической сеткой вместо ортопедического матраса. Вы там, как кильки в банке друг на друге будете спать. Придется потесниться нам. Папа, в гостиной, если убрать…

— Я один, меня вполне устроит и коечка, — он смотрел мне в глаза.

— О как! А как же любимая?

— Это не… Я в тот же день вернулся с ней в Питер, оставил там.

Я посмотрела на папу, он на меня. Ну, его-то я не стесняюсь. После всех тех наших разговоров… Будем говорить прямо.

— Ярослав, если ты приехал затем, чтобы опять… чтобы снова…Ты бы поискал место в гостинице, пожалуйста, я очень тебя прошу. Или папа спросит у своих сослуживцев, тебе с радостью…

Он молча развернулся и пошел к калитке. Я с облегчением выдохнула, посмотрела на папу, улыбнулась торжествующе. Он тоже улыбался, только как-то не так.

За забором что-то стукнуло, грохнуло, потом хлопнуло, пикнуло, и в калитку вошел Ярослав с большой сумкой и кейсом. Прошел по дорожке к дому, поставил вещи у моих ног и спокойно сказал:

— Это будет дорого. Я сэкономлю. В конце концов, имею право.

Я опять посмотрела на папу с укором, я же говорила — нужно мотать отсюда. Если не на Урал, то домой. Мы здесь не хозяева, даже не имеем права выставить его за порог. От летней кухни подходила мама, вытирая руки фартуком. Отмахнулась от моего движения к ней:

— Я все слышала. Здравствуйте, Ярослав. Мы все устроим. На койку положим щит из ДСП, на него пару ватных матрасов. Вот только ваши вещи… не в кухне же их держать. Пропахнет все готовкой. Я, конечно, могу готовить, как зимой, но в доме и так жарко…

— Нет-нет, Виктория Львовна. Ни в коем случае. Я оставлю вещи в гостиной. Целый день буду на пляже или в городе. Так что не беспокойтесь об этом. И я очень прошу вас обращаться ко мне на «ты». Ваш жизненный опыт дает вам такое право. Виктор Александрович?

О как! Мама расцветала улыбкой, папа протягивал руку. А я стояла, как дура. Обвела их всех взглядом и поняла, что сейчас образовалась дружная и сплоченная коалиция — против меня. Он обаял их в минуту. И еще я надоела им на их плечах. А Мира они просто забыли, он никогда не был им нужен, мама этого тогда и не скрывала. Он им всегда был по боку! А я… слезы навернулись на глаза, я крутанулась и пошла в дом. Сзади послышалось печальное папино:

— Ничего, Ярослав, это… уже нормально.

Я поднимала Миру после первого дневного сна, одевала ее и заливала слезами. Было обидно, так обидно… У меня были только они, и они сейчас собирались действовать против меня. Зачем они так со мной? Он же не изменился ни капли. Как был кобель, так и остался. Ничего, я продержусь эти дни, все равно ему ничего не светит. После того, как явился сюда с девицей, как он собирается ездить мне по ушам, интересно? Я что, похожа на полную идиотку? Ведь все так же, как и тогда. Почему они так со мной?

Когда вышла из дома с дочкой на руках, на подъездной дорожке стояли уже две машины. И наша — ближе к дому. Значит, на море не поедем. Будем ублажать и развлекать гостя. Настроение упало ниже некуда.

Мама позвала обедать, и все уселись за столом в саду. Аппетит никуда не пропал и я нормально поела. Ярослав хвалил мамин борщ, компот. Сказал, что у него всего неделя на отдых и долго он нас не стеснит. Я подняла на него глаза. Правда? Он спросил, познакомлю ли я его с дочкой.

— Мирослава, можно Мира.

— Славка. Мне так больше нравится и ей больше идет. У нее толстая попа и хитрые глаза. Немного подрастет, и будете вы все бедные.

— Мы и так не богатые, — промямлила я.

— Я не в этом смысле. Ты же поняла.

— Куда уж мне… Папа, мы поедем на пляж, или уже нет?

— Ярослав, мы собирались на пляж в дальнюю бухту. Я не сообразил сразу. Выгонишь машину?

— Я сейчас в город, хочу встретиться с давними друзьями. Раньше я все лето проводил у бабушки, еще когда учился в школе. Так что тут осталось много знакомых… А почему на дальний? У вас же под боком вполне обустроенный пляж и дно тут хорошее, пологое.

Папа замялся, посмотрел на меня, я скривилась. Объяснять еще ему… Но он и сам понял причину.

— Что, совсем не ходишь? Пошли со мной, я буду отгонять, если что.

— Замучишься, — выдохнула я. Достал…

Мама докормила Миру, подала мне. Я встала из-за стола, за мной все.

Ярослав уехал сразу, получив ключи от дома. На пляж мы все же попали. Пробыли там до вечера, накупались до одури. Вернулись поздно. Я отнесла спящую дочку в кроватку и подсела к ним за стол. На пляже как-то настроение было не то, а тут я решила объяснить им, как в моих глазах выглядят эти их действия. Но первой запустить процесс выяснения отношений не успела. Мама вынесла холодную вареную картошку, помидоры, хлеб. Поставила сковороду с яичницей на подставку посреди стола, села и, подперев рукой щеку, сказала:

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Ну… давай уже, я же вижу — тебя целый день распирает.

— А вы сами не понимаете? — завелась я с пол оборота, — я вас так сильно обременяю с Мирой, что вы готовы сбагрить меня первому попавшемуся кобелю? Чтобы я всю жизнь чужую помаду с его рубашек отстирывала? Что вообще изменилось в нем, что вы так его привечаете? Он же сюда со своей очередной девицей приходил. Чего я не понимаю по своей врожденной тупости? Это что — мой последний шанс в жизни? Или что? Я понимаю, что Мир был вам чужим, это и правда так. И кроме моей беды и приплода вам на шею, знакомство с ним вам ничего не принесло. Но это же не значит, что мне нужно так откровенно демонстрировать объединение в коалицию с этим! Ваша цель — отделаться от меня? А обо мне вы подумали — нужен мне этот вечный бабник, эта бл…

— Хватит, Арина, я понял, — раздалось за спиной. Я дернулась и медленно обернулась. Он ходил совершенно бесшумно, и я даже не слышала, как машина подъехала к дому. Посмотрела на его ноги — легкие кроссовки известного бренда.

— Машину я оставил у друга в гараже, чтобы не перестраиваться без конца. Здесь все рядом, а пешком ходить полезно. Виктория Львовна, а что у нас на ужин? О, все свое? А помидоры тоже свои? И картошка? Когда же вы все успеваете? Бабушка тоже всегда сажала огород, а яйца покупала у соседей — домашние вкуснее. Тоже от них? Ухм-м. Вкуснятина.

Он сидел и спокойно жрал нашу еду. Даже буханки хлеба не принес с собой, гад. Папа тоже вышел из ступора и ел, мама ела, а я сидела и соображала, что же я нагородила в своей речи, почему так хотелось задеть их побольнее? Под каждым словом о нем я бы подписалась, но вот родители… Мирочку они обожают, со мной носятся, как с писаной торбой — те же поездки на дальний пляж, да все, что угодно. И его они, скорее всего, принимали так радушно просто из благодарности, как хозяина дома. Да они и не обиделись на меня совсем, видно же по их лицам, что они понимают обо мне больше, чем я сама.

— Папа, мама, простите меня, пожалуйста, это я что-то…наверное, слишком. Я…

— Да ладно, Ариша, ничего страшного. Ты сорвалась первый раз за три года. Может, это тебе нужно было — выговориться. Так что все в порядке. Не думай об этом, — совершенно спокойно ответила мама.

Я встала и направилась к дому. Ярослав позвал меня: — Аринка, нам нужно поговорить.

Я обернулась.

— А под каждым словом о тебе я готова подписаться, Ярослав. Так что любые разговоры лишние. Только дурак не пойм… Блин! Ты что делаешь, идиот? Отпусти меня немедленно, придурок! Я тебя ненавижу! Ты мне на фиг не нужен, что не понятно?

— Не ори, ребенка разбудишь. — Он опять нес меня на плече на выход с участка. Я лупила по спине не понарошку, а изо всех сил. Он повел широкими плечами.

— Про темперамент не обманули.

Я повисла на нем.

— Отпусти, придурок, сама пойду! Отпусти, сказала! Папа, мама, мы к морю, а то матюками разбужу всех соседей.

Мама кротко ответила: — Хорошо, дочечка.

Ярослав опустил меня на землю. От злости темнело в глазах, или это кровь прилила к голове в таком положении? Я вышагивала возле него, не глядя. Он молча шел рядом. На что он рассчитывает, вообще? Мужику двадцать шесть лет, а ведет себя, как прыщавый придурок…

Мы вышли на пляж. Странно — он был практически пустым, почти никаких отдыхающих. Метрах в ста от нас на камнях сидела компания. Вели себя тихо, не орали и не включали музыку, дальше еще два человека шли по кромке прибоя. Больше вблизи никого не было, время позднее, завтра рабочий день. Но я вела его дальше, к гряде камней, выступающих из песка у кромки воды. Там прибой шумит особенно сильно и нас точно никто не услышит. Подошла, села на камень.

— Давай. Говори.

Он прошелся передо мной, очевидно нервничая, постоял немного, отвернувшись, а потом заговорил решительным, сдавленным каким-то голосом:

— Арина, для меня ничего не изменилось — я люблю тебя, и эти слова не передают даже…

— Пожалуйста, давай по существу, что ты хотел?

— А еще я хочу тебя, хочу так, как не хотел никого в жизни. Никого и никогда.

Меня передернуло. Они все так говорят? В глухом предчувствии и опасении чаще забилось сердце.