— Пожалуйста, поставьте меня на землю. Вы делаете мне больно.

К моему полному ошеломлению он так и делает.

Мужчина ставит меня на ноги перед собой, одной рукой хватает меня за плечо, а другой — снимает свою маску. И вот я пялюсь на пару голубых глаз, которые настолько холодные, что если поискать слово «арктический» в энциклопедии — эти глаза будут изображены под этим термином.

— Даже не думай попробовать сбежать. — Когда он говорит это своим грубым и холодным голосом, я понимаю, что в это время пятилась назад от него.

Меня охватывает страх. Мгновенно я осматриваюсь вокруг.

Темно. Безлюдно. Пустынно.

Две мысли вспыхивают у меня в голове: попытаться провернуть побег или идти с грубым мужчиной с ледяным голосом. Мысленно я взвешиваю свои варианты. Побег — значит бежать. Убежать далеко с ногами, похожими на желе не удастся, что в итоге приведет меня к очередному захвату безумно разъяренным похитителем.

Я опять сканирую всё, что меня окружает, отчаянно пытаясь найти способы побега. Моя голова опускается, когда я не могу найти ни одного. Я смотрю в лицо своему похитителю и киваю в знак согласия.

Мудак ухмыляется, и я так сильно хочу пнуть его по яйцам.

Должно быть, по моему лицу видно, о чем я думаю, потому что его ухмылка перерастает в широкий, глумящийся оскал.

Вообще-то мужчина выглядит довольно-таки неплохо. Он не красив в традиционном смысле этого слова, его красота — грубая, мужественная. У него кривой нос, на вид его ломали несколько раз, но у него высокие скулы и мощный подбородок. Его пухлые губы скрывают белые зубы, которые немного кривые внизу. Возникает впечатление, что этот мужчина никогда особо и не хотел быть красивым пареньком. У него темные, коротко стриженные волосы. Его рост и телосложение ужасно пугают. Его руки выглядят так, будто они могут раздавить человеческую голову безо всяких усилий.

Его грубость, весь его внешний вид, работает на него, чтобы сделать его устрашающим. Чертовски жаль, что он засранец и преступник, которому я бы хотела вспороть брюхо ржавой пилой.

Когда все остальные выходят из фургона, я шокирована, увидев женщину среди мужчин. Какая женщина могла бы принимать участие в таком деле? Она, должно быть, бессердечная сука. Когда она снимает свою маску, она посылает мне грустную улыбку, которую мне хочется стереть с ее хорошенькой мордашки пощечиной. Она выше меня, подтянутая и стройная, с длинными темно-каштановыми волосами и карими глазами. Мужчина со смуглой кожей, который как я уверена, тогда стоял возле моей кровати, снимает свою маску и улыбается мне. Его темные волосы короткие, но подстрижены не под машинку. Его карие глаза мягкие и теплые. Он вздергивает подбородок в мою сторону и говорит:

— Как дела?

Я сердито пялюсь на него

Совершенно очевидно, что эти ребята — идиоты. Психически нестабильные — каждый из них.

Третий мужчина не снимает маску. Он садится на переднее пассажирское сиденье, и фургон уезжает прочь, оставляя меня с этой странной и потенциально опасной группой людей. Девушка приближается ко мне и ласково спрашивает:

— Не хотела бы ты попить воды?

Я ничего не хочу от этих людей. Избегая ее пристального взгляда, я мотаю головой.

Мужчина и женщина небрежно стоят сбоку, в то время как красавчик Громила держит меня в своей железной хватке. Он мотает головой влево, и мужчина со смуглой кожей и женщина вскакивают, чтобы следовать безмолвному приказу.

Вот дерьмо. Он здесь босс. Просто прекрасно.

Я рискую взглянуть на него, чтобы поймать на себе его прищуренный, наблюдающий за мной взгляд. Он недолго изучает, прежде чем его пристальный взгляд останавливается на моих волосах. Я уверена, что выгляжу — «краше в гроб кладут», но мне плевать. Он — причина того, почему я выгляжу так дерьмово, и я принимаю гордое выражение лица. Я выпрямляюсь, становясь выше, и бросаю взгляд прямо на него.

Получи, засранец.

Окей, внутри мне страшно до дрожи в ногах, но я не позволю ему это увидеть. Сейчас мне придется не сопротивляться, чтобы дождаться удобного момента и попытаться бежать.

Будь сговорчивой. Будь вежливой. Заставь их подумать, что ты следуешь их плану.

Ладно-ладно. Время менять стратегию. Я опускаю глаза и прочищаю горло:

— Извините, хм-м, мужчина. Можете мне сказать, что я здесь делаю? — он смотрит мне в глаза, но не отвечает. Я пытаюсь выдержать его пристальный взгляд, но его голубые глаза буравят мои. Мне становится немного неловко, и я опускаю свои глаза ниже на его грудь и спрашиваю еще раз: — Если вы чего-то хотите, я могу помочь вам получить это. Если бы вы только сказали мн...

Он обрывает меня грубым:

— Нет.

Потом он отворачивается от меня, крепче хватая мою руку. Он разворачивает мое лицо от себя, и неожиданно я слепну.

— Эй. — Этот засранец завязал мне глаза! — Эй! — я снова кричу и пытаюсь снять повязку, мои руки молотят воздух, когда я веду с ним односторонний бой. Своей огромной рукой он держит мои руки и сильно их сжимает.

— Если ты будешь сопротивляться, то потеряешь ту небольшую свободу, которая у тебя сейчас есть, — он говорит четко и медленно, прямо мне на ухо. Я столбенею и покрываюсь мурашками.

Я не хочу потерять эту небольшую свободу, но не могу удержаться, и из меня вырывается:

— Ты же знаешь, что ты — засранец, верно?

Более маленькая и холодная рука сжимает меня, и я слышу веселый женский голос:

— Все в порядке — он знает.

Мы идем, и идем, и, черт побери, идем, пока я не слышу скрип открывающейся двери. Женщина шепчет:

— Будь готова. Какое-то время мы будем находиться здесь.

Я вздыхаю. Просто прекрасно.

***

Часы сидения на этом ужасном стуле приводят к тому, что моя задница начинает неметь. Я еложу из стороны в сторону, извиваюсь, пока один из похитителей не вздыхает громко и проводит рукой по своим волосам.

Это тот, который сексуальный. Ну, конечно же.

Я смотрю в его ледяные голубые глаза и умоляю:

— Пожалуйста. Я не знаю, чего вы от меня хотите, но я сделаю всё, что угодно. Я отдам вам всё, что угодно, просто дайте мне, черт побери, уйти. Я никогда вас не видела. Я никогда никому об этом не расскажу. — Я опускаю подбородок, мой голос звучит шепотом: — Пожалуйста, — моя голова остается опущенной, и как в замедленной съемке чувствую, как слеза падает мне на колени.

Я слышу смешок моего похитителя, и это разрушает мои размышления. Я внезапно всхлипываю, а мой похититель смеется еще громче.

Я проиграла.

— Вы, хреновы засранцы! Получаете кайф от напуганной до смерти девушки? Что вы за мужчины такие? А я вам скажу — какие! Вы те, кто никому не нравятся, поэтому им приходится объединяться, чтобы не оказаться в самом низу пищевой цепи, добывая себе пропитание, как бешеные гребаные собаки! — моя грудь вздымается от ярости. Оба мужчины прекратили смеяться и начали хмуриться. Я смотрю на сексуального, в его жесткие, холодные глаза, и визжу: — Ты хуже мерзавца, и я, мать твою, ненавижу тебя! — я понимаю, что у меня истерика и прыскаю со смеху. Смеясь, я кричу: — Меня заперли в какой-то дыре! — я смеюсь настолько сильно, что тяжело дышу. — Никто не знает где я! — я сдавленно смеюсь. — Я умру в одиночестве! — смех выходит из меня какое-то время, медленно стихая, пока, я окончательно не останавливаюсь.

Я подавлена. Опустошена. И до смерти напугана.

Мужчина со смуглой кожей спрашивает:

— Ну что, полегчало?

Я не смотрю на него. Я отвожу свой взгляд, машу головой и шепчу:

— Нет, абсолютно не полегчало. — Наконец я смотрю на него. — Как бы ты себя чувствовал, если бы тебя похитили?

Его губы дергаются, и он смотрит на сексуального красавчика Громилу. Глаза красавчика встречаются с моими.

— Ты привязана к стулу? — я смотрю вниз, на свои голые запястья и машу головой.

Он бросает следующий вопрос:

— Тебя избили?

Я смотрю ему в глаза и машу головой. Он кивает в знак согласия. Я смиренно выпаливаю: