– Совет, Совет, ответьте, приняли? – надрывался из рации сквозь хрипы дежурный. Маркелов машинально взял аппарат, ответил «да» и опустил обратно.
Казаков, наконец собрался с мыслями и перехватил рацию.
– Объявить по громкоговорящей… – с запинкой произнес он, – Общая тревога. Всем офицерам и Следопытам немедленно – к Совету. Всем механикам и морякам – на рабочие места. На вышках смотреть в оба! – голос его сорвался на крик.
– Саня, я полечу, может, успеем…
– Ночь, – тихо сказал Крайновский. – У нас нет асов.
– Юра, полетели! Валерьян подскочил к Танееву. Тот отвел глаза.
– Угробимся, – ответил после секундной паузы. – Нельзя. Мы почти ничего не умеем…
– Ну что же тогда? Ну что – будем сидеть?!
«Внимание! – загрохотали за окнами динамики, и странно было слышать это в глухой мгле, в три часа ночи. – Общий подъем! На Новомосковск совершено нападение неизвестными вооруженными людьми!»
…Ми …ми …ми – откликнулось слабое эхо. Казаков встряхнулся. Было по-прежнему страшно и неуверенно, но сидеть вот так было еще сложнее.
Сейчас по местам, – сказал он громко, перекрывая тревожный голос в ночи. – Наладим оборону. Ничего неизвестно, Валерьян, может, они к городу подступают! Я прошу до утра полномочий… командующего.
– Брось формализм! – Колосов поморщился, вскочил. Было видно, как зажигается свет в бараках, в интернате. – Все ясно, Сань, я побежал. Вслед за ним, словно спущенные с невидимого поводка, выскочили в дверь Танеев, Крайновским, Сидоров… Вика сидела неподвижно, прижав ладони к щекам.
– Вик, – мягко сказал Крапивко. – ты, наверное, в «гошпиталь», да? Боюсь, будет на самом деле госпиталь…
– A? Да, я… Вика встала, заколебалась, посмотрела на Валерьяна, махнула рукой, расплакалась и выбегала.
– Пошли, мужики, – Крапивко поднялся, глядя на молодых: – Пошли, успокоим своих.
На минуту координатор и Валери остались вдвоем. За окнами метался оранжевый свет: из гаражей выводили зачем-то машины. «Ничего, – мельком подумал Александр, -Колосов уже там, главное, чтоб паники не было… Господи, неужели – афганцы? Тогда все бесполезно, хоть прямо сейчас сдавайся…» Успокаивало одно – тот, из поселка, сказал «ружья», не «автоматы»…
– Сань, я с тобой, – Валерьян сломал беломорину, табак посыпался на пол. – Мне некуда, и я… не могу. Лучше бы я…
– Брось! – Казаков рявкнул, но получилось фальшиво.
В дверь ввалился красноглазый Голубев, в расстегнутой и надетой поверх майки куртке, но при кобуре, из-за его плеч выглядывали лейтенанты, Следопыты…
– Кауров раздает оружие, – задыхаясь, доложил капитан. – Я распорядился, чтобы на каждый пост вышло по второму человеку, до утра. Через полчасика все остальные будут здесь. Что случилось-то?
– Знаем не больше твоего, – пожал плечами Казаков. – Ждем утра.
– Следопыты, – Голубев обернулся к выходу. – Кто без оружия, быстро в караулку, потом сюда!
– Они же, наверное, следили. – вдруг сказал Валерьян. – А тут эта наша заварушка…
– Перестань! Еще разборов не хватало. Не трепи нервов…
Казаков замолчал, вздохнул, потом сказал Голубеву:
– Значит, так. Пошли, по ходу сообразим…
ХРОНИКА ГОЛУБЕВА
«…связались с охотничьими заимками и приказали всем занять глухую оборону. Как только рассвело, вертолет с консулом Валери и тройкой Следопытов поднялся в воздух. В окрестностях Первограда противника обнаружено не было, поэтому по заимкам немедленно был отправлен грузовик в сопровождении лёгкого бронеавтомобиля с целью эвакуировать Охотников. При подлете к Новомосковску с воздуха было обнаружено двое всадников: они, видимо, следили за тропой, но не учли, что сайва хорошо просматриваются сверху. Попытка скрыться была пресечена предупредительными пулеметными очередями, а затем высадившиеся Следопыты взяли их в плен. Новомосковск сильно пострадал: сторожевые вышки были сожжены, все opужие захвачено; к счастью жертв оказалось сравнительно немного. Было убито 11 человек, среди них две женщины – видимо, это были те, кто пробовал оказывать сопротивление. Лейтенант Майков и двое тяжелораненых были немедленно на вертолете вывезены в Первоград. Остальные жители Новомосковска были заперты в одном из бараков; они сообщили, что нападавших было около дюжины, но они явно использовали ослабление обороны поселка, возникшее в результате конфликта шахтеров и патрульных, описанного выше.
К этому времени мы с Казаковым закончили мобилизацию. Из 36-ти первоградских охотников отобрано восемь двоек – для посменного скрытного патрулирования сайвы в километре от города, чтобы враг не подобрался незаметно; остальные были слиты в подразделение под командованием С. Кондрашова и все вооружены карабинами (от автоматов они отказались). Коты были переведены на двусменный режим, что позволило высвободить отряд в 16 человек. Из 18-ти обучавшихся военному делу «стажеров» также было создано подразделение под командованием Есина; наконец, в экспедиции задействовали всех Следопытов. На охрану столицы дополнительно мобилизовали 15 человек из всех служб, имевших опыт обращения с оружием. Таким образом, вначале мы располагали экспедиционным корпусом в 80 человек, не считая экипажей бронемашин и вертолетчиков.»
За окном разрезали голубое небо горелые стропила башни. Был полдень, солнце неимоверно пекло, по площади деловито сновали люди с автоматами. Горбатый, приземистый «Защитник» тяжело стоял в воротах, выпятив орудийное дуло в чернеющий лес. Казаков допрашивал пленных. Пленные были привязаны к стульям – руки за спинками, ноги – к ножкам. Сзади стоял, с кровожадным блеском в глазах, Немировский, единственный уцелевший из новомосковских котят – его просто оглушили прикладом. Пленники были одеты в кожаные куртки с вышитыми на груди золотыми орлами и витыми серебряными шнурами на плечах. При захвате они были вооружены гладкоствольными ружьями.
– Значит, будем играть в героев, – звенящим голосом повторил Казаков. К нему вернулась часть уверенности, мобилизация прошла успешно, противник был все-таки не тот, и появилась холодная ярость. Мстить – не столько за убийства, поджоги, сколько за собственный страх, за афганский призрак…
Хлопнула дверь, вошел Валерьян. После бессонной ночи он выглядел ужасно. Впрочем, все остальные выглядели ничуть не лучше.
– Нет восьми девушек, – сказал он. – Всё обыскали, нигде… Очевидно, увезли с собой. Молчат?
– Сейчас заговорят, – пообещал Казаков. Он вытащил из нагрудного кармана пачку сигарет, наполовину вылетевшую за ночь. Закурил, подошел к одному из пленников. Валерьян со смутным беспокойством увидел звериный блеск в его остекленевших глазах. Рванул молнию на брюках пленника, начал их стаскивать, раскуривая сигарету, в упор глядя в расширяющиеся глаза.
– Александр! – Валери шагнул вперед, заколебался.
– Я Женевских конвенций не подписывал, – пробормотал Казаков. – Будешь говорить? – и понес сигарету вниз.
– Не надо! – пленник задергался, – Не надо!
– Значит, будем разговаривать. – Казаков сунул сигарету в побледневшие губы пленника. – Кто вы? – он обратился ко второму. Тот опустил глаза.
– Легионеры. Третья ала Черной когорты.
Сзади нервно хохотнул Валерьян. Приехали, подумал Казаков, может быть, у них и император имеется?
– Уже интересно. И кто вы? Откуда? Сколько вас?..
ДНЕВНИК КАЗАКОВА
«I4 августа. Черт, больше всего хочется спать. Короче, мы столкнулись с развитой военно-рабовладельческой диктатурой. И когда только успели, сволочи? Несколько десятков рокеров, половина из Прибалтики, еще какие-то флотские дембеля, основали герцогство и захватили полдюжины других колоний, обратив их в рабство. Пока мы тут сеяли и строили, они методически надвигались с севера… Похоже, что нападение на Новомосковск было личной инициативой одного их ротмистра. Собственно, они, очевидно, постоянно шляются по сайве, ища кого бы eщё покорить. Ну, этим куском они подавятся! Их 150 человек, если пленные не врут, но у них нет ни автоматов, ни, тем более, бронетехники. Уже вечерело, когда с вертолета обнаружили два подчиненных им поселка – в 100 км. К северо-западу. Завтра на рассвете выступаем. Вооружили еще десяток новомосковских охотников, уцелевших при налете, теперь у нас 90 пехотинцев и два броневика.