Я прикинулась идиоткой.

– У нас семейный ужин, хм, в родительском доме сегодня. Мне нужно возвращаться.

Он покачал головой и наклонился, опираясь плечом о дверцу.

– Прошло столько лет, Лекс. Я никогда тебя больше не видел, ничего не слышал о тебе. Ты просто не пришла в школу и больше не появлялась. Я спрашивал у всех в твоей семье, у Брэй, у всех в округе. Все что я слышал в ответ, это то, что ты помогаешь бабушке. Ты никогда не звонила, не написала ни строчки, ничего. Почему?

Это было больно. Я знала, что ему было больно, но я просто не ожидала, что ему было больно после всех этих лет. Я думала, что он пережил это, пережил нас. Сейчас он с Эмерсон, они собираются пожениться. Я не понимала, почему ему нужно все знать сейчас.

Но я задолжала ему объяснение. Черт, я много чего ему задолжала.

– Нэн была больна, – начала я плести свою ложь. – Я помогала ей, пока она не поправилась. Но потом я построила свою жизнь. Я была счастливее там. Ты же знаешь, как сильно я ненавидела свою семью. Мы были связаны, были сами по себе. У меня был ребенок, она помогала мне с ним. Мы все еще живем вместе, и нам хорошо, – я пожала плечами, продолжая играть. Половина сказанного была ложью, половина – правдой. Вот только даже правда была частично ложью, потому что я не назвала ему настоящую причину, причину номер один, из-за которой я упаковала свои вещи и никогда больше не возвращалась.

Причину, после которой он навсегда возненавидит меня.

Может быть, Джастин тоже.

Я не могу этого допустить.

– Хотел бы я, чтобы ты хотя бы позвонила.

– Было слишком больно.

– Черт подери, Лекси, мне было гораздо больнее после твоего исчезновения. Я ничего не знал о тебе! Ничего! – он отступил назад и тряхнул головой, схватившись за ковбойскую шляпу, наличие которой у него я даже не заметила. Он снял ее, вытер пот с затылка и снова водрузил ее на место. Боже, он стал еще сексуальнее.

– Мне жаль, Зендер, честно, очень жаль, – из глаз закапали очередные слезинки, которые я тут же вытерла.

– Ага, мне тоже.

Он ушел прочь.

Мое сердце в который раз разбилось. Я забыла, каково это, переживать подобные эмоции. Я сдерживала их столь долгое время, что почти забыла об их существовании.

Я вернулась в дом, где все уже было готово. Я позвала в дом Джастина и Риз. Ганнер пошел за папой и Торин, хотя я не слишком понимала зачем. В ту же секунду, как они оба вошли, стало понятно, что они не хотят здесь находиться.

Пока мы прибирались, Фэйт спросила моего отца:

– Вы все еще собираетесь завтра на наше барбекю?

Я наблюдала, как он пялится на меня. Он закрыл глаза и кивнул, затем вышел из комнаты.

Фэйт перевела взгляд на меня, она чувствовала грусть из-за меня, чего не должно было быть. Очевидно, что моя семья обращалась с ней как с членом семьи, чего никогда не было в моем случае. Я привыкла к этому, хотя мне и было больно, и я не ожидала теплого приема. Мне это было не нужно. Мне лишь хотелось, чтобы они приняли Джастина, что большинство из них и сделало, трое – нет. Это было больше, чем я ожидала, серьезно.

Я успокаивающе улыбнулась Фэйт и вернулась к уборке. Когда все было сделано, я вышла на задний двор, где Риз и Джастин снова играли в мяч. Я села на деревянной скамейке под деревом, где я когда-то часами сидела и читала, когда была ребенком. Сейчас она скрипела, и я засомневалась, удержит ли она мой вес.

На улицу вышел Ганнер и подошел ближе, заметив меня. Он сел на землю рядом со мной и стал наблюдать за игрой Риз и Джастина. Они смеялись и хорошо ладили, и это делало меня счастливой.

Он задел локтем мое колено, снова привлекая мое внимание.

– Не обращай внимания на папу.

Я пожала плечами.

– Все в порядке, поверь. Я привыкла к этому.

– Он не ожидал, что вы с ребенком появитесь здесь, Лекс. Ты вроде как застала нас врасплох своим появлением. Я уверен, что все из-за того, что у его дочери есть сын, о котором он не знал в течение девяти лет. Клэй сказал, что мама знала, и нас расстроило, что она не сказала нам. Мы не злимся на тебя, просто недоумеваем, почему ты ничего не сказала никому из нас за все это время. В любом случае, мы рады наконец-то увидеть тебя и познакомиться с нашим племянником. Дай папе время, и он оттает. Хорошо?

– Все вы, кроме Торин, – я подняла брови, решившись поспорить с ним. – И это хорошо. Папа может принимать это или нет, но он не должен расстраиваться из-за меня. Кстати, я думала, что все в курсе. Я была немного разочарована, когда вы ни в одном письме не спросили о нем.

– Во-первых, Торин – папина марионетка. Она следует за ним повсюду как щенок, и все ее эмоции исходят от него. Не обращай на нее внимания. Она испорченная, своевольная младшая сестра. Риз – спортсменка, общительная. А ты работящая, независимая, заботливая, – он улыбнулся, прежде чем снова обратить внимание на частную игру в футбол. Я была в шоке, узнав, что Торин – папина дочка. Я всегда считала, что она мамина. И думала, что так ею и осталась.

После недолгого молчания, он продолжил, не переводя на меня взгляд.

– Мне жаль, что ты считала, что мы все знаем. Это непорядок, и печально, что не знал даже папа. Могу тебя заверить, в противном случае парнишка бы вырос чертовски испорченным.

– Когда вы собираетесь заводить собственных детей? Я удивлена, что от тебя не залетела куча девушек. Я помню, как ты вел себя в старшей школе.

Он засмеялся, не поворачиваясь ко мне.

– Ну да, ну да. Мы, вообще-то, пытаемся прямо сейчас. У Магнолии проблемы с зачатием, из-за которых мы запоздали с ребенком. Да и я не был готов в прошлом. Рано или поздно это случится.

– А как насчет Клэя и Фэйт? Кажется, они готовы к этому.

– Они не были, пока я не сказал, что им уже по тридцать и нужно бы поторопиться. Думаю, они были сосредоточены на карьере. Я уверен, что в скором времени это произойдет.

– Такими темпами я стану бабушкой раньше, чем вы все станете родителями.

Он усмехнулся и покачал головой.

– Будем надеяться, что нет. Скажи своему парнишке, чтобы хорошо себя вел. Не позволяй ему быть таким, как его дяди.

– О, поверь мне, не позволю.

Он повернулся и посмотрел мне в глаза, внезапно став серьезным.

– Клэй сказал мне, кто его отец.

Черт бы его побрал!

Я закусила губу, что дало ему молчаливый ответ.

– Будь осторожна.

Я сглотнула поднимающийся ужас.

– Я не могу принести еще больший вред, чем тот, что уже был нанесен.

– Тогда почему ты ждала так долго, Лекс? Ты же не должна была считать, что он тоже знает. Когда ты собралась и уехала, веришь или нет, но все мы были опустошены, но Брэй и Зендер оба... ты почти уничтожила их. Они как сумасшедшие искали тебя. Зендер даже распространял сплетни, что мама с папой убили тебя, и ты лежишь мертвая в подвале. Он направил сюда копов на поиски. Я думаю, что он хотел в это верить, потому что его убивало, что ты уехала, не сказав ни слова. Сейчас он счастлив, собирается жениться, а ты собираешься сказать ему, что у него есть девятилетний сын.

– Я не думала, что могу чувствовать себя еще хуже, но спасибо тебе за это, – я встала, изо всех сил стараясь не заплакать. Затем крикнула Джастину, чтобы он собирался.

Ганнер потянулся к моей руке, схватив ее, когда я собралась уйти. Я замерла, сделав глубокий вдох, затем посмотрела на него. Он выглядел виноватым, и может быть, его даже слегка мутило.

– Прости, я не хотел расстроить тебя. Я просто видел, через что он прошёл, и как много времени ему было нужно, чтобы пережить все. И я просто не понимаю, как ты могла ждать так долго и не сказать ему. И Джастин, должно быть, тоже хотел знать, кто его отец, я прав?

Когда я заговорила, мой голос был слегка охрипшим от эмоций, которые я пыталась подавить, но я смогла произнести то, что должно было быть сказано.

– Сначала, когда я уехала, я была напугана, потому что мама пригрозила мне не говорить никому. Она сказала, что Зендер будет презирать меня, и я проживу всю жизнь, сожалея об этом. К тому времени, когда я поумнела достаточно, чтобы понять, что это ложь, Джастину было уже пять, и я не могла просто появиться из ниоткуда и сказать “Привет, у тебя есть пятилетний ребенок”. С каждым годом становилось все тяжелее, пока я, наконец, не поговорила с Джастином, и он не сказал, что ничего, если он не встретится со своим отцом. Затем мы закрыли эту тему, и я отбросила чувство вины. Затем, когда он узнал, куда мы едем, он, наконец, признался, что хотел бы познакомиться со своим отцом, и начал умолять меня об этом. Я не смогла ему отказать, просто не смогла. Я знаю, что это ранит Зендера, но лучше пусть будет больно ему, чем Джастину.