Барт спрыгнул с лошади и привязал ее возле багги[4], которую Джесс купил ради этого дня. Черт, он даже украсил ее лилиями, поскольку это любимый цветок Матильды.

– Ты готов, малыш? – торжественно спросил Барт.

– Да.

Хотя было страшно. Джесс никогда ничего так ни желал в этом мире.

«Ничего».

Он уже отдал всю свою добытую нечестным путем прибыль, чтобы Матильда никогда не узнала о его прошлом. Для нее он сделает все что угодно.

Даже станет честным человеком.

Джесс направился к двери. Барт держался в шаге позади.

Стоило жениху дойти до ступенек, как раздался выстрел.

Джесс резко выдохнул.

Внезапная боль поразила каждую частичку его тела. Пуля сбила шляпу с головы и отправила в полет. Она кувыркалась в воздухе и прыгала, как камешек по воде, пока не приземлилась на соседний куст. Джесс попытался сделать шаг вперед, но за первым выстрелом последовали новые. И каждый из них попадал в различные части тела.

Выстрелы сразили его. Джесс упал на колени в грязь.

В нем проснулась ярость. Он хотел ответить на огонь, но Барт знал, что Джесс продал оружие, чтобы купить Матильде кольцо – окончательный акт избавления от старого Джесса Брэйди. Сейчас он был безоружен. А ведь клялся, что этого никогда не произойдет.

«Как я мог быть так глуп? Как мог позволить кому-то встать у себя за спиной?»

Возможно, это наказание за совершенные грехи. Может, такой ублюдок, как он, именно этого и заслуживает.

Быть расстрелянным в день, который должен был стать счастливейшим в его жизни.

Барт пнул Джесса в землю.

Задыхаясь от тяжести боли и вкуса крови, Джесс уставился на него. Ради этого человека он рисковал жизнью бесчисленное количество раз.

– Почему?

Небрежно пожав плечами, Барт перезарядил пистолет.

– Ради денег, Джесс. Ты же знаешь, сейчас ты стоишь целое состояние.

«Да... как я мог забыть наш кодекс?»

Убив его, Барт станет самым богатым человеком в Галл-Холлоу. Хотя, он уже стал им.

Именно ему Джесс отдал все свои деньги.

Джесс закашлял кровью, у него потемнело в глазах. Ему было так холодно. Холоднее даже, чем в детстве на весенних полевых работах без обуви и пальто. Отец всегда говорил, что он кончит свои дни именно так:

«Ты мусор, мальчик. Это всё, чем ты когда-либо будешь. Ты не проживешь достаточно долго, чтобы стать чем-то другим. Попомни мои слова. Тебя ждет плохой конец».

И вот он лежал при смерти в возрасте двадцати шести лет. Как жестоко! Бог не позволил ему даже достичь дверей церкви, за которыми ждала Матильда.

В конце концов, он был Сандауном, а Сандауна так просто не упрятать в могилу.

Ни один ублюдок не сможет убить его, при этом оставшись в живых.

– Я вернусь за тобой, Барт, даже если мне придется продать душу. Да поможет мне Бог. Я убью тебя.

Барт рассмеялся:

– Передай дьяволу мои наилучшие пожелания.

– Уильям! – Мучительный крик Матильды причинил ему больше боли, чем пулевые ранения.

Он повернулся, взглянув на неё в последний раз. Однако прежде чем он смог это сделать, Барт холодно закончил работу, отказав ему даже в том, чтобы увидеть перед смертью лицо любимой.

Джесс очнулся с проклятием на губах. По крайне мере он подумал, что проснулся. Хотя, если честно, трудно было сказать наверняка. Здесь было темнее, чем в уголке сердца его отца, закрытого от любых нежных чувств, которые старый ублюдок мог ему подарить. Тишина вокруг оглушала до звона в ушах.

Он даже не слышал биения собственного сердца.

«Потому что я мертв».

Он помнил боль от выстрела, когда попытался увидеть Матильду в подвенечном платье.

«Так это и есть ад?»

Честно говоря, он ожидал геенну огненную и мучительную агонию. Демонов с вилами и запахи сродни тем, что он ощущал в конюшне, будучи ребенком.

Вместо этого не было ничего, кроме черноты.

– Это потому, что ты на Олимпе. По крайне мере, твоя душа.

Джесс повернулся на столб света, который превратился в самую красивую женщину, которую он когда-либо видел. Высокая, гибкая, соблазнительная, с такими яркими рыжими волосами, что те мерцали в тусклом свете. Горящие зеленые глаза придавали незнакомке неземной вид, роднили с ангелом, учитывая струящееся белое платье, плотно облегающее фигуру. Что-то в ее внешнем виде напоминало Джессу о белоснежных статуях, которые он видел в приличных гостиницах, где они несколько раз останавливались после того, как срывали приличный куш.

– Что такое Олимп?

Она издала звук, напомнивший ему молодую раздраженную кобылу, готовую сбросить своего седока.

– Я скорблю о скудном образовании так называемого современного человека. Как ты можешь не знать название горы, где обитают греческие боги?

Потерев челюсть, Сандуан не ответил на ее оскорбление. Пока он точно не узнает кто она, с его стороны будет глупо довести красотку до белого каления.

– Хорошо, мэм, не обижайтесь, но моя дремучесть непосредственно связана с тем фактом, что я не грек. Я родился в городе Оппосум, штат Миссисипи, и никогда не заезжал восточнее.

Она низко зарычала и выдала гневную тираду на языке, который Джесс не понимал, что вероятно было к лучшему. Нет необходимости им обоим злиться.

Сжав кулаки, незнакомка успокоилась и устремила на него убийственный взгляд.

– Я постараюсь говорить так, чтобы ты меня понял. Я греческая богиня Артемида.

– Я не верю в богов и богинь.

– Хорошо, но тебе придется поверить. У меня есть предложение. Подозреваю, оно тебя заинтересует.

– Какое предложение?

Она сократила расстояние между ними и прошептала ему на ухо:

– Я слышала, что ты сказал, умирая в ногах лучшего друга. Твоя душа кричала о мести так громко, что призвала меня, и я не дала ей добраться до конечного пункта назначения.

Джесс пристально посмотрел на нее.

– Вы можете отправить меня обратно, чтобы я убил Барта?

– Да, могу.

От этой простой надежды его мгновенно охватила радость. Ради этого незнакомка могла оскорблять его хоть целый день.

– Какова цена?

– Ты назвал ее, когда умирал.

– Моя душа.

Она наклонилась к нему и потрепала по щеке.

– Здесь это обычная цена для мести, но не стоит беспокоиться. У бездушных есть привилегии. Если ты согласишься, я предоставлю тебе двадцать четыре часа. Можешь совершить с предателем все, что захочешь. Без каких либо последствий.

Он может вонзить в Барта зубы. Во всяком случае, его черная душа никогда не была ему особо полезна.

Артемида улыбнулась.

– У тебя будет бессмертие и богатство, какое ты не можешь себе вообразить.

– Я могу вообразить многое.

– И, тем не менее, это не идёт ни в какое сравнение с тем, что тебе будет дано.

«Когда что-то кажется слишком хорошим...»

Он провел большим пальцем поперек нижней губы и посмотрел на богиню с подозрением.

– В чем подвох?

Она зло рассмеялась.

– Ты все-таки умен. Хорошо. Это упростит работу.

– Работу?

– Хм. Ты будешь служить в моей армии Темных Охотников.

Он нахмурился.

– Темных чего?

– Охотников, – повторила она – Они бессмертные воины лично отобранные мной.

– Лично отобранные?

«О чем она толкует?»

– Неважно, как там говорят, – раздраженно произнесла она. – Они мои солдаты, и защищают человечество от Даймонов, охотящихся на жалких людишек.

Технически они говорили на одном языке, но, черт побери... Трудно уследить за ходом мыслей женщины, которая использует так много незнакомых слов.

– Даймоны?

Она уперла руки в боки и прошлась перед ним.

– Короткая версия: мой братец Аполлон учинил хаос. Много лет назад он создал расу под названием Аполиты. – Она остановилась и взглянула на Джесса. – Немного высокомерно, не находишь? Видите ли, он решил, что человек слаб, и он может создать народ лучше.