— Деирдре, — кротко и нежно произнес он, остановившись перед ней. В этот раз он не отвел глаза и спокойно выдержал ее взгляд.

Между тем солнце уже почти полностью опустилось за горизонт. Ветер с шумом проносился над деревьями и трепал шляпу Эдмонда. Он снял шляпу и посмотрел на нее. Его молодое лицо и карие, с маленькими золотистыми точками глаза делали его похожим на мальчика, хотя ему, как знала Деирдре, было почти двадцать пять лет. Он побрился, как делал это каждый день. Примитивная жизнь в джунглях не мешала ему содержать себя в чистоте, пусть даже это требовало некоторых усилий. Он регулярно мылся, чистил зубы и даже пытался, насколько это возможно, ухаживать за своей одеждой. У него имелось только две рубашки, однако и те он регулярно стирал в ручье. Деирдре было больно смотреть на то, как он влачит столь жалкое существование.

— Это неправильно, — вырвалось у нее. — Ты не должен жить так!

Эдмонд удивленно посмотрел на нее.

— Что ты имеешь в виду?

Она отчаянным жестом показала на окрестности.

— Вот это! Все это недостойно тебя! Этот ужасный лес, жара, проливные дожди! Все эти люди, которые навлекают на тебя опасность. У тебя высшее образование. Ты — сын барона! — И она, вздохнув, решительно заключила: — Ты заслужил лучшую жизнь, Эдмонд.

— Но, Деирдре, ты ведешь точно такую же жизнь!

— Я всего лишь простая долговая служанка, — возразила она. — Моего отца я не знаю, а моей матери, кроме меня, надо прокормить еще восемь ртов. Мне пришлось уехать из Ирландии, иначе я умерла бы там с голоду, как два моих младших брата. Контракт стал моим спасением, в противном случае я вынуждена была бы идти на улицу. Моя старшая сестра так и сделала, но потом заболела французской болезнью, и один из ее клиентов порезал ей лицо. Жизнь в колонии казалась мне не такой уж страшной. Да она и впрямь не страшная… для меня. — Девушка поспешно взглянула на Эдмонда. — Ты понимаешь? Нет ничего хуже, чем Дублин! Там у меня не было ни еды, ни будущего и вообще никакой настоящей жизни. Но у тебя ведь все совсем по-другому. Просто у тебя это отняли! Тебя похитили, как какого-то уличного мальчишку! Тебе здесь не место!

Ее сердце обливалось кровью, когда она вспоминала, какая судьба постигла Эдмонда. Как и многих других, его ночью просто похитили на улице. Для того чтобы набрать рабочих для колоний, бессовестные торговцы людьми в Дублине не останавливались даже перед похищением обычных граждан. Они избили Эдмонда до полусмерти, и у него до сих пор остались шрамы от побоев. Во время плавания через океан он чуть не умер от лихорадки, а плантатор, которому его продали как якобы отбывавшего наказание в тюрьме, в припадке ярости чуть не убил его, узнав, что новый долговой раб — папистский священник. Эдмонду не оставалось ничего иного, как сбежать, иначе плантатор просто забил бы его до смерти. Взволнованная Деирдре схватила его за руку и крепко сжала ее.

— Тебе нужно возвращаться назад, Эдмонд. Я поговорю с леди Элизабет. У нее есть деньги, много денег, я знаю, я слышала, как она и мисс Фелисити говорили об этом. Я имею в виду деньги не на карманные расходы, а целое приданое. Существует брачный договор, по которому после смерти ее мужа все имущество принадлежит ей. Она легко может оплатить тебе переезд домой.

Эдмонд молча выслушал ее тираду. Он не сделал попытки вырвать руку из ее рук, а даже взял ее руки в свои.

— А что будет с тобой? — спросил он. — Она ведь предложила это тебе. Почему ты не согласилась? — Он прокашлялся. — Вот об этом я и хотел спросить тебя все это время.

Деирдре заметила, что покраснела.

— Я не хочу уезжать назад, потому что в Ирландии меня не ожидает ничего, кроме голода и нищеты. Но ты… ты вел совершенно другую жизнь, и тебе удастся вернуться к ней! Ты должен получить деньги на обратное плавание вместо меня, и я собираюсь попросить об этом леди Элизабет. Я не хочу, чтобы ты и дальше жил в этой безбожной стране!

— О, Боже всемогущий! Деирдре, ты ради меня хочешь отказаться от возвращения на родину?

Она молча кивнула и увидела, что он поперхнулся. Эдмонд сжал ее руки так крепко, что ей стало почти больно.

— Деирдре, я не хочу уезжать. Я счастлив.

Она ошарашенно уставилась на него:

— Ты… — Не веря своим ушам, она покачала головой. — Это правда? Но как ты можешь вести это жалкое существование?

Он глубоко вздохнул:

— Потому что… потому что ты разделяешь его со мной.

— О, — беспомощно промолвила она, будучи не в состоянии сказать что-то более умное.

Несмотря на сгущающиеся сумерки, Деирдре увидела, как яркий румянец заливает его лицо. Неожиданно он опять отвел взгляд и резко отпустил ее руки, словно обжегся о них. Затем Эдмонд отвернулся и она услышала, как он начал вполголоса бормотать молитву «Отче наш». Деирдре присоединилась к нему, и они вместе стали молиться, хотя, признаться, это было самым последним, что ей хотелось делать в этот момент. К ее изумлению, Эдмонд неожиданно замолчал посреди молитвы и повернулся к ней. На его лице было озабоченное выражение.

— Деирдре, я не могу вынести мысль, что с тобой может что-то случиться. Я хочу, чтобы ты спряталась. Хотя бы на время, пока все закончится. Люди говорят, что ситуация крайне опасная.

— Я это тоже слышала. Сюда, наверх, от Бриджтауна движутся войска. Они определенно найдут нас, причем очень скоро. Акин и остальные на это рассчитывают.

— Я знаю. Солдаты жаждут мести и не пощадят никого. Здесь ты больше не в безопасности. Тебе нужно уйти.

— А куда?

— Иди к пещерам, — сказал он. — Там тебя никто не найдет.

Во время одного из своих разведывательных походов Эдмонд обнаружил скрытый, почти незаметный вход в лабиринт, очень разветвленный и необследованный. Он находился глубоко под землей и состоял из многочисленных гротов и скальных пещер. Эдмонд ничего не рассказывал о своем открытии остальным, потому что хотел открыть в этих пещерах свою новую тайную церковь. Он не хотел снимать таинство освящения с этого места, не хотел осквернять его, разделяя с убийцами, которые несколько недель назад разбили свой лагерь у них на холме. Деирдре два раза была с ним в этом лабиринте и буквально заразилась его восторгом. И действительно, в этом месте царило праздничное настроение, исходившее от скальных зубцов и сосулек, выраставших прямо с пола и потолка, а также из подземных речек и вымытых их потоком скалистых стен. Эти разветвленные гроты, связанные с собой потоком воды и заходившие глубоко под холм, казались Деирдре какими-то сказочными, как будто они вышли из древних легенд. Она с удовольствием представляла себе, что раньше здесь жили какие-то мифические персонажи, возможно феи и волшебники, которые убежали от мирского зла на этот остров еще в те давние времена, когда здесь не было людей. А потом эти магические существа переселились, спасаясь от зла и все еще надеясь найти место, где никто не будет нарушать их мирный покой. Деирдре вздохнула.

— Что с тобой? — спросил Эдмонд.

Она пожала плечами:

— А что я буду делать одна в пещерах? Без тебя я буду бояться.

Разумеется, это было ложью, и она вопрошающе посмотрела на него из-под опущенных ресниц в ожидании ответа. Казалось, он не заметил ее лукавства и, беспомощно наморщив лоб и заложив руки за спину, стал ходить широким шагом туда и сюда. Он часто так делал, когда был чем-то встревожен или озабочен.

— Я бы мог пойти с тобой, — наконец произнес он после довольно продолжительной паузы.

— Ты непременно должен это сделать, — согласилась она.

Ветер снова стал набирать силу, и уже был слышен его вой над сплетенными ветвями джунглей. Здесь, внизу, в более глубоких слоях этой пышно разросшейся зелени, были слышны лишь шумные сквозняки, однако ветер был достаточно сильным, чтобы трепать папоротник, свисающие с деревьев лианы и куски мха, швыряя их вверх и вниз. Где-то в верхушках деревьев раздавались испуганные крики обезьян. Вечерние сумерки почти полностью опустились на землю, и через несколько минут должна была наступить темнота. Им нужно было возвращаться назад в лагерь, чтобы потом в темноте не продираться через густые заросли. Ветер трепал их волосы, и Деирдре то и дело нетерпеливо смахивала в сторону пряди, нависшие на лицо.