— Э-э, — пробормотала она. — «Сексуальный» — определяется, как правило, значениями привлекательный и соблазнительный. Со словом «самый» оно подразумевает наиболее привлекательный или соблазнительный из всех.

Трой кивнул.

— Точно.

— Это плохое слово? — спросила Эмили.

Фишер указал на Камрин, изогнув брови.

— Будь осторожна с ответом, дорогая сестрица.

Камрин закатила глаза.

— Нет, Эмили. Это не плохое слово, но очень взрослое, так что ты должна использовать его только тогда, когда станешь намного старше и в правильном контексте.

Анна покачала головой.

— Значит, я звоню тебе, когда придёт время обсуждать пестики и тычинки.

— Зачем ты хочешь позвонить тёте Кэм по поводу пестиков и тычинок?

— Она имеет в виду половое созревание, лапочка, — добавила кума Виола.

— Чёрт побери! — взревел Фишер, из-за чего Трой с Джастином загоготали, словно пьяные гиены. — Не могли бы вы все заткнуться? Из-за вас её выгонят из детского сада, если она это повторит.

Эмили в упор посмотрела на своего отца, выглядя намного старше своих лет.

— Тётя Кэм сказала, что «чёрт» — это плохое слово. Так что не говори больше «чёрт». Правильно, тётя Кэм?

Кэм улыбнулась.

— Правильно, зайка. «Чёрт» — это чертовски плохое слово. И никаких более чертыханий. А теперь тебе следует съесть свой чёртов ужин, на который Тим потратил чёртов час, готовя его на гриле, прежде чем он чертовски остынет.

Фишер запрокинул голову и уставился в тёмное небо, как будто молясь высшим силам. Трой с Джастином чуть не свалились со своих стульев, покатываясь со смеху. И Джастин залился тем же уродливым оттенком фуксии, что и рубашка, которую купила ей Хизер. Даже Бернис смеялась, прикрывшись салфеткой.

Эмили с Камрин приступили к еде, в то время как все, кроме Фишера, хохотали до истерики. В конце концов они успокоились и закончили свою трапезу, когда догорающий свет уже скрылся за горами.

— А что значит «половое созревание»?

Уроки жизни согласно Камрин:

Хороший разговор как эспрессо — хорошенько бодрит, но после него может быть тяжело заснуть.

Трой проследовал за Камрин в спальню и пинком захлопнул дверь. И прежде чем она успела сделать ещё один шаг вглубь комнаты, он схватил её за руку, развернул и прижал спиной к стене. Заключив в ладони её лицо, Трой заглянул в её широко распахнутые глаза.

— Видела, что произошло за ужином? — спросил он. — Ты заставила всех смеяться. Ты была очень забавной.

— Да, я видела, — ответила она, положив ладони поверх его рук. Он подумал, что Камрин намеревается их убрать, но вместо этого она переплела их пальцы и опустила вниз.

— Всех, кроме Фишера, который убьёт меня позже. — Кэм замолчала. — Спасибо, — прошептала она.

Сердце гулко билось в груди, когда он посмотрел на неё. Кэм благодарила его, это было огромным скачком и не самым лёгким для неё поступком.

— Пожалуйста. Но я также подразумевал и другое — и я это уже говорил. То, как ты заболтала Эмили, расплывчато ответив на её вопросы, было чертовски сексуально.

На её лице промелькнуло сомнение.

— Ага. Цитирование определений и основ грамматики делает меня невероятно сексуальной, а также занудной.

Он наклонился к ней и схватил за бёдра.

— Шути сколько хочешь, но я серьёзно. Никто другой не смог бы этого сделать. Все эти знания, хранящиеся в твоей голове, — это очаровательно. Ты никогда ничего не забываешь.

Она слегка склонила голову набок, глядя на него.

— Твоё растущее безумие начинает вызывать опасения.

Вот опять. Даже то, как она говорит, делает его твёрдым.

— Дай определение безумию.

— Извини?

Его взгляд упал на её губы, и он застонал. От неё по-прежнему пахло лемонграссом. Трой всё гадал, это её шампунь или какое-то средство для тела. Запах был не фруктовым и не девичьим, просто чистым. Свежим.

— Каково определение безумия?

Она пристально смотрела на него ещё секунду, прежде чем ответить:

— По определению, безумие — это расстройство психики. Но Эйнштейн говорил: «Безумие — это многократное повторение одного и того же, каждый раз ожидая другого результата».

Воздух покинул его лёгкие. Он так сильно хотел её, что было больно физически.

— Тогда я безумен, Кэм, потому что я хочу тебя. Сейчас. Снова и снова. Но только без отстранённости, что была прошлой ночью.

Без той неизбежности, что скоро всё это должно закончиться.

Её губы раскрылись, когда она вдохнула. Её взгляд блуждал по его лицу, прежде чем она посмотрела ему в глаза.

— Я взяла за правило не спать с чокнутыми мужчинами.

Его губы изогнулись в полуулыбке.

— Сделай исключение, только в этот раз.

Он высвободил руки и подошёл к своей сумке у кровати, достал презерватив, а затем вернулся к ней.

Она посмотрела на презерватив, потом на него.

— Здесь?

О боже, да. У стены. Вверх тормашками. На дереве. Ему плевать, до тех самых пор, пока она с ним.

— Да, здесь.

— Прямо вон там есть идеально подходящая для этого кровать.

Опершись обеими ладонями о стену, он улыбнулся и прижался к ней своим телом.

— А прямо здесь есть идеально подходящая для этого стена.

Он наклонился для поцелуя и остановился, прежде чем прикоснуться к её губам, чтобы иметь возможность понаблюдать, как её глаза затуманятся страстью. До прошлой ночи он даже не подозревал, что Камрин настолько страстная. Ох, как он ошибался. Это только укрепило его желание показать ей всё, что она заперла в себе. Всё, чем, как она думала, не являлась.

— Я обожаю этот твой взгляд. Знаешь об этом? — Её глаза прояснились, когда она уставилась на него в замешательстве, обескураженная. — Взгляд, который появляется у тебя, когда ты забываешь дышать.

И чтобы снова вернуть этот взгляд, он скользнул пальцами вверх по её бедру под платье и нырнул под резинку её трусиков. Почти… там. Потянув трусики вниз, он наблюдал, как её глаза расширяются. Такие большие, чертовски прекрасные глаза. Трой расстегнул и приспустил свои джинсы. Он оставил их болтаться на лодыжках, пока помогал ей снять её нижнее белье, а затем отбросил джинсы в сторону. Трой делал всё нарочито медленно и усмехнулся тому, что Камрин наблюдала за ним. В кои-то веки она не выглядела смущённой.

Он натянул презерватив, не сводя с неё глаз. Почти… там. Она прижала ладони к стене позади себя, как будто собираясь с духом, пытаясь удержаться в вертикальном положении. Он стянул с себя футболку и швырнул её в сторону. Камрин уставилась на его грудь сквозь полуопущенные веки, в то время как он наблюдал за её пульсом, сильно колотившимся на её горле.

Трой шагнул ближе, слегка касаясь своей кожей ткани её платья. Её соски затвердели в ответ. Кэм втянула воздух и задержала дыхание, выгибаясь ему навстречу. Он коснулся пряди её волос, плавно пропуская их сквозь пальцы и вдыхая запах лемонграсса, прежде чем позволить волосам упасть к её щеке.

Это шампунь. Он никогда снова не ощутит запах, похожий на этот, не подумав о ней, как сейчас, в эту самую минуту.

Это трепетное чувство к ней родилось в момент того первого поцелуя во дворе и никуда не делось после прошлой ночи. По неизвестным причинам, погружаясь глубоко внутрь неё, наблюдая, как она кончает снова и снова, он не насытил это желание к женщине, которую не должен желать. После сегодняшнего это чувство тоже не прекратится, однако он всё равно не прекращал делать то, что делал.

И она его не останавливала.

Почти там. Его руки нырнули под её платье, обхватили попку и развели бедра. Она ахнула, обхватив ногами его талию. Её руки держались за его плечи, массируя мышцы напряжёнными пальцами. Она делала это каждый раз, когда он её целовал, и тогда, во время секса прошлой ночью. Ещё одна из многих её особенностей, которая сводила его с ума.