Е. П. Аксенов, подполковник-инженер запаса РАДИ УСПЕХА В БОЮ

Никогда не забуду солнечный майский день 1943 года. В этот день я приехал во фронтовой, блокадный Ленинград.

Семь лет назад, еще будучи студентом, я приезжал сюда по туристской путевке всего на несколько дней, и чудесный город навсегда покорил мое сердце. Потом, когда началась война, много читал и слышал о жестоких испытаниях, выпавших на долю ленинградцев, об их стойкости. Великий город на Неве стал мне еще ближе и дороже.

Теперь — новая встреча, очевидно надолго. Почти два года шла война, и приехал я сюда, разумеется, не туристом. В кармане моей гимнастерки лежало направление, где было написано, что я назначаюсь заместителем начальника оперативной группы гвардейских минометных частей Ленинградского фронта.

Город строг и суров. Разрушенные дома, завалы, траншеи. Во всем — зловещие следы войны, близость фронта. Блокада была уже прорвана, но враг еще стоял у стен Ленинграда. С волнением вглядывался я в лица ленинградцев. Голод, блокада наложили свой отпечаток. Но нет, не сломили этих людей неслыханные страдания. Меня поразило их спокойное мужество. В облике почти каждого жителя осажденного города чувствовалась решимость биться до конца. Ни тени уныния, ни страха.

Сразу, как прибыл в Ленинград, я включился в напряженную боевую работу оперативной группы ГМЧ. На прием дел, раскачку времени не было. На ходу знакомился с подчиненными, с обстановкой в частях, состоянием боевой техники.

Штаб оперативной группы размещался в знакомом каждому ленинградцу большом желтом здании Областного военкомата на Фонтанке, в центре города. Тесными нитями он был связан со всеми участками Ленинградского фронта, где действовали «катюши».

Был я тогда еще молодым человеком, но уже имел боевой опыт. Инженер-механик по образованию (институт окончил перед войной), прошел ускоренную офицерскую подготовку и полтора года воевал в гвардейских минометных частях Калининского фронта.

Начальника оперативной группы генерал-майора С. В. Васильева я знал еще по Калининскому фронту. Это был опытный, боевой генерал, к тому же сердечный, обаятельный человек. Найти с ним общий язык было нетрудно.

Как заместитель Васильева по технической части, я и подчиненные мне офицеры обеспечивали части боевыми машинами, следили за их состоянием, эксплуатацией. Много приходилось заниматься ремонтом боевой техники. Вначале у нас не было своей ремонтной базы. Выручал завод имени Карла Маркса. В его цехах мы с помощью рабочих завода восстанавливали машины, пострадавшие в бою.

Несложный ремонт проводился в полевых условиях. Если неисправной оказывалась автомашина, боевую установку перемонтировали на новую.

Но основные наши усилия направлялись на обеспечение частей всем необходимым для боя, в первую очередь реактивными снарядами.

Это станет понятным из простого расчета: только для одного залпа дивизии гвардейских минометов требуется около 3,5 тысячи снарядов М-31. А на грузовую автомашину можно было погрузить лишь 20–22 таких снаряда. Не трудно подсчитать, какое огромное число рейсов должны были совершить водители автомашин, сколько требовалось для этого горючего, людей для погрузки и разгрузки снарядов. Только для одного залпа одного соединения! Ну, а если для множества залпов и для нескольких соединений?

Ленинградский фронт в 1943 году вел активные боевые действия, притягивая значительные силы врага, в частности в Синявинской операции. Главной же задачей фронта оставалась подготовка к решающим боям за окончательное освобождение Ленинграда, в которых гвардейским минометным частям отводилась значительная роль. Подготовка к историческому сражению началась еще осенью 1943 года, а накопление реактивных снарядов — еще раньше, летом.

После прорыва блокады стала действовать новая ветка железной дороги, проложенная вдоль южного берега Ладожского озера. По ней Ленинград получал все необходимое для жизни и боя, в том числе и реактивные снаряды. Доставлялись они с большой предосторожностью. В каждом железнодорожном составе было не более десяти вагонов с реактивными снарядами — старались их рассредоточить.

Железная дорога подвергалась непрерывным вражеским бомбежкам и обстрелам. Особенно опасным был узкий коридор длиной в 8 километров на левом берегу Невы. Грохот проходивших поездов каждый раз вызывал неистовый огонь фашистов. Наши составы старались проскочить опасную зону в темное время, не замеченными врагом.

Доставка снарядов в части на автомашинах также велась с наступлением темноты. Требовалась большая находчивость, умение ориентироваться в ночной обстановке, чтобы миновать простреливаемые врагами места, доставить груз в сохранности.

Наиболее сложно было обеспечивать гвардейские минометные части 2-й ударной армии, которая находилась на Ораниенбаумском плацдарме. Все снабжение ее шло через залив, главным образом, с пирса Лисьего Носа.

Представителем возглавляемого мной отдела в гвардейских частях 2-й ударной армии был старший лейтенант Алексей Панков. О нем мне хочется сказать особо. Этот двадцатидвухлетний офицер, коренной ленинградец, хорошо знал дело, выполнял свои обязанности с молодым задором и энтузиазмом. Он почти постоянно находился в частях, на передовых позициях.

Панков окончил артиллерийско-техническое училище уже во время войны. И отличился в первом же бою. Во время залпа взорвался снаряд, загорелась «катюша». Возникла опасность для других боевых установок. В любую минуту могли взорваться в горящей машине остальные снаряды. К тому же немцы открыли прицельный огонь по огненному зареву. Панков, оказавшийся рядом, бросился выносить снаряды, гасить пламя. Один снаряд заклинило, он его в считанные минуты разрядил.

Во время подготовки к январским боям 1944 года и в ходе наступления Алексей Владимирович вдумчиво и умело помогал командирам гвардейских минометных частей и подразделений решать оперативные вопросы. Ему приходилось заниматься скрытной установкой боевых машин в ночь перед штурмом, выбором мест для полевых складов, чтобы приблизить снаряды к идущим вперед частям, и т. д. Однажды на одном из участков боя не хватило взрывателей к реактивным снарядам. «Катюшам» пришлось замолчать. Панков на машине пробился в Ленинград сквозь встречный могучий поток наступающих войск. В тот же день он доставил взрыватели на передовую.

Такими же, как Панков, энергичными, отважными, знающими были и другие офицеры моего отдела — капитан М. Мальцев, воентехник I ранга И. Чечетин, старшие лейтенанты В. Антонов и Н. Орлов. Они находились постоянно в тех подразделениях, в которых складывалась наиболее сложная боевая обстановка. Благодаря таким офицерам в оперативной группе всегда знали положение дел во всех гвардейских минометных частях, могли действенно им помогать в выполнении боевых задач.

Следует сказать, что оперативное руководство нашими частями было тогда нелегким делом. Реактивная артиллерия была в то время новым оружием, не во всех вопросах для нас самих была полная ясность, не все моменты предусмотрены инструкциями, да и самих подробных инструкций еще не было создано. Нам, молодым тогда командирам, приходилось самим решать на ходу множество возникающих вопросов. Часто сама практика, сама боевая жизнь подсказывала, чем следует заниматься.

Как-то при перебазировании полка машина со снарядами попала в кювет. Стали ее разгружать. Чтобы легче носить тяжелые снаряды, их вынимали из ящиков. Один солдат споткнулся, уронил снаряд, а тот оказался с ввернутым взрывателем. Произошел взрыв, погибли люди. Пришлось срочно составлять инструкцию о порядке перебазирования частей. Строжайше предписывалось, чтобы при переезде ни в коем случае не вынимать снаряды из ящиков. Кстати — о снарядах. Снаряды не только присылались с Большой земли. Часть их изготовлялась в Ленинграде заводами Кировским, Ижорским, имени Калинина и др.

В Ленинграде было освоено изготовление своего типа снаряда — М-28. Он мог запускаться с простых деревянных полозьев-ящиков, которые изготовляла одна из мебельных фабрик. Правда, снаряд этот — детище осажденного города — не лишен был и недостатков; например, у него была меньшая дальность полета. Но было и колоссальное преимущество — делали его здесь же, под боком у фронта, его не надо было ниоткуда везти. Вот почему каждый лишний такой снаряд был, что называется, на вес золота.

Однажды меня вызвал прибывший на наш фронт командующий гвардейскими минометными частями Советской Армии генерал-лейтенант П. А. Дегтярев.

— Вы знаете, что на Н-ском заводе (он назвал его номер) скопилось много снарядов?

Конечно, я знал об этом, неоднократно бывал на заводе.

— Это, товарищ генерал, забракованные снаряды, — объяснил я. — У работников завода руки не доходят, чтобы просмотреть их, исправить.

— А почему бы нам самим это не сделать?

Такая мысль мне и раньше приходила в голову, но я не решался, как говорится, высказать ее вслух, — требовался транспорт, люди. Но раз об этом заговорил сам командующий…

— Снаряды следует вывезти, — заключил генерал. — Сколько вам для этого нужно времени?

— Двое суток.

Генерал согласился. И мне теперь надо было действовать быстро.

Гвардейским минометным частям, расположенным поближе к городу, было предписано к утру следующего дня выделить по 8 автомашин с людьми.

Чуть свет подъезжая к заводу, я увидел неподвижную колонну грузовиков и множество солдат. За сутки все бракованные снаряды доставили на склад ГМЧ. Опытные офицеры внимательно проверили их, выявили, какие у них повреждения. Было установлено, что у некоторых не обнаруживалось лопастей или было отколото взрывчатое вещество, а то и просто забита резьба. Снаряды рассортировывали, заменяли части, подчищали. Результаты превзошли ожидания: 95 % снарядов вернули к жизни, отправили в части.