начался мой ад.

Не буду рассказывать подробно, что было дальше, что он делал со мной. Не хочу. Я

помню всё это, прекрасно помню. Но вам знать подробности ни к чему.

Он выдохся через час, взял паузу. Я была ещё жива. Никогда не думала, что всего час

может длиться так долго. Мучительно и больно долго. Хотя это сейчас я знаю, что

прошёл всего час, тогда мне казалось, что пытка длится несколько дней или даже

недель. Я несколько раз теряла сознание, падала со стола, но он поднимал и приводил

моё тело в чувство. Я должна была чувствовать боль, должна была. Лишь это было его

целью. Ни секс, ни мучения, а ощущать, что мне больно. Чувствовать чужое страдание, вот его счастье.

Он освободил наконец мои руки, хотя я уже не чувствовала их своими, не понимала

вообще, что они у меня есть. Спихнул моё тело со стола, и я рухнула на пол,

окровавленные ноги не держали. Упала в лужицу своей же кровавой мочи, встать или

просто двинуться сил не было.

-Вытирай давай! -он бросил на пол грязную тряпку, -Я пойду покурю, так что отдохни

пять минут, шалава.

Пнул ногой тряпку в мою сторону и шатаясь вышел из кабинета пыток.

Не помню, как я доползла до кучи своих вещей на полу, как смогла откопать там

сумочку и открыть её. Но я смогла, смогла это сделать. Достала своё счастье

трясущимися одеревеневшими руками и тонкой иглой ввела в вену. Всё! Можешь

делать, тварь, со мной всё, что хочешь. Я не боюсь! Больше не боюсь боли. Я не дам

тебе этого счастья, урод! Не дам наслаждаться моей болью, пить мои страдания. Не

дам высосать всё до капли, не дам. Я не чувствую боли, мне не страшно. Мучай сколько

хочешь, ты не получишь удовольствия без моей боли. Кончилось твоё счастье. Мне не

больно!

Не знаю, сколько он отсутствовал. Когда он вернулся, меня в кабинете не было. Моё

тело лежало на кучке белья, грязное, всё в запекшейся крови, распухшее от побоев. Но

ещё живое. Назло всем живое. Я спряталась в мире дурмана и иллюзий от страшного

человека, спрятала свою боль. Оставила лишь бесчувственное истерзанное тело.

Вернувшись, мой мучитель сразу всё понял. Понял, что я забрала его удовольствие с

собой и никакими пытками он не выжмет из меня ни капли боли. У жестокой твари в

человеческом обличии отняли игрушку, он был в бешенстве. Град ударов обрушил он

на моё синее тельце, молотил ногами и руками с остервенелой злостью. А затем

схватил за волосы, рывком поднял, накинул на шею ремень со своих штанов и стал

насиловать в рот. Просто насаживал мою голову на свой член. Одной рукой держал за

волосы, намотав их на кулак, второй затягивал ремень всё туже. Грубо, глубоко, он

имел меня уже в горло, наслаждался тем, как я задыхаюсь и захлебываюсь рвотой.

Возможно, в этот момент я и умерла. Наверное. Уже словно со стороны я видела, как

мой палач сладострастно зарычал и судорожно задергался. С силой затянул ремень,

вошёл в мой рот на всю длину своего члена, вдавливая волосатые сморщенные яйца

мне в подбородок, и застыл. Рвотные массы сочились уже из носа и пачкали его брюки.

Но он этого не замечал. В зловещем экстазе он запрокинул голову назад, глаза были

закрыты. Такого удовольствия он еще не испытывал в своей жизни. Он высосал своим

жалом остатки нектара жизни из увядающего цветка. Надеясь продлить удовольствие,

он с силой прижимал мою голову к паху и не отпускал.

Так я стала первой, с кем он дошёл до конца. Пока что единственной.

Я видела всё тогда. Как он загрузил меня в свой "УАЗик" которым так гордился, как

привез меня к одному из домов и затащил в холодный подъезд. Хотел просто оставить,

но случайная свидетельница, возвращавшаяся с ночной смены, заставила его сделать

вид, что он меня нашёл. Всё видела тогда и вижу сейчас. Я всегда теперь с ним рядом.

Всегда.

Я не призрак, не дух, вовсе нет. И уж тем более не совесть этого человека. Я его

память. Моя задача быть всегда с ним рядом, не давать ему забыть. Не для того, чтобы

он мучился или страдал, он наоборот наслаждается этими воспоминаниями, как я

умирала, а как раз для его удовольствия. Да именно для этого. Вот и сейчас, женщина, которая тогда помешала ему просто оставить мой труп в подъезде и трусливо сбежать,

пытается удовлетворить его ртом, решает, таким образом, свои проблемы. Без меня у

неё ничего не получится, я то уж знаю. Может сосать сколько угодно, ничего у неё не

выйдет, полноценной эрекции не будет, он не сможет кончить. Для него это теперь

слишком пресно и обычно, не возбуждает, ему хочется другого. Он попробовал крови,

почувствовал вкус смерти. Думаете, он теперь захочет другого? Не смешите. Так, что

ничего у неё без меня не получится, абсолютно ничего.

Но достаточно мне возникнуть в его памяти, дать насладиться воспоминаниями о

моей мучительной смерти и всё, он сбросит напряжение за считанные минуты. Его

мужская сила сейчас в моей власти, в плену памяти.

Вот поэтому я должна быть рядом с ним всегда, именно поэтому. Постараться не дать

ему забыть, чтобы моменты моей гибели жили в его гадкой памяти как можно дольше,

каждая секунда того зимнего вечера. Мне приходится переживать свою смерть каждый

день, умирать снова и снова. Ведь пока он помнит обо мне, пока он может получать

удовольствие от этих воспоминаний, его зверь не опасен. Вот мой крест, расплата за

все мои грехи, называйте как хотите, держать на цепи его желание причинять боль и

убивать. Если эти воспоминания начнут стираться из его памяти, станут вдруг тускнеть, он захочет их освежить, безумно захочет повторить всё. Он захочет снова почувствовать

кровь и смерть. Я не могу ему этого позволить.

Для этого мне и нужно быть с ним рядом всегда. Просто быть рядом. Считайте, я его

ангел-хранитель. Только охраняю не его, а вас. Охраняю от его желания наслаждаться

чужой болью, от его зверя.

Можете не переживать, я сделаю всё, что смогу, он не забудет мою смерть. Я буду

рядом, буду.

Честное счастье.

Я любил и люблю её такой, какая она есть, она же любила меня лишь в те моменты,

когда я был тем, кого она хотела во мне видеть, её придуманной идеальной любовью.

Что скрывать, я редко соответствовал её идеалам, и любила она меня в тех же

пропорциях. Такой как есть - я ей был не нужен, не соответствовал, а значит и любви

был не достоин. Свою любовь она выдавала маленькими порциями, как похвалу. Дай

лапу, сидеть, служить, молодец, получи вкусняшку. Но молодцом в её понимании я был

редко, поэтому вкус её любви ощущал не часто.

Она не собиралась принимать мои привычки, увлечения, вкусы и уж тем более пороки.

Нет, она не пыталась меня воспитывать или дрессировать, но и настоящего меня не

любила. Приходилось притворяться, совершать различные фальшивые поступки, чтобы

псу кинули иногда сладкую косточку любви.

Я же с первого взгляда принял её такую как есть, именно настоящую полюбил. Не

видел я в ней изъянов, ну вот ни грамма, или не замечал, кто знает. Конечно, были

моменты, которые не нравились и даже бесили порой, но без них я не представлял

себе её, мою любимую, мою Светланку. Это была она, только вместе с этими

моментами она была настоящая. И именно такую я её люблю.

Как есть - я её не устраивал и наши отношения, такие как есть тоже. Она, как и многие

впрочем, хотела того, что сама себе придумала давно, ещё до нашей встречи, того, что

ей показывали в кино, рассказывали в романах и песнях. Придуманной счастливой

любви до гроба, вот чего она хотела. Ей хотелось стихов от души, поэзии, а вокруг была

лишь жесткая проза, никакого даже намека на рифму. И наши отношения ей казались

вначале именно такими как в мечтах, яркими, красочными, наполненными