Она посмотрела в сторону.

– Эйрел как-то говорил о том, что хочет предложить тебе работу в Округе после того, как мы вернемся. Даже несколько вариантов на выбор. Понимаешь, у него тоже были планы.

– А-а, – Оливер отхлебнул своего безалкогольного пойла. – Думаю, я бы согласился. – Через пару секунд он продолжил: – Сейчас на Барраяре меня ничего особенно не держит. С семьей у меня были довольно близкие отношения только до восемнадцати лет, пока я не поступил в Академию, а потом мы все больше отдалялись друг от друга. Им всегда хватало той жизни в родном городе. А мне – нет. Мой отец умер, как вы помните, как раз перед тем, как я получил назначение на Сергияр. Мать много лет жила с сестрой. Округ, в котором я родился и вырос, с тех пор развивался; в последний раз, когда я там был, все, что было памятно для меня с детства, изменилось и было перестроено. Пропало. Так что перспектива остаться на Сергияре начинает казаться мне действительно привлекательной. – Он перевел ясный взгляд на неё. – Вы бы не хотели стать крестной матерью моим детям? Ведь так они останутся со своими наполовину сестрами. И даже больше, чем наполовину.

– Очень хотела бы, – заверила его она. – Учти, что центру понадобится несколько вариантов на «случай, если». В порядке от наиболее предпочтительных к менее, так что не нужно вычеркивать всю семью.

– А я смогу потом пересмотреть распоряжение?

– Разумеется. Пересмотр предполагается каждый год.

– Хм-м, разумно.

Она отхлебнула ещё вина, поставила бокал на низенький столик и побарабанила пальцами по подлокотнику кушетки.

– Если ты собирался… если ты когда-нибудь решишь выйти в отставку на Сергияре, могу ли я попросить тебя о том же?

Он ошеломленно посмотрел на неё.

– Вы ставите меня впереди Майлза?

– По крайней мере, впереди Барраяра.

Он сжал губы.

– Но… если вы умрете. Я не могу… это не… нет, я не в силах себе это представить.

Он мог, но не выдал себя ничем, кроме обеспокоенного взгляда. Внезапно он моргнул.

– Постойте, вы ведь говорите не только о замороженных эмбрионах, ведь так?

– Да, и не позднее следующей недели.

У него перехватило дыхание.

– Возможно, это самая ужасающе огромная ответственность, которую мне когда-либо предлагали. Не исключая командования кораблем или возможности оказаться последним человеком, стоящим между премьер-министром и грозящей ему опасностью, – он снова моргнул. – Черт возьми, Корделия, это крайне лестно, но вы точно в своем уме?

Она криво улыбнулась.

– Кто знает? Учти, что пока это гипотетическая возможность.

– Я понимаю. Но все же…

Он так и не договорил. Посмотрев на хроно, он нахмурился.

– Ох, черт, мне пора. Нужно вернуться на базу и переодеться. Вот уж не думал, получая назначение на службу в космосе, что мне придется провести столько времени, сражаясь с подрядчиками. И тысячами тонн бетона. Но нужна же моим шаттлам посадочная площадка.

Он осушил свой бокал и встал, глядя на неё, расслабленно лежащую на кушетке.

- Корделия?

– М-м?

Он сделал паузу, нервно сглотнул и потом выпалил:

– Вы не хотели бы снова как-нибудь выйти под парусом?

Она так удивилась, что села ровно. Когда Оливер был на третьем десятке, Эйрел научил его и ходить под парусом, и наслаждаться этим спортом. Сама Корделия предпочитала выходить на яхте именно с Оливером: так у неё было меньше шансов внезапно оказаться в воде из-за того, что кому-то вечно хотелось новых ощущений. От воспоминаний у нее перехватило дыхание, она сморгнула слезы.

– Я не выходила в плавание… целую вечность. Да, мне бы очень хотелось. Думаю, я могла бы найти время, – она неловко прервалась. – Подожди, ты же сказал, что продал свою лодку в прошлом году?

– Я что-нибудь придумаю, если вы сможете выкроить время.

– Ради такого не просто выкрою, а вырву. Звучит потрясающе. Действительно здорово.

Она поерзала на кушетке, протянула ему руку и скомандовала:

– Помоги встать.

Он посмотрел с усмешкой, но подался вперед, взял её за руку и галантно помог подняться. Она спустила ноги, нащупала туфли, и они вместе направились к дому, возле которого и расстались. «Тебе в одну сторону, мне – в другую, но ненадолго», – с довольным видом подумала она.

Джоулу снова удалось увидеться с вице-королевой лишь через три дня. Он заманил её на базу, предложив пообедать в офицерской столовой: еда обычная, зато отличная возможность сбежать от бесконечных бесед с комаррцами. По крайней мере, пока Джоул вел её по базе через огромную посадочную площадку для шаттлов, и они оба щурились от яркого солнечного света, она продолжала рассказывать об этом.

– Есть там что-то, что касается моих дел? – поинтересовался он, когда они добрели до края бетонной площадки. В отдалении дрожали в жарком мареве силуэты гор.

– Не напрямую. Как обычно, они хотят учредить дополнительные планетарные акции с правом голоса для людей, внесших существенный материальный или инвестиционный вклад в развитие колонии, обычная практика для их родных куполов. По странному совпадению, этими людьми скорее всего окажутся они сами. Мое встречное предложение выдать всем по десять неотчуждаемых акций с правом голоса, просто сдвинув в этой цифре десятичную точку, было отклонено моими советниками на том основании, что это воспримут как насмешку с моей стороны. Собственно, насмешкой это и было. Хотя я бы предпочла пустить под откос любое их начинание путем выноса его на референдум прежде, чем будут предприняты хоть какие-то шаги.

– Разрешить референдум было бы, несомненно, безопасно. Против проголосуют все, кроме самих комаррцев, верно?

– Возможно, нет. Оптимистов может привлечь на их сторону статистически маловероятная идея оказаться в числе немногих выигравших. Пойми, никто не станет срываться с насиженного места и лететь работать на Сергияр, не обладая врожденным оптимизмом, – через несколько шагов она добавила: – Ну, за исключением старых представителей русскоязычной диаспоры: эти были пессимистичны всегда, сколько я помню.

Джоул усмехнулся.

– Думаю, я могу пообещать, что объекты ваших экспериментов с зарождающейся местной демократией не станут преследовать вас и на моей имперской базе.

– Ты меня обманываешь, ну, и ладно… – и она озадаченно уставилась на то, к чему Джоул ее привел.

– Что вы видите перед собой, Корделия? – Джоул широким жестом обвел стоящие перед ними двухметровые штабеля мешков. Сложенные на поддонах, они простирались на десятки метров во всех направлениях. Как будто кто-то выстроил крупномасштабную модель некоего геологического объекта с бесплодной землей, испещренной плоскими горами и изрезанной оврагами, правда, слишком упорядоченными. Петляя почти беспорядочно, Джоул вывел Корделию к центру лабиринта.

– Много-много мешков со стройматериалами. Не принадлежащих мне, замечу благоразумно.

– И доставленных подрядчиком на несколько месяцев раньше срока – вот вам первая подсказка.

– Подрядчиком? На несколько месяцев раньше? Да неужели? Твой рассказ уже начинает смахивать на пьяные галлюцинации.

Он хмуро кивнул.

– Хотя я ещё даже не начал пить. Это, по идее, пластбетонная смесь для новых взлетно-посадочных полос на второй базе в… кстати, уже решили, где она будет?

– В Гридграде, – она наморщила нос. – Может, жители и захотят переименовать свою деревушку после этих потрясений, но это будет уже, к счастью, не моя проблема. Если только они не пожелают назвать её в честь Эйрела и не заставят меня приехать и произнести ещё одну дурацкую речь.

Хорошее местоположение, рядом с экватором, как и у Каринбурга. Чистый выигрыш в энергии при отправке шаттлов на орбиту. Джоул был доволен, по крайней мере, этим аспектом. А вот тем, что путь до места составлял десятую часть окружности экватора…

– И всё же до Гридграда нам пока далеко и долго. По расчетам, мы сможем начать строительство фундамента для взлетно-посадочной полосы самое раннее в следующем году. А если более реалистично, года через полтора.