Выглядываю за дверь, проверяю, не идет ли Мэгги. Кладу красную записную книжку обратно поверх пачек банкнот, запираю дверцу и складываю альбомы и дневники на прежнее место. Когда все выглядит точно так же, как было до моего вторжения, я возвращаюсь к столу Беннетта.

Открываю ящик и складываю туда ключ, а потом возвращаюсь к остальным вещам. Поднимаю каждую и верчу в руках, начиная с открытки с Ко Тао. Хорошо помню тот день, когда он подарил мне такую же на лужайке возле школы. Не могу поверить, что он специально возвращался туда только за этим.

— Я и себе одну взял… Чтобы запомнить тот день, — сказал он тогда.

— Вот, — шепчет вдруг Мэгги, я подпрыгиваю и поворачиваю голову. Чайные чашки у нее в руках сменились небольшим пластиковым пакетом, который она протягивает мне.

— Спасибо.

Она оглядывает вещи на столе Беннетта и кладет руку мне на плечо.

— Ты как, в порядке, дорогая? — Печально киваю в ответ. — Он такой милый мальчик. Надеюсь, он еще вернется.

Подношу пакет к краю стола и начинаю ссыпать все внутрь. Потом встаю, обнимаю Мэгги и благодарю за то, что она разрешила мне взять эти вещи. Она тоже крепко обнимает меня.

— Вам нужно съездить в Калифорнию, — говорю я, освободившись от ее объятий. — Повидать новорожденного внука. Уверена, для вашей дочери это много будет значить.

— Даже не знаю… Мы с дочерью не очень-то близки в последнее время.

Я смотрю в ее глаза, и хотя они так похожи на глаза ее внука, сейчас я вижу не его. Я вижу только Мэгги.

— В любом случае вам лучше съездить.

— Наверное, я так и сделаю.

Гляжу на нее и улыбаюсь. Не нужно ждать Беннетта, чтобы внести небольшие коррективы, способные изменить ее жизнь. Может быть, я и смогу помочь ей первое время.

Целую ее в щеку и закрываю ящик, оставив ключ внутри.

◄►◄►◄►

Возвращаюсь в школу спустя полчаса, как прозвенел последний звонок, иду по Пончику, и мои шаги эхом раздаются в пустых коридорах. Очень надеюсь, что кабинет еще не закрыт, что мой рюкзак остался там же, где и был, а рабочий день сеньора Арготта уже закончился, и он ушел. Но вероятность того, что так оно и будет, чрезвычайно низка.

Подхожу к двери класса и первое, что вижу – свой рюкзак, стоящий возле стола Арготты. Поднимаю взгляд выше, он сидит за своим столом и проверяет домашние задания.

— Сеньор Арготта? — Заслышав мой голос, он перестает писать, но глаз от тетрадей пока не отрывает.

— Сеньорита Грин. Я рад, что вы вернулись.

— Мне… правда, очень жаль. Просто… — Он поднимает на меня глаза и смотрит, сначала с любопытством, а потом с ужасом. Моя футболка пропиталась потом, лицо покрыто красными пятнами, кудри торчат во все стороны. Арготта быстро моргает, но вопросов не задает.

— Можете ничего не объяснять. Ваш друг, сеньор Камариан, поведал мне… что на вас… сильно повлиял отъезд сеньора Купера.

Не уверена, что Алекс обладает достаточной информацией, чтобы объяснить это «влияние», но поскольку в Пончике все знают ровно столько, сколько рассказала Даниэль, кое-что объяснить он мог. На грудь начинает давить чувство вины. Ну как я могла быть с ним такой грубой?

Арготта наклоняется, чтобы поднять мой рюкзак и передать его мне, но когда понимает, сколько он весит, то просто двигает его в моем направлении. Я подхожу, беру рюкзак и перекидываю его через плечо.

— Спасибо, — произношу я и разворачиваюсь, чтобы уйти.

Я уже почти вышла за дверь, как слышу, что сеньор Арготта прочищает горло.

— Вы помните, какое сегодня число, сеньорита Грин?

Я останавливаюсь.

— Первое июня, сеньор.

— ¡Exactamente! (с исп. – точно!). — Закатываю глаза. Я сейчас не настроена на этот разговор.

— А это означает, что последний день мая был вчера. — Поворачиваюсь и гляжу на него. — А я так надеялся, что вы захотите поехать в Мексику, сеньорита. Но может быть сейчас, когда ваши планы немного изменились…

Вспоминаю тот день, когда он протянул мне ту желтую папку, которую я до сих пор так ни разу и не открывала. Он, вероятно, рассчитывает, что мне известны все детали, но это не так.

— О. Да. А куда едем в этом году?

— Думаю, вы были бы не прочь последовать разработанному вами маршруту, не так ли? Это красивый городок, под названием Ла-Пас. Он приобретает все большую популярность. И мне кажется, что настало время его увидеть.

— Ла-Пас?

— Sí. — Он внимательно наблюдает, а я отчаянно пытаюсь скрыть свое смущение. Ла-Пас? — У вас уже есть чек на пятьсот долларов, и у вас будет великолепная принимающая семья. Поездка получается практически бесплатной. Уверен, что у вас все лето уже распланировано, но это действительно отличная возможность, и если вы все-таки заинтересованы в этой поездке, то я мог бы воспользоваться кое-какими старыми связями.

Арготта продолжает смотреть на меня в ожидании ответа. Но поскольку он так и не дожидается его, то откидывается на спинку стула и скрещивает руки на груди. Я бы хотела поехать, но не думаю, что могу. А что если Беннетт вернется? Я не могу уехать. Я должна ждать его здесь. Но тут все мое тело начинает бить мелкая дрожь – я вспоминаю слова, которые прочла сегодня в записной книжке Беннетта, слова, которые я напишу ему спустя семнадцать лет: «Скажи мне, чтобы я не ждала, когда ты вернешься».

— Сеньорита, с вами все в порядке?

Это, я думаю, изменит все.

Чувствую, что на самом деле я сейчас где-то очень далеко, и когда начинаю говорить, кажется, что я делаю это не своим голосом.

— А это ведь хороший шанс, так ведь? Чтобы уехать?

— ¡Exactamente! — восклицает сеньор Арготта и вскидывает руки вверх. Я замираю. — Поезжайте! Разве вас может что-то остановить? Поезжайте и посмотрите мир, сеньорита!

Он улыбается мне, и я улыбаюсь ему в ответ. Потому что вот оно! Тот самый момент.

Не знаю, как это происходило в прошлый раз. Может быть, Арготта не напоминал мне о заявлении. А может быть, все места были заняты с самого начала. Но вполне возможно, что все происходило точь-в-точь, как сейчас, только вот она, то есть я, решила остаться здесь на все лето, переживая и ожидая возвращения Беннетта. В прочем, я теперь почти даже уверена в этом, что Анна стояла вот так же напротив сеньора Арготты, благодарила его за предложение, но говорила, что должна отказаться. Но я так поступать не собираюсь.

— Заявление еще у вас? — спрашивает он, и я киваю. На самом деле точно не знаю, где оно, но уверена, что найду его. Не могу дождаться момента, когда попаду домой и начну рыться у себя на столе. — Даю вам время до понедельника. Дайте мне знать, чего вы хотите.

Возможно, моим родителям и нужно ждать понедельника, но мне определенно нет. Подбегаю к сеньору Арготта и обнимаю его.

— Большое вам спасибо, сеньор! — Когда я отстраняюсь от него, он выглядит слегка шокированным, но когда до него доходит, что мое объятие означает «да», на его лице не написано ничего, кроме восторга.

— Вы сделали правильный выбор, сеньорита.

Я очень надеюсь, что это правильный выбор. Но пока я не знаю этого наверняка, а знаю только одно: он – другой.

И тут до меня доходит. Я нахожусь в самой гуще изменения событий.

В зависимости от времени года парк Шиллер Вудс может быть красивым или мрачным – чудесным местом для проведения свадьбы или подходящим для съемок фильма ужасов. Отец заворачивает за угол, и я вижу – то, что еще недавно было шапкой талого снега, превратилось в ярко-зеленый луг. Выхожу из машины и делаю глубокий вдох, сейчас парк пахнет по-новому.

— Как же я скучала по этому! — произношу я и закрываю дверцу машины, впервые за последние недели чувствую себя по-настоящему довольной. Папа, кажется, удивлен, видя меня такой счастливой, но я просто не могу сдерживаться – так мне нравится все происходящее. Тренеры по кроссу нашего дивизиона создали вот такую гонку - не соревнование, а просто обязательное мероприятие, где, после шести месяцев бега по треку, бежишь по липкой грязи вместо пористого покрытия, прыгаешь через поваленные деревья вместо металлических барьеров – все это заставляет тебя вспомнить о своей истинной страсти. Я уже столько раз участвовала в этом соревновании, что даже сейчас помню, какой вязкой будет тропинка, помню все повороты каждой из трех следующих миль, где будут сложные места, а где – препятствия.