— Кажется, ты не здесь, сынок, — сказал его отец. — Знаешь, мама просто сведёт себя с ума, может, даже убедит себя, что ты умираешь от какой-то ужасной болезни, если ты не скажешь, что не так.

Ему не хотелось об этом говорить, но и не хотелось, чтобы мама провела Рождество в переживаниях.

— Рэйчел уведомила об увольнении. Она ищет новую работу.

Они оба выглядели такими же ошарашенными, как он себя и ощущал, но первой заговорила мама:

— Ты не можешь позволить ей это сделать.

— По правде, я не могу её остановить.

— Но она такая славная. Ты всегда говорил, какая она хорошая. И я говорила с ней по телефону — она очаровательная женщина. Почему она хочет уйти?

Он глубоко вдохнул и медленно выдохнул.

— Мы немного увлеклись и вышли за рамки рабочих отношений.

— Ох, сынок. — Отец покачал головой. — Ты же не настолько глуп.

— Она же не подаёт на тебя в суд, да? — Мама всегда была прагматиком.

— Нет, она не подаёт на меня в суд. Всё не так.

Мама плюхнула ещё одну полную ложку взбитых сливок на его пирог, будто это могло всё исправить.

— А как?

— Я облажался.

— Ещё больше, чем когда позволил себе романтические отношения с сотрудницей?

— Я привёл пару на корпоративную рождественскую вечеринку.

Гостиная на долгое время погрузилась в такую тишину, что Адриан заёрзал на стуле. Оба родителя, возможно, пытались подобрать слово, которым они могли бы назвать своего сына, чтобы выразить свои чувства по поводу этой ситуации, не слишком сильно оскорбив его при этом.

Он честно рассказал им всё от начала и до конца. Не было смысла пытаться представить себя в лучшем свете. Они же его родители. Во-первых, они видят его насквозь. Во-вторых, с ними он может не притворяться. Они любили его, даже когда он вёл себя как кретин.

— И всё? — спросил его отец после того, как он закончил. — Ты просто её отпустишь?

— Я не могу заставить её остаться, — повторил он.

— Мог бы, по крайне мере, побороться за неё.

— Я не знаю, что делать, отец. Не хочу, чтобы стало ещё хуже для неё. Или для меня.

— Послушай меня. — Отец склонился вперёд в кресле, поставив локти на колени. — Мы не многое могли тебе дать. Мы старались изо всех сил, но этого было мало. Тебе пришлось бороться за то, что есть сейчас. Ты боролся за оценки, за стипендию. Ты боролся, чтобы тебя приняли в хороший колледж. Ты боролся за практику у самых крутых подрядчиков, боролся, чтобы проявить себя в мире, где крутится столько денег, которые я даже не могу сосчитать. Но это? Это самое важное, что может быть в жизни мужчины, и ты просто отпустишь её?

Адриан сглотнул ком в горле.

— Не знаю, смогу ли я её вернуть.

— Если ничего не сделаешь, то не сможешь, — произнесла ласково мама. — Но то, что она решила уйти с работы её мечты, значит, что ей больно. А если ей больно, значит, ей не всё равно.

— Когда она отметит Рождество, тебе нужно поехать к ней. Никакой гордости, никакого давления. Просто скажи ей, что чувствуешь.

— Её семья отмечает Рождество в феврале, потому что родители живут во Флориде, — сказал он. — Она празднует Рождество одна за просмотром фильмов.

Оба родителя выгнули брови так синхронно, что Адриан почти рассмеялся. Но сейчас он не мог уехать. Он всегда проводил праздники с родителями.

Будто прочитав его мысли, отец покачал головой.

— Не будь дураком, Адриан. Ты любишь эту женщину. Не заставляй её сидеть в одиночестве и печали, в то время как сам сидишь в одиночестве и печали здесь. Поезжай к ней.

— Может, какой магазин открыт, и ты купишь ей подарок. Что-нибудь сверкающее. — Его мама начала ощущать ту отчаянную нужду во внуках, которой подвергались все её друзья.

— У меня уже есть для неё подарок.

* * *

Обычно Рэйчел наслаждалась традициями Рождества. Хотя проводить день в одиночестве было немного нетрадиционно, но это устраивало её и её семью.

В феврале, когда её родители приедут из Флориды на лыжный курорт, Рэйчел присоединится к ним в доме сестры в северной части Нью-Йорка, чтобы с запозданием отпраздновать Рождество. Это не только помогало воспрянуть духом после отчаянно скучного месяца, но они также могли извлечь выгоду из послерождественских распродаж, когда ходили за покупками.

Поэтому не было никакой хандры из-за того, что Рэйчел сидела одна во фланелевой пижаме и смотрела фильмы. Обычно так и было. В этом году хандра появилась. И слёзы. И были уничтожены почти все сладости в доме.

Насколько глупо было заниматься сексом с боссом? Или, ещё хуже, влюбиться в него?

Рэйчел должна была это предвидеть, потому что, возможно, уже была немного влюблена в него даже до того, как увидела его с нерабочей стороны. Но она провела с ним выходные, хотя он прямо сказал, что то, что происходит в Нью-Гэмпшире, остаётся в Нью-Гэмпшире.

Облачённая в любимую рождественскую пижаму — синюю фланель с белыми снеговиками на ней, — Рэйчел включила телевизор и принялась щёлкать каналы в поисках фильма. Она не была уверена, что хоть какой-то из них отвлечёт её разум от текущей ситуации, но хотела попытаться.

Стук в дверь на половине просмотра «Рождественского гимна» тысяча девятьсот пятьдесят первого года выпуска с Аластером Симом напугал её. В Рождество никто не может случайно заскочить на минутку.

Когда она выглянула в окошко, её сердце сжалось, и она почти решилась не пускать его. Но он постучал снова, и Рэйчел не была уверена, уйдёт ли он, если она с ним не поговорит.

Сняв с двери цепочку, Рэйчел открыла её и отступила, чтобы дать ему войти. Морозный ветер холодил, а она не собиралась стоять снаружи в пижаме. Не понимая, чего же он хочет, она просто ждала, когда он заговорит.

Адриан достал из внутреннего кармана запечатанный конверт и протянул ей.

— Я думал, ты захочешь начать искать работу настолько быстро, насколько возможно, поэтому написал тебе рекомендательное письмо. Ты потрясающая, и мне хочется убедиться, что все, кто будет проводить с тобой собеседования, знают это. Пусть предоставляют тебе то, что ты хочешь, — ты этого достойна.

Слова похвалы сжали её сердце. Конечно, они поддерживали её профессиональное эго, но не таких слов она хотела услышать от него.

— Спасибо, мистер Блэкс... Адриан. — Она взяла бумагу, которую он протягивал, надеясь, что он не заметит, как дрожат её руки. — Не стоило приезжать в Рождество, чтобы отдать мне это. Я не покину тебя в беде, поэтому вернусь в офис. Только если ты не заменишь меня прямо сейчас.

— Офис закрыт на неделю и, как я сказал, я не был уверен, как скоро ты начнёшь рассылать резюме. — Адриан потёр руки, будто замёрз. — И я никогда не заменю тебя в офисе, Рэйчел. Я могу найти того, кто будет выполнять работу так же хорошо, как ты, но другой как ты не будет. Не будет того, кто является не только отличным исполнительным помощником, но и разделяет мою страсть к сохранению исторической собственности.

Она была готова сдаться. Последнее, чего ей хотелось, так это работать на другую компанию. И не только из-за Адриана. Он вдохновлял её, и ей нравилось быть частью его работы, но ей также нравился коллектив и сама работа. «Блэкстоун Хисторикал Реновейшнс» — единственная в своём роде.

Но она не могла видеть его каждый день, пытаясь скрыть разбитое сердце, в то время как он рассматривал её как женщину, которую выбросил из своей головы.

— Спасибо, — снова произнесла она. А что ещё она должна была сказать?

Он повернулся уходя, а затем остановился, будто ещё не всё сказал. Скользнув рукой в карман, он что-то достал и протянул ей.

Это была снежинка размером с его ладонь, вырезанная из светлого дерева, с серебристой верёвочкой, протянутой через отверстие. Она провела большим пальцем по поверхности, слёзы затуманили её зрение. Рэйчел попыталась их сморгнуть, но пара слезинок выкатилась и сбежала по её щеке.

— Я сделал это для тебя. Думал о нас, пока мастерил. Думал о том, почему всё пошло прахом, когда мы вернулись в город.