— По крайней мере, сегодня не придется голодать, — вздохнув, констатировал Босс.

— Разведем костер? Неплохо бы приготовить мясо.

— Да, можно. Не думаю, что кто-то еще придет за нами из Бискина, и уж точно никто не явится со стороны стада.

— Я хочу проехаться. — Бетрим и Босс одновременно обернулись и увидели Генри рядом с лошадью. Она тыкала в нос животному своим тонким костлявым пальцем, а лошадь нюхала ее руку. Генри повернулась и с улыбкой посмотрела на мужчин. — Кажется, я ей нравлюсь.

— Ты хоть знаешь, как на них ездить? — спросил Босс.

— А что тут сложного? Садишься ей на спину, слегка бьешь в бока, и она идет.

— Больше на тебя похоже, — хмыкнул Бетрим; Босс засмеялся, а Генри злобно сощурилась.

— Никаких лошадей. Избавься от нее! — Это был приказ, и даже Генри не осмелилась бы перечить Боссу.

— Хорошо, хорошо. — Один из кинжалов Генри просвистел и глубоко вошел в шею лошади.

Девушка отскочила, радостно веселясь, когда животное рухнуло на землю, сотрясаясь в судорогах и разбрызгивая кровь.

— Что за ерунда?! — взревел Мослак, вскочив на ноги, когда струя ударила ему прямо в лицо.

— Я же сказал тебе избавиться от животного, Генри, а не убивать его! — зарычал Босс.

— Я избавилась. Какая разница как? — пожав плечами, ответила она.

Босс покачал головой:

— Шустрый, давай-ка срежь нам мяса с этой лошади. Мы отойдем подальше, разведем костер, и вы все сможете сказать Генри спасибо за трапезу из конины.

Зеленый и Шустрый застонали. Бетрим просто пожал плечами. Мясо есть мясо, в конце концов.

Все расселись вокруг небольшого костра. Все, кроме Генри, которой выпало первой стоять в дозоре. Она бродила в окрестностях стоянки, беззвучно, словно привидение, высматривая любые признаки опасности, причем не только со стороны людей — дикие звери тоже представляли угрозу. Рядом с травоядными в большом стаде всегда были те, кто питался мясом, — хищники и падальщики всех мастей.

Незадолго до захода солнца Бетрим сам видел на поляне больших диких котов. Целый выводок, особей пятнадцать, устроил себе лежбище в тени трупного дерева. Говорят, что такие деревья растут в тех местах, где зарыты мертвецы, и многим они подарили столь нужное убежище от жаркого полуденного солнца.

Еще он слышал вой собак — раздражающий ухо звук и смертный приговор для любого, кого угораздило оказаться на равнинах в одиночестве. Эти псы могли учуять добычу за много миль и преследовать ее до последнего, щелкая зубами у самых ног, пытаясь перекусить сухожилия и резко отскакивая в сторону, чтобы избежать ответного удара.

Птицы карроки представляли собой большую опасность даже тогда, когда поблизости не было огромного стада. Громадные создания размером с человека имели острые как бритва когти и клювы, способные пробивать сталь. Обычно они предпочитали меньшую добычу, но были известны случаи, когда пара карроков нападала на странников. Паря в небесах, они молниеносно атаковали и так же быстро улетали, дожидаясь, пока жертва умрет от ран. Бетрим всегда напрягался, когда над ним проносились стремительные тени.

Были еще гигантские ящеры. Кто-то звал их драконами или дракородьями, но Бетрим знал лучше. Это не драконы — просто большие и чертовски быстрые ящерицы, чей ядовитый укус может убить человека за несколько часов. Правда, здесь наемникам не было повода бояться — эти звери не совались на равнины, предпочитая траве каменистые земли и скалы.

Сейчас же для Шипа имело значение лишь тепло огня, лошадиное мясо да дешевая выпивка, обжигающая глотку. Члены отряда наблюдали, как Бетрим раз за разом прикладывается к бутылке, но делиться в его намерения не входило.

— Как ты это сделал? — спросил Зеленый, его бессменная вторая тень.

Мальчишка решил сесть рядом и постоянно поглядывал на него. Все, что Бетриму оставалось, — попытаться не всадить парню нож в шею. Но вид луны и звезд смягчил норов Черного Шипа. Было что-то зачаровывающее в этом мерцании крошечных огоньков в ночном небе.

— Сделал что? — рыкнул Бетрим, вгрызаясь в мясо.

— Как ты убил их? Ну, арбитров.

С другой стороны костра донесся протяжный стон Шустрого.

— Он хотел тебя об этом спросить с того момента, как узнал, кто ты, Шип. Полагаю, парнишка от тебя просто без ума.

— Какого из них? — уточнил Торн.

— Первого, — сказал Босс; сам он прекрасно знал все эти истории, благо спрашивал Шипа об этом, когда тот только согласился присоединиться к его шайке сорвиголов.

Зеленый кивнул. Шустрый поудобнее разлегся на земле. Мослак покончил с едой и теперь снимал плоть со своих новых трофейных пальцев, но при этом тоже не сводил глаз с Бетрима. Здоровяк никогда не слышал деталей истории — он просто не спрашивал. Шустрый, по правде говоря, тоже. Только Босс и Генри знали подробности, и то лишь те, в которые Бетрим нашел нужным их посвятить.

— Первый заявился на ранчо моей семьи всего через несколько дней после того, как я похоронил родителей. Арбитр Колм — так он назвался. — Бетрим уставился на Зеленого ледяным взглядом. — Первый раз забыть невозможно. Он пришел, чтобы разузнать о смерти моих родителей: похоже, думал, что отправиться на тот свет им помогли.

— А это так? — спросил Зеленый.

— Ну, я зарезал их своими руками, так что да.

— Ты убил собственных родителей? — спросил Зеленый. — Почему?

— У нас случились разногласия насчет курицы. — Бетрим следил за тем, как краска сходит с лица Зеленого. Всегда весело наблюдать за реакцией людей на такое, ведь они сами не могут понять, заливаешь ты им или нет. — Этот арбитр Колм, он стал расспрашивать каждого, засыпать вопросами о моих родителях. Как мой отец нашел это ранчо, была ли моя мать права в своих предсказаниях будущего… Тебя когда-нибудь о чем-нибудь спрашивал арбитр, Зеленый?

— Нет.

— Ты не можешь солгать. Можешь пытаться сколько хочешь. Можешь попробовать наколоть его или же промолчать — все едино. Ты не можешь солгать арбитру. Они силой вытягивают из тебя правду, — сказал Бетрим, глядя, как Мослак швырнул в костер последний кусочек человеческой плоти со своего ножа, взялся за лоскут коричневой ткани и принялся чистить кости. — Но факт в том, что даже арбитрам иногда нужно спать. Может быть, не часто, но все же надо. Поэтому я спрятался. Следил. Ждал. Смотрел, как он допрашивает народ на ранчо, слышал, как все до единого говорили ему, что я убийца. Никто не знал, что я совсем рядом, сижу на стропилах в доме, словно крыса. Даже арбитр не знал, где я, но стоило бы мне сбежать, он бы узнал.

Так что я дождался, пока арбитр запрется в комнате и закроет глаза. Я тогда был совсем пацаном, мне было четырнадцать, а в нашем старом доме некоторые доски на крыше легко приподнимались. И сквозь одну из таких щелей я проскользнул в комнату арбитра. Тихо, как призрак. Как Генри, которая прямо сейчас подкрадывается к тебе.

Зеленый резко крутанул головой и обнаружил Генри, сверху вниз взирающую на него. Ее непослушные волосы торчали во все стороны, отблески костра танцевали в темных глазах. Такое зрелище даже Бетрима заставило бы вздрогнуть.

— Поднимай свою задницу, Шустрый, — бросила Генри, усаживаясь рядом с Боссом. — Твоя очередь.

— Лучше иди ко мне, Генри.

— Катись к черту.

— А я только собирался вздремнуть под этот треп, — сказал Шустрый, послав Бетриму усмешку, и вышел из круга света. — Уверен, скучную жизнь ты прожил, Черный Шип.

— И что произошло? — спросил Зеленый, снова устремляя на Бетрима взгляд больших круглых глаз.

— А?

— С арбитром.

— Да, точно. Я перерезал ему глотку во сне. Ну, скорее я просто несколько раз ударил его в шею. Убивать людей тогда мне было в новинку, и я точно не знал, сработает ли это. Сдох он, впрочем, быстро.

— Так ты не бился с ним?

При этих словах Бетрим рассмеялся — неприятный, резкий, скрипучий звук. Вопрос парня определенно стал самым забавным из всего, что ему доводилось слышать в последнее время.