Я вздохнул.

— Эван, ты убил людей.

— Это был несчастный случай! — попытался оправдаться он.

— Я знаю, — устало сказал я.

Вроде того. Слышал его часть истории, где он был заинтересован только в том, чтобы напугать детей, которых он поймал посреди ночи оклеивающими стены и забрасывающими яйцами школу. На самом деле, он даже не поймал их. В течение дня, он слышал сплетни о предполагаемом приколе в полночь и планировал вести наблюдение за школой, пока они не появятся. По-видимому, это стало предметом гордости учеников Граундсборо в 90-х, мучить его, создавая беспорядки которые он должен был, потом прибирать. И он решил во чтобы то не стало поймать их в действии и сдать копам. К сожалению — или нет, как оказалось — они изменили план и к тому моменту, как он прибыл, они уже все сделали и пытались уйди. По описанию Эвана, это было похоже на одновременный взрыв куриной фабрики и фабрики с красками — только без перьев... и того факта, что не существует такой фабрики как куриная фабрика. Но какая разница. Это история Эвана.

Преступники направились назад к своему пикапу, продолжая насмехаться над Эваном за его опоздание. Взбешенный и униженный, он направил на них свой фургон, намереваясь затормозить и свернуть в последнюю секунду. Вот только он не сделал этого.

Он сказал что тормоза отказали, но полиция не нашла доказательств этого. Двое погибли, а третий был тяжело ранен. То, что один из погибших детей оказался сыном известного адвоката, не помогло делу. Эван был осужден, приговорен к смертной казни и умерщвлен путем введения смертельной сыворотки в 2002 году, прямо перед тем, как правительство наложило запрет на смертную казнь в штате Иллинойс, что по сей день возвращает его в тот день.

— Ты уже пробовал извиняться, — указал я. — Перед своей смертью, он попытался загладить свою вину перед семьями пострадавших, но это не помогло. Он все еще торчал здесь, между мирами. — Что еще ты хочешь сделать?

— Я не знаю! — он сложил свои руки на груди. — Это твоя работа.

Как будто мне нечем больше заняться? Как будто мои собственные проблемы не топили меня под водой не давая дышать? По крайней мере, я пытался решить их, вместо того чтобы перекидывать их на чужие колени. Так что винить разочарование, кратковременное помешательство или просто забудьте на секунду, что парень был убийцей — неважно что он сказал — но вдруг я не смог больше держать свой рот на замке. — Как насчет того, чтобы для разнообразия сказать правду? Ты не свернул потому что не хотел и это держит тебя здесь. — Глупо, Уилл, очень глупо.

Он рассмеялся, и комната утонула в шуме.

Женщина в костюме, которую я заметил ранее, неожиданно возникла передо мной, перекрыв дорогу Эвану.

— Отвали. — Она оттолкнула его, и он споткнулся, выглядя ошеломленным. — И вы все, заткнитесь уже, — сказала она другим. Она зыркнула на меня, как будто ожидала благодарности и/или одобрения.

Но я был слишком отвлечен. Теперь я ее узнал. Это девушка в бикини из приемной Малахии... только одета она была по-другому. Она променяла свои лиф от бикини и шорты на костюм, который облегал ее изгибы, а стильная, навороченная прическа, помогла ей выглядеть старше его, на 19 или 20 лет. Как такое вообще возможно? Призраки не могли менять свои внешний вид, не так.

— Вы что действительно думаете, что это хоть куда-то приведет вас? — потребовала она у других призраков, положа руки на бедра. Пока она опять сосредоточилась на них, я смог получше рассмотреть затылок, который выглядел немного...эм...помятым.

Я поморщился.

— Кто ты такая? — спросил ее Эван.

Побит девчонкой — еще один заплыв для его парада жалости.

Она повернулась и лучезарно улыбнулась мне с решительностью и может быть, с небольшим намеком на сумасшествие.

— Я помощь, которую он искал.

Ох. Черт. 

Черт. Я выждала момент, пока машина Уилла не уехала, прежде чем направиться в сторону Sacred Heart. Сейчас, я была не готова притворяться Лили Тернер. Смесь ярости и обиды сильно сжигала мои внутренности.

Я совсем не возражала, чтобы Уилл так заботился о ней. Мое недовольство заключалось совсем в другом. Мне казалось, что он волнуется обо мне меньше, чем о ней. Я была духом здесь, душой. Лили, настоящая Лили, не это тело, вероятно, смеется сейчас, сидя на облаке и открещивается от своей задницы во всем этом. Или... раз это не мультипликационный фильм, то она находится в полной безмятежности и равнодушия там, откуда пришел этот свет, и ни капли не задумывается о наших трудностях. Скорее всего, именно так. Сучка.

Однажды я была там. Свет приходил за мной. Я мало что помню, помимо мимолетных воспоминаний об этом ощущении всепоглощающего покоя и принятия этого. Тогда я снова обнаружила себя на этом шаре из грязи, снова застрявшая между живыми и мертвыми, без объяснения и без слов "спасибо за участие".

Я сказала Уиллу то, что должна была сказать, то, что имело смысл — что они отправили меня обратно, чтобы узнать больше и чтобы помочь ему. Это было проще, чем объяснять то, что они отвергли меня — меня! — и я даже не знала почему.

На самом деле, если быть честной, все было еще хуже. Одно дело, когда тебя отвергли без причины. Но я была в свете почти в течение месяца, прежде чем они решили вышвырнуть меня. Как будто во мне был какой-та недостаток, который стал видим только при ближайшем рассмотрение. Или кто-то решил, что мне и дальше нужно испытать карму и предложенное отправка назад только вырвало карму из моих рук, прямо как Мисти и я сделали по случаю тех ходательствах о предоставление статуса. В то время это показалось почти добрым поступком, дать им, по крайней мере, поверить, что у них есть шанс, когда у большинства из них такого шанса не было. Но сейчас... сейчас я все увидела в совершенно другом свете.

Я не думаю, что свет был таким мстительным — это шло в разрез всех принципов о том, каким должен быть свет — но кто знает наверняка?

С момента своего возвращения у меня была только одна большая догадка, которая включала в себя спасение Лили в прошлом месяце, когда она умирала в той кладовке, и я исчезала.

И что это дало мне? Ничего кроме неприятностей.

Пофиг.

Мне потребовалось немного времени, чтобы снова найти свою могилу. Я проводила тут мало времени с момента своих похорон. Чтобы быть честной, кладбища вроде как, ну, мертвое. Единственными кто приходил сюда были живые люди, и они всегда были почтительными и довольно унылыми, когда находились здесь. У мертвых, которые застряли в междумирье, есть только себе подобные и наблюдать за живыми для них развлечение, так что они не торчат вокруг таких мест. Кладбища, в этом отношении хорошее место для того, чтобы побыть наедине.

В конце концов, я поняла, что другая проблема заключалась в том, что я искала временный плакат, который они установили сразу же после похорон, чтобы пометить мою могилу. Но нашла я нужное место, только потому что узнала надгробие, которое специально заказал мой отец. Его, наконец, установили.

Изготовленный из итальянского мрамора с плачущим ангелом на верхушке, камень был большим, красивым и немного неприятным, стоял на шесть дюймов выше других камней с обеих сторон. Но это ведь от отца, для тебя. Он дал мне надгробие, которое по его мнение заслуживала принцесса. Что, по сути, было последним, что он сделал для меня, судя по внешнему виду надгробия.

Мрамор был грязным с чистыми пятнами после последнего дождя, и встроенная ваза была пуста, без засохших листьев, торчащих из нее. Наконец, на голой грязи выросла трава, но она была пожухло-летней травой, а не свежей весенней и она начала подниматься выше основания камня.

Был ли мой отец здесь хоть раз с того момента как они установили камень? Вряд ли. Он был занят с Джиджи, моей мачехой и новый ребенком, который вот-вот должен родиться. Замена его дочери.

Неожиданно я почувствовала себя уставшей и у меня заболела нога, я неловко опустилась на колени у края выросшей травы, осторожно избегая, чтобы не сесть на контуры моего бывшего тела. Это бы было слишком странно.