Кровать скрипнула, и я представил себе, как он раскинулся на постели, разглядывая меня всё с той же странной полуулыбкой.

— Ты мог мне отказать.

На сей раз я повернулся, недовольно сдвинув брови.

— А вы могли бы провести эту ночь в любой постели в Амстердаме и утолить жажду крови с кем угодно – совершенно бесплатно. Так почему же вы пришли сюда и заплатили такие деньги за постель, если вам нет дела до наших услуг?

Он поднял взгляд к потолку и медленно смахнул прядь волос, приставшую к губам.

— Люди, готовые броситься к моим ногам... Они все одинаковы. Им нет до меня дела, их вообще не волнует, что я о них думаю.

— А вас волнует, что думаю я? — Я покачал головой и завязал кончики бинта в узел.

— Ну, это другое, — сказал он, улыбнувшись одними уголками губ, словно стеснялся сделать это в открытую.

Я нашел ботинки там же, где оставил их утром.

— До наступления темноты ещё несколько часов. Предлагаю вам провести это время с пользой. Ночью мне вновь понадобится постель.

Он дружелюбно кивнул в ответ, но даже не шевельнулся, чтобы лечь обратно.

Я нетерпеливо вышел из комнаты. Если он думал, что я буду его уговаривать, то сильно ошибался. Он купил мою кровать с рассвета до заката, и может распоряжаться этим временем как ему пожелается. И если одинокое заточение в моей тусклой комнатушке, где самое интересное занятие – изучение текстуры дерева на стенах, доставляет ему больше удовольствия, чем мои услуги – это его право.

Почти все девушки уже проснулись и готовились к вечеру, украшая волосы и подбирая духи. Некоторые вооружились иголками и зашивали одежду, пострадавшую от особо усердных клиентов. Гордость проститутки заключается в её внешнем виде, побрякушках, аромате и тех усилиях, которые она прикладывает, чтобы выделиться в переполненном борделе и во всём де Валлене[2]. Но когда я спустился по лестнице, они побросали свои занятия, окружили меня, словно я сам был вампиром, и потребовали рассказа во всех подробностях.

Будучи не в состоянии пробираться через толпу, заполнившую салон, я уселся на ступени и задумался, был ли Майкель фон Трит худшим, что могло со мной случиться.

Глава 2

Я не ожидал увидеть вампира снова. Расценив его визит как неожиданную выгоду и непыльную ночную работу, я спрятал деньги подальше в комод и продолжил заниматься своим делом. Ровно неделю спустя, такой же бесконечно тоскливой ночью, я спустился в салон и замер, увидев Майкеля в фойе. Держа в руках шляпу, он вглядывался в толпу проституток: его глаза казались слепыми, пока не засияли, когда он заметил меня. Он улыбнулся – лениво и лукаво, без всяких полутонов – и начал пробираться ко мне сквозь толпу.

— Арьен, — он склонил голову в знак приветствия, — ты не назначал встреч на сегодняшний вечер?

— Нет, — не подумав, выпалил я.

Я вцепился в перила так, будто хотел сбежать и тем самым избавиться от него.

— Примешь меня?

Прежде чем я смог хоть что-то ответить, он кинул мне кошелек, набитый монетами. Я поймал его машинально, ничего не подразумевая, и уже хотел было бросить обратно, когда понял, что такое поведение только развеселит этого ненормального.

А раз я не мог вернуть деньги, пришлось их принять. Опустив руку, которую оттягивал тяжелый кошель, я развернулся к лестнице.

— Ну, прошу.

Молчал я только до тех пор, пока не закрыл за нами дверь.

— Почему я? — набросился я на него. — Ты же знаешь, что неприятен мне. Так почему ты снова пришел?

Он одарил меня беспечной улыбкой и направился к окну, чтобы убедиться, что ставни плотно закрыты.

— Знаешь, меня давно не оставляли в покое на целую ночь. Я не припомню, когда в последний раз так хорошо высыпался. Эти женщины постоянно будят меня, желая забраться ко мне в постель.

— Они проститутки, — сказал я, пожимая плечами. — Естественно, что мужчине, лежащему в их постели, они будут предлагать свои услуги.

Он положил шляпу на комод и бросил на меня насмешливый взгляд.

— А ты не проститутка?

Если он хотел вывести меня из себя, я определенно его разочаровал.

— Я этого и не отрицаю. Ты тоже, наверняка, живешь не так, как все говорят.

Он облокотился на комод и удивленно вскинул бровь.

— И что же обо мне говорят? Что я способен ублажить дюжину женщин одновременно и показать пару-тройку постельных хитростей, о которых не знают даже опытные шлюшки?

— Ты шутишь, но даже не представляешь, насколько ты близок к истине.

— Да? В таком случае... — Он расстегнул ворот сорочки, снял галстук и положил его рядом со шляпой. — Придется мне считать это не только проклятьем, но и благословением.

«Не спрашивай, — велел я себе, чувствуя, как рвутся с губ слова. — Он же тебя дразнит». Но я не смог сдержаться.

— Почему ты так считаешь?

Он махнул рукой – небрежно, как любой человек, привыкший к власти.

— Если бы не подобная репутация, я бы не был тебе неприятен. А значит, не найти бы мне покоя даже здесь.

— Ты слишком высокого мнения о себе. Полагаю, ты не понравился бы мне в любом случае, просто потому что ты – это ты.

— Возможно. — Он оттолкнулся и уселся на комод. В свете лампы его глаза сияли озорным блеском. — Но я сомневаюсь.

Я уставился на него, глядя, как он болтает ногами, и его каблуки стучат по дверцам комода.

— Что ты делаешь?

Он поднял брови, изображая из себя невинную простоту.

— Ты о чем?

Я шагнул вперед, от такой откровенной наглости руки сжались в кулаки.

— Слезай! Если думаешь, что волен обращаться с моими вещами, как тебе заблагорассудится, только потому что купил меня на ночь, то ты ошибаешься. Если тебе нужно что-то подобное – спускайся вниз и выбери кого-нибудь другого.

Я бросил ему кошель – так, как хотел сделать внизу. А он только рассмеялся и положил его на комод рядом с собой.

— Арьен. — Он взглянул на меня сквозь ресницы. Волосы упали на лицо, придавая ему дикое, чудное выражение. — Как ты уже заметил, меня бы с радостью приняли в любой постели этого города. Если бы я этого хотел, меня бы здесь не было.

— Ну да, конечно, — усмехнулся я. — Ты лучше проведешь время в одиночестве, в постели того, кто не желает тебя видеть. Что ж, пожалуйста. — Я развернулся, чтобы уйти.

— Подожди. — Он соскользнул с комода и встал напротив меня – так близко, что я не мог вдохнуть, не коснувшись его.

— Зачем?

Он взял мою руку и потрясенно уставился на неё, приложив свои пальцы к моим.

— Затем, что я тебя прошу?

Я взглянул на него, сжав губы.

— Что тебе от меня нужно?

Он переплел наши пальцы, сложив ладони вместе. Сердце зашлось в груди, и я даже подумал, что на сей раз он не собирается отказываться от моих услуг.

Он развернул наши руки так, что мое перебинтованное запястье с не зажившим ещё укусом оказалось сверху.

— То же, что и в прошлый раз.

Я попытался вырваться, но он меня не отпустил.

— И всё? — Я подозрительно сощурил глаза.

Он рассмеялся.

— А почему ты думаешь, что мне нужно что-то ещё?

— Сегодня ты заплатил больше.

— Сегодня я лучше представляю себе, за что плачу.

Я подавил желание закатить глаза, и, оттолкнув его руку, протянул свою.

— Ну, приступай?

Он покачал головой и легко коснулся повязок.

— Будет больно, если я потревожу рану до того, как она заживет.

Я в смятении посмотрел на него.

— Думаешь, в прошлый раз больно не было?

Теперь он раздраженно помотал головой.

— Будет плохо заживать и останется шрам.

Я удивился тому, что он ничего не понял.

— Думаешь, я против пары отметин на коже?

Майкель вздохнул и окинул меня недовольным взглядом.

— Трудновато питаться через сетку шрамов.

— О, — только и смог выдавить я. Я смотрел на него, чувствуя мурашки на спине и соображая, подразумевал ли он то, о чем я подумал. Он собирался делать это постоянно, а значит – каждый раз возвращаться ко мне.