– Конечно, беспокоило, но я не ждала, что он будет придерживаться целибата остальные двадцать семь дней в месяце.

– Вы обсуждали других женщин в его жизни?

– Нет, никогда.

– Даже когда он три года был с Натали?

– У него была своя жизнь, у меня своя, – резко ответила она. – Один уикенд в месяц мы принадлежали друг другу.

– Вы были когда-нибудь замужем?

Она засмеялась.

– Как вы себе это представляете? Куда бы я засунула мужа в каждый третий уикенд, когда меня навещал давний любовник?

– Так, значит, нет?

– Я никогда не была замужем.

– Когда сенатор бывал здесь, – сказал Фредди, стараясь не запнуться, – у вас были сексуальные отношения?

– Я не понимаю, какое это имеет отношение к делу.

– Имеет, и я прошу ответить на вопрос.

– Да, я спала с ним! Так часто, как могла! Вы довольны?

– Было ли что-нибудь, э, необычное у вас в сексе?

Она встала.

– Все, достаточно. Я не позволю вам явиться в мой дом и унижать самые важные отношения в моей жизни.

Фредди остался сидеть, давая ей осознанное преимущество, когда бросил последнюю бомбу.

– Он когда-нибудь принуждал вас к грубому или анальному сексу?

Она изумленно уставилась на него.

– Я хочу, чтобы вы ушли. Прямо сейчас.

– Простите, мэм, но вы можете ответить на вопрос прямо здесь или мне придется увезти вас в Вашингтон и там подвергнуть допросу. Выбирайте.

Подбоченившись, она метала глазами молнии.

– Джон О’Коннор всегда обращался со мной как джентльмен. Любой женщине стоит иметь такого нежного и ласкового возлюбленного. А теперь, если это все, я хочу, чтобы вы покинули мой дом.

– Вы приедете на похороны в Вашингтон?

– Поскольку ни один О’Коннор теперь не занимает кабинет, я не вижу причины больше прятаться. Мы собираемся поехать. Сегодня звонил адвокат Джона и сообщил, что нам нужно присутствовать на чтении завещания, которое состоится через день после похорон. Наверняка это привело в жуткое волнение Грэхема и Лейн.

– Они когда-нибудь поддерживали связь с Томасом?

– Никогда со дня его рождения.

– Пресса наброситься на вас как стервятники.

Фредди понравилось, как мужественно Патриция задрала подбородок.

– Джон страдал от того, что не мог признать своего сына. По меньшей мере, это я смогу для него исправить сейчас.

– Еще раз сожалею о вашей потере, мисс Дональдсон, и простите, если мои вопросы оскорбили вас.

Она пожала плечами, отметая его извинения.

– Если это поможет расследованию, то, полагаю, оно стоило того.

– Вы сильно помогли.

Уже в дверях Патриция сказала:

– Детектив, поймайте преступника, который сделал это с Джоном. – Глаза снова наполнились слезами. – Пожалуйста.

– Сделаем все, что в наших силах.

 В вестибюле «Уотергейта» буйствовала толпа, но когда появился Ник, люди замолчали, расступаясь и давая ему дорогу к лифту. Он узнавал некоторые лица – его дедушка, отец, учитель физики в седьмом классе мистер Пачеко, соседка Люси Дженкинс и Грэхем О’Коннор. Почему он здесь? Сегодня голосование, и у Джона не будет времени для одной из их регулярных встреч за ланчем.

Ник попытался втолковать Грэхему, что Джон занят, но тот не слушал. Он только улыбался, словно ему было известно то, чего не знал Ник. Позади него стояла… Сэм? Сэм Холланд? Она не ответила на его звонки, но это было уйму времени тому назад. Он всегда хотел увидеться с ней снова. Ник потянулся к Сэм, стараясь дотронуться.

Она улыбнулась и ускользнула.

– Нет! Только не снова. Вернись. Сэм!

Сестра Джона, Лизбет, закричала и вцепилась в Ника. Лицо ее покраснело и опухло.

– Джону больно! Помоги ему, Ник. Помоги ему!

Ник подбежал к лифту, стал бешено нажимать кнопку, но двери не открывались. Он бился в них до синяков, наконец, бросился по лестнице, пробежал шесть пролетов. Хватая ртом воздух, ворвался в коридор. Из квартиры Джона выскочила женщина с окровавленным ножом. Лицо ее закрывал вязаный шарф.

– Джон!

Ник вбежал в квартиру.

– Привет, Кэппи, - сказал появившийся из спальни Джон. Из открытой раны на шее текла кровь. – Что случилось?

– Джон… - Ник прижал руки к его шее, пытаясь остановить кровь. Как мог друг потерять столько крови и оставаться в сознании? – Помогите! Кто-нибудь помогите!

– Все нормально, Кэппи. – Джон положил руку на плечо Ника. – Все будет хорошо.

Ник поднял взгляд и увидел, что лицо Джона превращается в голый череп. И закричал.

– Ник, - позвала Сэм. – Проснись. Милый, проснись.

Голова гудела, во рту пересохло, в глазах словно песок насыпали.

– Что?

Сэм убрала волосы Нику со лба и поцеловала в щеку.

– Тебе что-то снилось.

Он прижал ладонь к бешено бьющемуся сердцу.

– Джон приснился. Еще живой. Столько крови. Я пытался ее остановить. – Горло сжалось, Ник закрыл глаза. – И не мог.

Сэм прижалась к нему теснее, взъерошила волосы.

– Ты бы не смог остановить, – прошептала она.

– Ту ерунду, что я узнал о нем… с тех пор, как все случилось… Все это неважно. Он был моим другом.

– Да. – Сэм прижалась губами к его лбу. – Это ничего не изменит.

– Он был мне ближе брата, которого у меня не было никогда. У нас был свой… язык. Только наш. Команда только головой качала, когда мы разговаривали. Они понятия не имели, о чем мы говорим. А мы продолжали болтать. Вечно им пользовались.

Сэм крепче обняла Ника.

– Я скучаю по нему, – шептал он. – Как же я по нему скучаю. Просто в голове не укладывается, что больше никогда его не увижу.

– Мне жаль, хотелось бы найти слова.

– Ты и так помогаешь.

Он поднял голову и посмотрел ей в глаза. Сэм наклонилась, чтобы поцеловать его.

– Хочу достать ту сволочь, что сотворила это, ради его родителей и семьи. Но больше всего ради тебя.

– Я немного склонен на время выбиваться из колеи.

– Это нормально.

Ник приложил ладонь к мерзкому синяку на ее груди.

– Трудное время для нас строить отношения. Ты ведь это понимаешь?

– Самое худшее из всех времен.

– Поэтому само собой разумеется, мы способны справиться со всем чем угодно, если сможем сейчас это пережить.

– Поживем – увидим. – Сэм улыбнулась и погладила его по щеке. – Мне нужно вернуться к работе.

– Знаю. Ты поспала?

– Как сурок. Вот уж не думала.

– Тебе нужен сон. Нам обоим. – Ник еще раз наклонился и поцеловал Сэм. – Ты или твой папа будете возражать, если я останусь здесь, пока все не утрясется?

– Нет, мне нравится, что ты здесь, а его на самом деле это не заботит, несмотря на то, что, возможно, он будет надоедать.

– Мне нужно рано или поздно съездить домой, взять одежду и убедиться, что ассоциация домовладельцев позаботилась, чтобы вставили окна.

– Мы это уладим. – Сэм встала и потянулась. – Я собираюсь в душ. Не хочешь ко мне присоединиться?

– Прекрасная идея, но не хочу искушать судьбу. Лучше после тебя.

– Трусишка.

– Угу.

Она засмеялась, надевая халат, и от этого смеха в душе Ника потеплело. С удивлением он понял, что Сэм подняла ему настроение, когда не исчезли еще тошнотворные картины из ночного кошмара. Она ушла в ванную, а Ник сел, обхватив голову. Сотрясение, которое назвали легким, сильно давало о себе знать. Что бы там ни вкололи Нику, когда зашивали порез над глазом, действие наркоза кончилось, оставив тупую пульсирующую боль.

Теперь он чувствовал, что глупо было срываться на Сэм, но, похоже, она не придала этому значения. Делить с кем-то взлеты и падения - к этому можно даже привыкнуть, если этот кто-то – она.

Ник встал и застонал, когда запротестовала поврежденная нога. Натянул джинсы и внимательно осмотрел беспорядок в комнате. Сэм превращала пространство в хаос, что вступало в прямой конфликт с любовью Ника к порядку. Начав со сваленной на полу одежды, он стал разгребать беспорядок. Комната уже вполне годилась для жилья, когда спустя четверть часа из ванной появилась Сэм.