– Можно сделать, – пообещал Арнолд.

– Вы идете по ложному следу, – сказал Ник, от разочарования его чуть не затрясло.

– Возьмем на заметку. – У остальных Сэм спросила: – Что у нас есть по взрыву?

Хиггинс снабдил их тщательным анализом четырех грубо сработанных самодельных бомб, которые обнаружили в машинах Ника и Сэм.

– Нашли частичный отпечаток на одном из устройств в машине мистера Каппуано и теперь прогоняем его через базу, – сообщил он, имея в виду автоматическую систему распознавания отпечатков.

– Мы поработали с родственниками Джонсон и большинством их знакомых, – доложила детектив Джинни Макбрайд. – В большинстве случаев они не выказывали сочувствия по поводу того, что вы чуть не взлетели на воздух, но твердо стояли на своем, что не имеют к этому отношения. – И с недовольным выражением добавила: – А кое-кто сетовал, что сам не додумался до этого.

– Здорово, – пробормотал Ник.

– Мы не нашли ни одной улики, что реальный заказ исходил от Джонсонов, – сказала Макбрайд.

– А должны бы, – заметила Сэм. – После шести месяцев работы с ними под прикрытием могу сказать, что ничего не случается без приказов одного из них.

– Согласна, – подтвердила Макбрайд.

Сэм запустила пальцы в волосы, которые оставила распущенными, как любил Ник.

– У меня в голове вертится куча всякого дерьма, поэтому я хочу пройтись с самого начала, если никто не возражает.

Когда все согласно закивали, она начала с того, как Ник нашел тело сенатора в его квартире.

– Он убит накануне голосования, которое утвердило бы его позиции в Сенате прохождением закона по актуальной проблеме. Убийство, по крайней мере с виду, носит личный характер, по всем признакам свидетельствует о неудачных любовных делах. Однако, как отметил детектив Круз, членовредительство не должно нас уводить в сторону, заставляя рассматривать версию только личного плана. Помните, не было никакого взлома или признаков борьбы, что приводит нас к мысли, что убийца был знаком сенатору, с кем ему было комфортно, он не удивился при виде убийцы.

– И тот, кто имел один из ключей, которые хозяин раздавал направо-налево, - напомнил Фредди.

– Да. Мы допросили трех бывших любовниц, узнали, что он имел несколько увлечений и внебрачного сына, которого семья прятала от публики двадцать лет. Выяснилось, исходя из всех обстоятельств, что мать сына была любовью всей его жизни и по какой-то причине единственная, которая не испытывала на себе его порочные пристрастия. Кажется обоснованным, что смена сенатором женщин и зацикленность на порно впрямую результат препятствия, стоявшего на пути самых важных сексуальных отношений в его жизни. Потому что этим отношениям не дали расцвести в полную меру или пойти естественным путем, поставили его в такие психологические условия, что ему пришлось прилагать неимоверные усилия, чтобы скрыть все даже от близких ему людей. – Сэм посмотрела на Ника, который уставился в стену невидящим взглядом.

– Отношения сенатора с родителями усложнились, когда еще тинейджером его подружка забеременела и в результате родился ребенок. Когда Джон достиг совершеннолетия, отец пригрозил отречься от него, если он женится на Патриции Дональдсон или признает сына. Если верить мисс Дональдсон, защита политической карьеры и репутации для Грэхема О’Коннора была важнее, чем собственный внук. – Она посмотрела на Фредди, чтобы он подтвердил. Тот кивнул, и она продолжила: – В ту же ночь, когда нашел тело сенатора, мистер Каппуано подал заявление о проникновении в его квартиру неизвестного, которое расследовала Арлингтонская полиция. Добавим угрозы Дестини Джонсон во вчерашних газетах и сегодняшние бомбы. Это все? – Она обратилась к Фредди: – Я ничего не забыла?

– Стенхауз.

– Верно. Неприятный политический соперник О’Конноров. Мотивом могло быть блокировать законопроект и уничтожить заодно успех Джона, сына человека, к которому Стенхауз питает ненависть.

– Но он бы не смог проникнуть в квартиру О’Коннора, – возразил Фредди. – Или, по крайней мере, у него не было ключа.

– Что ставит его в конец списка, но все еще не исключает из подозреваемых, – сказала Сэм. – Человек в его положении, наверно, добыл бы ключ, если бы очень захотел. Как все это связано? Какое отношение имеет мертвый сенатор к проникновению в квартиру его начальника команды? Если мы исключим Джонсон, то как тут вписываются бомбы?

– Может, они ни при чем, – сказал Скип.

Все воззрились на него.

Сэм нахмурила брови.

– Что ты имеешь в виду, папа?

– Вернись назад во времени. Что еще случилось на этой неделе? – Прежде чем Сэм смогла ответить, продолжил: – В ходе расследования ты разожгла старое пламя. – Он взглянул на Ника. – Кого этим могла вывести из себя?

– Мы оба люди свободные, так что, кроме начальства, мне не на кого подумать, – сказала она, удивляясь, куда клонит отец.

– Ты уверена? – А тут вдруг Сэм точно поняла, о чем он говорит или, точнее, о ком. – Питер, – ахнула она. – О Боже. – Прижав кулак к желудку, она села: ноги вдруг подкосились.

В комнате воцарилось молчание. Ее скандальный развод со всеми его запретительными судебными ордерами и обвинениями в психических пытках и моральном давлении вряд ли был секретом для присутствующих.

Ник сел рядом, и Сэм даже не возразила, когда он обнял ее за плечи.

– Он был снаружи дома, – прошептала Сэм. – Это был он. Он следил за нами тем вечером, после того, как мы ели пиццу. Я почувствовала что-то, но отбросила, списав на нервы. Бьюсь об заклад, он был у твоего дома тоже.

– Что ему там было нужно?

– Первое правило боя, – тихо сказала она. – Знай своего врага.

Ник повернулся к Скипу:

– Что предпримем?

Скип перевел разгневанный взгляд на Гонзо:

– Позвони Малоуну. Доложи и потом возьми Гибсона.

– Да, сэр.

Гонзо сделал знак Арнолду, своему напарнику, и они направились к выходу.

– Я с вами, – следуя за ними, предупредил Фредди.

Сэм встала и схватила с вешалки на двери пальто.

– Мне нужно на воздух.

И бросилась за дверь. Ник не отставал от нее.

Она увернулась от его попытки обнять ее.

– Просто дай мне побыть одной, ладно?

– Черта с два. – Он еще ближе притянул ее и крепко обнял. – Не отталкивай меня, Саманта.

– Он следил за нами! Он был в твоем доме! Из-за меня!

– Ты тут ни при чем. Не воспринимай так.

– Как же я могу иначе? Он просто одержимый.

Вдруг ее осенила еще одна мысль.

– Что?

– Бомбы,– прошептала она. Это предположение казалось столь чудовищным и ужасным, что почти невероятным.

– Ты же не думаешь…

Сэм всмотрелась в Ника.

– Что он скорее убьет меня, чем потерпит рядом с тобой? Да, думаю, и коли он не мог достать меня, то следующий шаг – избавиться от тебя – был бы самым лучшим выходом.

– Боже.

– Я рассказала ему о тебе все после той ночи, что мы провели с тобой. Когда ты не позвонил, я рассказала ему о том, что у меня такого в жизни не было, как у нас с тобой. Я считала его другом. – Глубоким судорожным вздохом Сэм подавила боль, скрутившую внутренности. – Он это запомнил. Знал, что ты представляешь собой настоящую угрозу. Первейшую опасность с тех пор, как мы с ним расстались.

– Он настолько ревнив, чтобы захотеть убить нас обоих?

– Дестини Джонсон вручила ему идеальную возможность своими выступлениями во вчерашней газете. – Вся картина в целом сложилась с такой четкостью, что только удивительно, как раньше Сэм пропустила это. – Если бы все получилось, копы обвинили бы ее с дружками. Никто бы на него не подумал. Так все легко. – Боль пожирала ее внутри, делая больной и слабой.

– Он смог бы узнать, как сделать бомбу?

– В наши дни в Интернете можно найти инструкции к чему угодно. Хиггинс сказал, что бомбы смонтированы грубо. Наверно нам повезло, что Питер сделал их как попало.

– Тебе больно.

– Просто нужно дышать, – задыхаясь, заверила Сэм.

Ник отпустил ее.