— Eh bien[26], ты ведь обязательно хотел немедленно знать, если будет что сказать о Гарольде Данморе. Так вот, он сегодня был здесь, сразу же после открытия заведения. Он был весь в грязи, дышал, как загнанный зверь, а его одежда была забрызгана кровью. Я в шутку спросила его, не зарезал ли он свинью. На что он ответил: «Нет, нескольких». Я, наверное, смотрела на него довольно недоверчиво, после чего он сказал, что двое или трое беглых рабов напали на него, а он сотворил над ними короткий процесс.

— Жаль, что их нападение не увенчалось успехом. А что он хотел от тебя?

Клер иронично подняла бровь:

— То же самое, что и остальные. Но у него ничего не получилось. Я заявила ему, что он должен прийти в другой раз, однако он вдруг потерял самообладание и расплакался, как маленький мальчик. А потом Данмор сказал: «Я не хотел этого делать. Ничего не хотел. Я точно буду проклят навеки». А я ответила: «Mon cher[27], мы все попадем в ад, и кого это волнует? После я спросила его, за что же конкретно он попадет в ад. Но он лишь бормотал что-то о том, что нужно «довести игру до конца», и вскоре ушел. Я думала, что Данмор хочет еще поиграть в карты, но он исчез.

Дункан крайне обеспокоился. Он решил немедленно убедиться, все ли в порядке с Элизабет. Данмору он больше не доверял, особенно после рассказа Клер о его странном поведении.

— Ты куда собрался? — обиженно спросила Клер, когда он, перешагнув через какого-то пьяницу, стал уходить. — Как ты можешь уйти, не сказав мне ни слова?

— Сожалею, однако я вынужден… — И вдруг он остановился как вкопанный. Там, с другой стороны, из-за угла вылетел конь, и в седле сидела Элизабет.

Ее распущенные волосы развевались на ветру, юбки были задраны до колен, и выглядела она, словно Немезида на лошади. Она твердой рукой остановила кобылу и спрыгнула с седла раньше, чем Жемчужина остановилась. Ее глаза метали молнии гнева, в то время как она переводила свой взгляд с Дункана на Клер.

— Ты жалкий поганец! Я так и думала!

— А я хотел поехать к тебе, посмотреть, как у тебя дела, — сказал он.

— Ну да, как же! — Она сердито уставилась на него.

— Если ты не веришь мне, спроси у Клер. Я как раз собирался уходить.

— Это правда, — произнесла француженка учтивым, почти официальным тоном.

Элизабет упорно отказывалась обращать внимание на эту женщину. Однако она не могла предотвратить того, что их взгляды встретились. Конечно, эта особа выглядела невыносимо прекрасно, как и всегда, когда попадалась кому-то навстречу. Она была подобна изысканному отшлифованному украшению в своем безупречно чистом белом платье и с таким лицом, что любой ангел мог бы заплакать от зависти, если, конечно, не обращать внимания на то, что ее улыбка выглядела скорее иронично, чем легкомысленно. Со стороны казалось, что она наслаждается этой ситуацией. Однако затем Элизабет вспомнила, зачем она приехала сюда. Действительно, для припадка ревности момент был не самый подходящий. Она сглотнула, потому что комок, стоявший у нее в горле после ее возвращения от Ойстинса, мешал ей говорить.

— Джонни исчез.

— Что? — вскричал Дункан.

— Гарольд отвез его к Миранде. Я только что была там, однако Гарольд опередил меня. Он снова забрал Джонни, и теперь я не могу найти его.

— А зачем ты отдала ему сына вообще?

— Да он просто забрал его у меня! — окончательно потеряв самообладание, крикнула Элизабет и заплакала.

Она залилась слезами и, закрыв лицо руками, не могла произнести ни одной связной фразы. Дункан обнял ее, и она позволила ему это, хотя еще минуту назад горячо ненавидела его, потому что он снова общался с куртизанкой. Она попыталась рассказать ему о том, что произошло в Данмор-Холле, однако ее отрывистые слова вперемешку с всхлипываниями вряд ли могли прояснить картину случившегося. Ему пришлось много раз переспрашивать ее, пока она не поведала ему обо всем.

— Ты должен найти Джонни! — продолжая плакать, сдавленным голосом произнесла Элизабет.

— Aye, я это сделаю. Жди здесь. — Он выпустил ее из своих объятий и исчез в кабаке.

Элизабет прижала свое залитое слезами лицо к шее Жемчужины, не желая, чтобы француженка видела ее слезы и горе. Сразу же после этого вернулся Дункан. За ним шли двое моряков из его экипажа — непобедимый боцман Джон Иверс и не менее опасно выглядевший парень, у которого не хватало половины уха и всех передних зубов.

— Приведите Данмора сюда, хочет он того или нет! — приказал им Дункан. — И не вздумайте возвращаться без него!

Мужчины, взяв в руки факелы, отправились в путь и исчезли за углом покосившейся от ветра забегаловки. Дункан забрал из рук Элизабет поводья лошади и, словно само собой разумеющееся, одним прыжком сел в седло.

— Я тоже отправлюсь на поиски. Если я не найду Данмора в городе, то поеду на плантацию, он же наверняка прячется где-нибудь.

Жемчужина задрала голову, нервно реагируя на непривычную тяжесть чужого наездника, однако Дункан тут же жесткими ударами шенкелей взял ее под контроль. Развернув кобылу вокруг собственной оси, он посмотрел через плечо на Клер. Его взгляд ничего не выражал.

— Позаботься о Лиззи, пока я не вернусь назад, хорошо?

— Твое пожелание, как всегда, приказ для меня, — ответила француженка. Прозвучало это насмешливо, однако вместе с тем и нежно, что, конечно, не укрылось от Элизабет.

— Я сама могу о себе позаботиться! — ледяным тоном заявила Элизабет, когда Дункан пустил коня в быструю рысь.

— Разумеется, можете, — ответила Клер. — Однако в данный момент было бы лучше, если бы вы согласились принять мое попечительство. Это место не для леди.

И она указала рукой на одного из пьяниц, который, шатаясь, вышел из помещения, где разливали спиртное, и буквально на пороге его стошнило, после чего, распевая песню, он отправился дальше.

К своему ужасу, Элизабет увидела, что это проповедник Мартин. Другой пьяница шел ему навстречу и тянул за руку хихикающую брюнетку, у которой из платья вывешивалась голая грудь. Мужчина на ходу пытался ухватить рукой болтавшуюся в пределах досягаемости добычу, что побуждало их обоих к громкому хохоту. Двое мужчин, подогретые пивом, раскачиваясь, остановились и тоже возымели желание принять участие в этой игре, что, однако, не понравилось мужчине, сопровождающему женщину. И сразу же вспыхнул дикий мордобой. Элизабет услышала громкий хруст ломающегося носа, несчастным образом оказавшегося носом той самой женщины, которая случайно попала между дерущимися сторонами. Кровь капала у нее с подбородка и орошала грудь, которая одна была виновата во всем.

— О, Боже мой, — сказала ошарашенная Элизабет. — Может быть, поможем ей?

Клер равнодушно покачала головой:

— Эта женщина не из моих девочек. Мои умеют лучше беречь свои носы и сиськи.

Коротким жестом она приказала огромному французу вернуться обратно в кабак. Элизабет же она сказала:

— Идем со мной.

Элизабет последовала за ней, мимо драчунов, а затем через маленький переулок к обратной стороне дома, а оттуда — по лестнице на верхний этаж, под крышу, где Клер открыла ключом дверь и вошла в покои, от вида которых у Элизабет перехватило дыхание. Стены помещения, набитого всякой всячиной, были задрапированы красным бархатом, на деревянном полу лежали тяжелые восточные ковры. На полке стояли блестящие подсвечники и лакированные шкатулки для украшений, а также резные фигурки, которые, на первый взгляд, были похожи на фигурки святых, стоящих на коленях. На стенах висели картины с похабными сценами. На одной из них несколько женщин разными способами имели одного мужчину, которому это явно нравилось. Но все это было мелочью по сравнению с самой огромной кроватью, которую Элизабет когда-либо видела. Она была почти такой же большой, как и вся комната. Элизабет невольно задалась вопросом, как эту кровать вообще можно было затащить сюда, наверх, по такой узкой лестнице, однако затем догадалась, что это ложе собрали и смастерили прямо в комнате. У нее отнялась речь, и она молча рассматривала балдахин с бордюром и золотыми кистями, горы шелковых подушек на матрасе. Разумеется, следующей была мысль о том, не здесь ли Дункан… Да… Конечно. А где же еще?