– Ни слова больше. Мы все сделаем. – Гонзо бросил взгляд на Ника: – Итак, ты и свидетель?

Сэм поморщилась.

– Не начинай.

Привлекательное лицо Гонзо осветила вспышка веселья.

– Я-то ничего не имею против, а вот другие… Ты должна знать.

– Будем надеяться, мельница слухов перемелет все своим чередом и история умрет естественной смертью, когда кто-нибудь еще опростоволосится.

– Не раньше, чем ты огребешь серьезные неприятности.

– Справлюсь как-нибудь.

– Сэм? – позвал Ник. – Почему бы тебе не пойти поесть?

– Ему нравится меня кормить, – прошептала она Гонзо.

– В этом нет ничего плохого.

Полчаса спустя, когда все насытились, Сэм позвала коллег в гостиную:

– Давайте вернемся к работе.

– Прежде чем приступим, – Фредди поднял бутылку колы и отсалютовал Сэм, – тост в честь моего напарника будущего лейтенанта Холланд.

Пока будущий лейтенант Холланд сверлила его взглядом, рисуя картины медленной красочной смерти, комната огласилась аплодисментами и свистом. Сэм оглянулась на отца: тот смотрел на нее сияющим от волнения взглядом.

Он кивнул одобрительно и с удовольствием – большим удовольствием, чем она видела на его лице последние два года.

– Ладно, – сказала Сэм, прерывая веселье, прежде чем парни забыли, что работают над убийством. – Спасибо за еду, поздравления и помощь. Я признательна за все. Перед тем как мы продолжим, мне нужно спросить: никто не возражает, что Ник здесь присутствует? Он очень помогал нам в расследовании…

– Оказывал неоценимую помощь, – добавил Фредди.

Сэм благодарно улыбнулась напарнику.

– Если кому-нибудь неудобно….

– Для меня нет проблем, - сказал Гонзо.

Другие выразили согласие нестройным хором.

Сэм облегченно выдохнула, осознав, что задержала дыхание, и повернулась к Фредди:

– В таком случае, Круз, давай послушаем, что ты выяснил в Чикаго.

– Хорошо, босс.

– Как ты и попросила, я еще покопался в подружках, – заявил Фредди, сверяясь с блокнотом. – Татуировок или необычного пирсинга у Тары Давенпорт нет. Люди, с которыми она была в ночь убийства, подтвердили ее историю, а записи видеокамеры показали, что Тара появилась домой в 10.18 и вышла утром в 9.33. Здоровый мускулистый амбал, Джимми Чен, с которым у Элин Сведсен было свидание, подтвердил, что они ужинали вместе и на пару часов заскочили в танцевальный клуб. Чен подвез ее домой после двух. Дом охраняется минимально, видеокамеры отсутствуют, поэтому у меня нет подтверждения, что она провела дома остаток ночи. У нее татуировка на левой груди – сердце, пронзенное стрелой – и в сосках пирсинг.

– Даже знать не хочу, как ты это обнаружил, – заявила Сэм, сопровождаемая смешками других детективов.

– Уж точно не тем способом, который бы предпочел.

– Действуй, Круз! – разразился хохотом детектив Арнолд.

– О, наш мальчик растет, – сказал Гонзо, смахивая притворные слезы.

– Отстань, Гонзо.

В отличие от коллег, Сэм подавила желание засмеяться.

– Так, что еще?

– Ты мне не говорила, – продолжил Фредди, - но я покопал поглубже Натали Джордан. Ее девичья фамилия Сент-Клер, случайно обнаружил. Выяснилось, что в колледже, пятнадцать лет назад, наша девочка Натали потеряла бойфренда при подозрительных обстоятельствах в пожаре на Мауи.

– Неужели?

Как только кусочки стали вставать на место, кровь вскипела в жилах Сэм. Правильно ли кусочки складываются, она скоро выяснит.

– Они с сенатором расстались за несколько лет до того, как он был убит, – заметил Скип. – Вряд ли есть связь.

– Верно, – согласилась Сэм. – Посвяти-ка нас в подробности пожара, Круз.

– Брэд Фостер, двадцать один год, погиб в подозрительном пожаре во время двухнедельных каникул на Мауи, которые проводил с Натали Сент-Клер.

– Две недели на Мауи для парочки детишек из колледжа? – присвистнул Гонзо.

–- Очевидно, у семьи Фостера куча денег. У родителей был пляжный домик. Из отчетов, которые я нашел в газетах, следует, что Натали вышла на утреннюю прогулку, пока отсутствовала, дом загорелся. Полиция подозревала поджог, но доказать не могла. У Натали было шаткое алиби. Они к ней присматривались, но так и не смогли ни в чем обвинить.

– Хорошая работа, Круз, - похвалила Сэм. – Завтра мы поговорим с миссис Джордан еще раз.

– Следует добавить, что я не нашел нераскрытых случаев членовредительства в Дистрикте, Вирджинии или Мэриленде, – сообщил Фредди. – Могу расширить поиск, если ты думаешь, что это стоит того.

– Отложи пока. Гонзо, что у тебя по коттеджу О’Коннора?

– Ничего, кроме нескольких дополнительных улик по ребенку, Томасу, - открытки, письма, рисунки, когда он был поменьше, – но вы уже все добыли.

– Что по закону об иммиграции, папа?

Скип изложил тонкости закона.

– Много страстей с обеих сторон этого творения. Там есть те, кто чувствует, что держать открытыми наши границы для нуждающихся людей – это то, для чего предназначена страна – «дай мне твой усталый, бедный, собравшийся народ…» - Когда он встретил пустые взгляды, добавил: – Эмма Лазарус? Поэма, которую выгравировали на Статуе Свободы? Вы что, в школу не ходили? – Закатив глаза, продолжил: - Другая сторона утверждает, что иммигранты истощают систему, что благотворительность должна начинаться со своего дома, а мы не можем толком позаботиться о людях, которые уже здесь живут.

– Убийство сенатора похоронило бы закон? – спросила Ника Сэм.

– Совершенно точно. Мы намечали провести его одним голосованием. Сенат до января на парламентских каникулах. В зависимости от того, кого прочат на место Джона, и поддержит ли этот человек закон, нам, возможно, повезет, и его выставят на голосование в следующем году. Однако в любом случае сторонникам придется начинать все сначала, чтобы заручиться голосами. Даже месяц промедления – достаточный срок в политике, чтобы изменить мнение людей.

– Таким образом, если кто-то собирался остановить закон, то убийство сенатора играло на руку, – сказала Сэм.

– Наверняка задержит на неопределенный срок. Провести закон через комитет и вынести на голосование - непростой процесс. Целый год уходит на написание, переписывание, согласование, встречи с различными лоббистами и заинтересованными группами, дополнительное согласование. Непросто все.

Слушая его, Сэм совершенно по-новому оценила, как смерть Джона повлияла на профессиональную жизнь Ника. Неудача в прохождении закона об иммиграции поневоле стала горьким поражением помимо личной трагедии.

– В таком случае, его убийство, похоже, случилось как нельзя вовремя.

– Кому-то его победа поперек горла, ты имеешь в виду, – сказал Фредди.

– Что прямиком приводит нас к его братцу Терри, – заключила Сэм.

Ник потряс головой.

– Говори, - предложила Сэм.

– Я уже сказал прежде – Терри не хватило бы духа убить брата. Он мальчик-переросток, пытающийся жить в мире мужчин. Дело требует планирования и дальновидности. Терри же способен только запланировать, в какой бар завалиться ближайшим вечером.

– И все же, – возразила Сэм, – у него есть мотив, возможность, ключ, и старший братец не может предоставить алиби. Я хочу привести его завтра утром на формальный допрос.

– А нельзя подождать до похорон? – спросил Ник, глядя умоляющими карими глазами.

– Нет, к сожалению. Мне хотелось освободить О’Конноров от лишнего горя, но в ту минуту, когда они солгали мне насчет Томаса, они потеряли право на такую любезность. Вообще-то, я могу призвать их к ответу за учинение препятствий правосудию.

– Но ты не будешь, – сухо заметил Ник.

– Я еще не решила.

– Я заметил, что Терри так и не закончил назначенную судом школу вождения после управления автомобилем в пьяном виде, – встрял Фредди.

Сэм улыбнулась и обратилась к Гонзо и Арнолду:

– Доставите утром Терри О’Коннора? Пока он будет гостить у нас, мы еще раз поговорим с ним об алиби. Согласуйте с округом Лаудун.