Рядом со мно на подушку присел седой старик в добротной льняной рубахе и отнял руки от лица. Он протянул мне платок, от которого я из последних капель гордости и личного достоинства отказалась, и жестом подозвал парня-адепта.

Адепта в парне я узнала не столько по возрасту, сколько по серебряному значку на блузе. С вороном – отличительным знаком всех, кто не достиг восьмого уровня выпускника академии.

– Сама дойду! – я грубо отказалась от помощи парня, которую он предложил по просьбе старика. Уж дойти до комнаты я в состоянии без чужой помощи.

Только экстренный чемоданчик, мой единственный верный друг в творящемся бедламе, следовал за мной, подгоняемый большими лапами непонятно откуда взявшегося Семирского.

Даже этот засранец не бросил меня в беде! Хотя беда ведь наша общая.

Уши заложило от чудовищного грохота. Мне даже показалось, что началось землетрясение, но его не бывает в этих краях. Закружилась голова и я от слабости прислонилась к стене. Камен все еще теплый, нагретый жарой ушедшего лета.

Немного придя в себя, я доковыляла до окна, выходящего во внутренний двор, и в ужасе уставилась на разбитый колокол.

Древний и давно вышедший из строя колокол раскололся неровно пополам и его споро ломают на более мелкие части.

Вот что имел в виду Вольсхий, когда сказал о временной замене сигнала подъема! Этот, заржавевший десятка три назад, настолько тих, что не в состоянии разбудить даже тех, кто живет в ближайших к нему жилых комнатах. И травмоопасен, к тому же.

Замену контролировал Вольсхий лично. Права Валла, характерец у него тот еще. С гнильцой. Откуда такой деятельный выкопался? Закопался бы обратно!

Утерев следы слез рукавом туники, я почесала пушистого Семирского за ушами. Не хотелось верить, что вскоре придется покинуть академию, оказавшую мне столь радушный прием, когда то было крайне необходимо и спасло мне жизнь.

Мимо меня плавно и с высоко поднятой головой проходили адепты столичной академии магии. Видимо, закончилось очередное занятие будь то лекция или практика. Являлись ли все эти адепты некромантами или только часть из них, я не хотела даже знать. Все-таки помощник Вольсхого говорил о какой-то кафедре иллюзий. Я просто не хотела, чтобы они все находились здесь.

Нужно найти способ отправить всех чужаков обратно в их погорелую академию. Сами виноваты, что не выполняли требования техники пожарной безопасности. Я не должна страдать из-за чужих проблем.

В одной из комнат наших парней, в которые не впустили жить ни одного чужака, не протолкнуться.

Жилая комната на семерых чудом вмещала в себя сорок человек и только около окна сохранилась небольшая прогалина.

Сарон.

Парень, постоянно оказывавшийся за одним со мной столом за обедом и ужином, стоял в самом центре прогалины и тем самым сильно выделялся в толпе.

Высокий, но страшно худой неказистый брюнет тем не менее владел достаточным потенциалом, чтобы без халатности преподавателей окончить академию и перейти на восьмой уровень.

Далеко не каждый из собравшихся реально достоин своего уровня. В среднем – второй-третий уровень, а не второй-седьмой, как записано в наших личных делах. Я же и вовсе целитель, а значит и до первого не дотягиваю. Даже нулевой уровень некромантии мне не может быть присвоен.

Сколько всего существует уровней владения энергией мне так и не удалось узнать. В книгах я встречала упоминания вплоть до сорокового.

– Вот теперь все собрались! – объявил Сарон.

Я и не заметила, как в комнату протиснулись еще несколько адептов из наших.

Душно. Жарко. Злость и раздражение оскорбленных адептов создавали весьма угнетенную атмосферу, которая давила на меня и напоминала о потерях, сделав их еще более невосполнимыми.

Но Сартон, как никто другой, уверенно стоял на виду у всех, готовый взять на себя командование противозахватническим движением. Вот такой лидер нужен: привлекательный не лицом, но умом и могуществом.

Харизматичный, с поставленным голосом, как у профессионального оратора, Сартон смог сплотить всех, кто угнетен новым хозяином цитадели и окрестных земель.

Все, о чем призывно рассказывал Сартон, я уже знала. Он, как и я, назвал Вольсхого захватчиком и преступником, отобравшим у нашего родного старика ректора «кусок хлеба».

Дезинформация, пускай сейчас сработала как нужно, позже ударит обухом и убьет моральный дух и всякую надежду. Уж лучше сейчас, пока планы только в стадии разработки.

– Они кровные родственники, – громко, безжалостно выкрикнула я и дождалась, пока вспыхнувшие споры стихли. – Наш старик… он кровный дедушка Вольсхого. Он отдал все права на землю и цитадель по первой просьбе. Академия в столице сгорела, потому чужак переехали сюда. Для Мариона Разэла мы – просто отбросы, которые нужно утилизировать. На Вольсхого еще как-то можно влиять, брать на слабо и давить на мужское достоинство.

Девушка с третьего уровня, имени которой я не помню или никогда не знала вовсе, хрюкнула.

– Псийя о гордости говорит, дура! – фыркнул кто-то за ее спиной в обиде за весь мужской род.

– Иди сюда, Псийя, – ласково попросил Сарон. – Расскажи все, что тебе удалось знать.

Толпа тяжело и медленно пропускала меня в сторону прогалины, отступая к тем, кто устроился на кроватях. Сарон подхватил меня на руки и посадил на высокий подоконник, застеленный одеялом.

–В восьмом часу, где-то через полчаса после нашего заточения, в подземелье снова спустился Марион Разэл и привел с собой сварливую манису. Меня послали к Вольсхому. Я смогла только выбить проверку уровня перед отчислением. Они уже подготовили приказ! Вольсхий будет понижать уровень, если не докажешь соответствие уровня знаниям. Получишь нулевой уровень и… конец. Изгнание из академии.

Сарон мгновенно подавил разразившийся гвалт. Черные глаза оратора полуприкрылись, чтобы не показать толпе осознание обреченности ситуации. Кто как не Сарон понимает, что немногие способны поднять даже свежего мертвеца всего на несколько секунд. Все родились магами, но не все имели маломальский потенциал, возможный к развитию.

–Это все? – подвел итог Сарон, сунув руки в карманы. Он всегда так делал, когда сильно волновался.

– У Вольсхого есть конкурент среди магистров академии. Притом, я не уверена, но, кажется, Вольсхого не очень любят столичные адепты. Говорят, загрызет.

– Подробнее! – четко приказал Сарон.

Под его устремленным взглядом я подсобралась с мыслями и продолжила уверенно выдавать полученную из разных источников информацию.

– Вольсхий с самого детства соперничает с одним магистром. После пожара предыдущий ректор слег в больницу. В битву за пост ректора между Вольсхим и тем магистром вступил император и поставил условие. Кто первым позаботится о новом расположении академии, тот и получит должность. Вольсхий попросил деда подписать дарственную, и тот магистр –проиграл. Можно попробовать сыграть на обиде.

– А насчет популярности? – подтолкнул в нужном направлении Сарон. – Если поднять против князя Вольсхого общий бунт, то другой магистр уведет за собой адептов и преподавателей?

– Я не знаю. Не успела узнать. Чужаки панически бояться опаздывать на занятия.

– Все?

Я кивнула. Множество людей, неотрывно наблюдавших за каждым моим движением и действием, приводили в нервное исступление. Спасибо догадливому Сарону, подсадил на подоконник. Иначе во время выступления перед публикой я бы точно не удержалась на ногах и унизительно упала бы на пол.

Подняв ноги на подоконник, я положила их на родной экстренный чемоданчик, предварительно вынув из него книжонку Вольсхого. Если уж все никак не удавалось скопировать ее, то хоть смогу ознакомиться с общим содержанием.

Бурное обсуждение меня больше не трогало. Среди наших предостаточно активистов, чтобы мне самой не участвовать в сражении. Узнаю что новое – сообщу.

Потрепанная книжонка, которая тоже когда-то была чьим-то личным дневником, захватила с первой же страницы очень дерзким заявлением. Последующее размышление навевало подозрения, что написавший это – сумасшедший. Либо ученый. Одно другого не исключало.