Перевод осуществлен исключительно для ознакомления, не для коммерческого использования. Автор перевода не несет ответственности за распространение материалов третьими лицами.

Переведено группой Life Style ПЕРЕВОДЫ КНИГ

Переводчик Мария Смирнова

Джеймс 

Я выглянул в окно, когда солнце уже взошло. Дороги были пустыми, как была пуста и моя квартира.

Я только что провел лучшую ночь в своей жизни, и, как всегда, умудрился все испортить.

Одри ушла. Она встала, как только я произнес эти ужасные слова, оставив свои спортивные штаны и майку, бросив весь гардероб, который Елена ей предоставила и упаковала. Я последовал за ней в спальню, молча наблюдая за тем, как она надела солнцезащитные очки и схватила свою сумку.

— Хочешь взять машину? — спросил я скорее из вежливости, когда она уже находилась почти у самой двери.

Одри обернулась, немного приспустив свои солнцезащитные очки, чтобы посмотреть мне глаза в глаза.

— Джеймс.

Мое имя прозвучало в ее устах так, словно оно было ядом, который она хотела выплюнуть.

— Иди на хрен.

Затем она захлопнула дверь.

Я не виню ее, хотя я вынудил ее уйти, меня бесило, что она все же ушла.

На себя я злился еще больше.

Я оделся в спортивную одежду для занятий в спортзале, чтобы начать наказывать самого себя прямо с этого момента.

Одри

Я сидела в общей комнате «Новых Горизонтов», наблюдая за тем, как пылинки летают в лучах утреннего света, а Томми в это время пил апельсиновый сок и читал комиксы. Он был рад меня видеть, и теперь мы просто сидели вместе, уютно потерявшись в тишине: я — в своих мыслях, Томми — в своем комиксе.

Джеймс разбил мне сердце. Я полностью отдала ему себя прошлой ночью.

Впервые за всю свою жизнь меня ничего не сдерживало, я была с ним потому, что хотела его. И когда он взял меня, то каждая клеточка моего тела говорила мне, что я по-настоящему принадлежала ему, и это ощущалось правильным.

Я была его эскортом. Нанятой им игрушкой. И все же что-то еще было между нами. Что-то настоящее, то, чего нельзя купить или разыграть.

Я думала, что он чувствовал то же самое, что и я.

Так. Чертовски. Глупо.

Томми протянул руку и похлопал меня по плечу.

— В чем дело? — спросил он.

— Ни в чем, — солгала я.

Он смотрел на меня секунду, а затем снова вернулся к своему комиксу, а я — к изучению движений пылинки. Я любила Томми, а он был единственным человеком, который любил меня, а теперь, в чем я была уверена на сто процентов, и единственным человеком в мире, которому я могла доверять.

А сейчас я думала о том, что теперь даже не знаю, как смогу обеспечить ему безопасность.

— Елена, прости, — сказала я, едва сдерживая слезы. Я расхаживала по своей квартире взад и вперед. — Я уже сказала тебе, что я не знаю, почему он сделал это.

— Вероятно, у него были основания уволить тебя за два дня до свадьбы, — простонала она.

Я отвела телефон в сторону от уха и поморщилась. Мне хотелось ей сказать: «Я затрахала его до смерти, а после этого он сказал мне, что я уволена». Потому что это было правдой.

Я была для него только сопровождающей, и он не хотел меня трахать.

Но потом все-таки сделал это.

Затем уволил меня.

В этом. Не было. Никакого. Смысла.

— Уверена, что ты сможешь сохранить депозит, — сказала я, стараясь, чтобы мой голос звучал оптимистично. Джеймс внес ей предоплату за услугу в размере ста тысяч долларов наличными. — Это достойная оплата за одну неделю работы.

— Я также была очень заинтересована и во второй половине суммы, — сказала она.

— Может быть, ты смогла бы предложить ему другую девушку, — предложила я, чувствую, что в горле образуется большой комок. — Вероятно, кто-то будет ему больше по душе.

— Я думала, что ты понравилась ему, — сказала она.

— Я тоже так думала, — пробормотала я, чувствуя, как слезы подступают к глазам.

Я прикусила изнутри щеку, чтобы остановить их. Елена снова вздохнула.

— Я ему сейчас позвоню.

— Елена, еще одна вещь, — произнесла я.

Мой желудок скрутился от нервов, потому что то, что я собиралась сказать Елене, должно было разозлить ее еще больше, чем прежде.

— Что? — спросила она.

— Я оставила у него всю одежду и драгоценности, — промямлила я, и мои слова так и слетали с губ друг за другом. — Мне пришлось быстро покинуть его, и я просто… оставила там все. Я ушла. Не забрав их.

У Джеймса осталась куча вещей на тысячи долларов: одежда, обувь, сумки и ювелирные изделия. Многое было взято в аренду из компании, предоставляющей вещи класса люкс. Елена, вероятно, готова была убить меня.

Я сделала глубокий вдох.

— И я, вроде как, сказала ему, чтобы он шел на хрен. Поэтому он, может быть, будет немного разозлен.

Молчание на другом конце линии было оглушительным.

— Дри, — произнесла, наконец, Елена, и ее голос был слишком спокойным.

— Что? — спросила я, готовясь к ее ответу.

— Ты уволена.

Я получила два выстрела в один день, и теперь я думала о том, что как же все, в конечном итоге, резко изменилось в один момент.

Мне следовало быть умнее. В свои двадцать два года я уже должна была знать, что ничего в жизни не оборачивалось в мою пользу. Я свернулась клубком на кровати у себя дома, наблюдая за тем, как солнце всходит на небе.

«Я ненавижу солнце», — подумала я.

В данный момент я ненавидела солнце, небо, мой футон (прим. Диван-кровать в японском стиле) и Джеймса Престона, правда, перечисление вышеуказанного не обязательно должно следовать именно в таком порядке.

Я понятия не имела, что мне теперь делать. Без работы, которую давала мне Елена, мне придется вернуться к поиску клиентов онлайн, или отправиться стоять на углу улицы, пытаясь привлечь к себе внимание Джонов, или устроиться официанткой.

Наверное, придется совмещать все эти варианты вместе, так как денег, полученных от всего этого, мне не хватит, чтобы вовремя платить за Томми. Мне становилось дурно только от одной мысли об этом. Прежде чем он переехал в «Новые Горизонты», Томми жил с моей матерью. Это было ужасно. В лучшем случае моя мать была пьяной. В худшем — она была безответственным и корыстным человеком. Она трижды за последние пару лет чуть не спалила съемные квартиры, находясь в них с зажженной сигаретой в руке. Томми было небезопасно находиться рядом с ней. Она никогда не покупала ему еду, которую он любил, и никогда не отводила его в библиотеку. К тому же там постоянно находились какие-то мужчины, которых она вереницей тащила к себе.

Я пробовала забрать его к себе, но не смогла одновременно присматривать за ним и работать. Он нуждался в ком-то, кто мог бы следить и заботиться о нем. Однажды он потерялся, в другой раз он чуть не сжег себя, пытаясь пожарить сыр. «Новые Горизонты» были для него самым правильным местом, это было самое комфортное пространство, в котором он когда-либо находился.

Я должна была помогать ему, а теперь я не смогу этого сделать.

Я позволила себе заплакать, горячие и непозволительные слезы так и лились из моих глаз, а потом так же быстро, как начали течь, так моментально и прекратились.

«Победители никогда не сдаются, а лодыри никогда не побеждают», — сказала я сама себе, вытирая глаза. Я где-то вычитала эту цитату, и часто повторяла ее для себя, хотя мое определение слова «победа», наверное, существенно отличалось от большинства людей.

Я заставила себя сесть. Никому бы не стало легче от того, что я сидела здесь и предавалась своим страданиям. Я сказала себе, что раз уж я давно нашла способ держать Томми в безопасности, то смогу выполнить это снова.