Говорить, что у меня и мысли-то такой не возникло, я не стала. К чему, если он и сам об этом догадывался.

Все, что могла – соблюсти приличия.

– Отложила до вашего прибытия, – с легкой обидой в голосе «раскаялась» я, без малейшей надежды, что поверит.

Ровер и на этот раз не оглянулся.

– Нас втянули в очень грязную игру. – Я застыла, только на шаг и отступив от двери. – Эта информация, – и без подсказки было понятно, что Ровер имел в виду мои вчерашние раскопки, – меняет весь расклад. Но не для нас.

Судя по откровенности, с которой он говорил, слушать нас не могли. Отключившийся командный интерфейс только подтверждал этот вывод.

У шефа был не просто глушитель, а одна из тех последних разработок, что оставляла вокруг себя мертвое пространство.

– Господин Лазовски…

Вот теперь он вспомнил обо мне. Развернулся резко. На лице – невозмутимость, а в глазах – хорошо контролируемое бешенство.

Вместо того чтобы испугаться, испытала странное чувство. Не жалость – сопереживание. Ну и захлестнувшую сердце потребность порвать глотки всем, кто довел его до подобного состояния.

Остановило меня его любимое словечко – неконструктивно.

– Шеф, – отходя к окну, начала я, – давайте забудем про высокую политику. – Ровер смотрел на меня несколько… удивленно, но уже значительно спокойнее. – Даже при этом раскладе, – я двинула подбородком в сторону экрана, на котором высветились строчки моего вывода по убийству Эвин Ханри, – шейх все равно получит свой лабораторный комплекс. Мы, – я попыталась усмехнуться, вышло не очень, – то, чем он готов пожертвовать. Думаю, это достаточно серьезный куш, раз «наши» на это пошли. – Лазовски ничем не подтвердил моих догадок, да и к чему слова. Все лежало на поверхности. – За вычетом всего сказанного, остается самое главное.

Только теперь подняла взгляд на Ровера.

– Есть основания предполагать, что системы жизнеобеспечения для армады адмирала Соболева…

Закончить я ему не дала, в два шага преодолела разделяющее нас расстояние, поражаясь собственной наглости, подушечками пальцев коснулась его губ, заставляя замолчать.

Если выгонит после всех моих выходок – уйду к Славе. Подружусь с его подружкой…

Наверное, это тоже была истерика. Как иначе назвать те глупости, что лезли в голову.

– По моим данным, – ладонь от его лица я убрала и даже отступила, но… все еще продолжала стоять слишком близко для соблюдения приличий, – за два года были похищены сто двадцать восемь мужчин и тридцать четыре женщины. Это те, про кого я могу с уверенностью сказать, что их последний день закончился именно на территории «Ханри Сэвайвил». Еще по сорока у меня есть определенные сомнения. Или недостаточно, чтобы отправиться туда и покончить с этим раз и навсегда?

– Если рассуждать так…

Я его опять перебила:

– А можно рассуждать как-то иначе? – Отошла, чтобы не чувствовать, как сгущается напряжение. Пробивало не только от него, у самой в душе трепыхалось что-то, сейчас совершенно ненужное. Развела руками, словно говоря, что бессильна что-либо изменить: – Играть здесь можно только на живца. Пока кто-то из наших не окажется в их шкуре, задействовать группу мы не сможем. Из достаточно подготовленных – только Шаевский. Ну и Валесантери, но этого исключаем. Ко мне он не имеет никакого отношения. А Ханри клюнул именно на меня, а не на напарника.

Ровер слушал внимательно. Дал закончить и только после этого произнес:

– О вашем с Виктором задании знали. Убийство этой пары как раз перед появлением вряд ли является совпадением.

– Скорее – нет, – грустно улыбнувшись, согласилась я. – А может, и да. Разве у нас мало было таких… совпадений? – Успокаивала я не его, саму себя. Хоть и хорохорилась, но определенный мандраж наличествовал. – А ведь вы со мной хотели поговорить, – перевела я тему разговора. Слишком зыбкой была эта. И пугающей.

– Хотел, – ответил Ровер как-то… невнятно. Бросил взгляд на мою постель, парализатор, висевший в воздухе внешний экран… – Я должен тебя предупредить.

– О том, что это – опасно? – хмыкнула я, не желая слышать то, что он собирался сказать. Ощущение сбивающей с ног волны было внезапным и явственным.

Ох уж эта эмпатия!

– В деле участвует О-два.

Взгляда он не отвел, да и произнес твердо.

Про особый отряд военной разведки в качестве прикрытия мне было известно, Слава сам сказал, но сейчас у этих слов был совершенно иной контекст. Тот, которого я даже ожидать не могла.

А я-то думала, что Шторм извиняется за мое сходство с Эвин! Ошибалась…

Впрочем, и за это – тоже, да и за многое другое. Было у меня подозрение, что кое о чем мне только предстояло узнать.

А шеф молчал, ждал моей реакции.

– И командует группой, – не знаю как, но мне удалось сохранить хотя бы подобие безразличия, – капитан третьего ранга Марк Валанд. – Вздохнула. Не тяжело, просто глубоко, избавляя тело от излишнего напряжения. – Кап-три – серьезный профи. Наверное, я даже рада, что силовая поддержка будет на нем. За Шаевского меньше беспокойства. Еще бы знать, о чьем благополучии молиться мне?

Трудно предположить, чего ожидал Лазовски, но явно не такой реакции.

Зря я так уверенно. Судить о том, чего ожидал Ровер, пусть и в такой, весьма обтекаемой интерпретации, было слишком самонадеянно. Мое представление о нем могло значительно отличаться от оригинала. Если кто его и знал, то…

Последние дни избавиться от Шторма мне никак не удавалось.

Вот на это точно стоило обратить внимание. Каждый раз, когда Славы становилось слишком много, все и шло не так, как хотелось бы.

– Начни с меня, – неожиданно улыбнулся он. Как-то робко, но с намеком.

Шокированно присвистнув, качнула головой. Теперь хоть было понятно, почему спала спокойно – что-то подобное интуитивно и подозревала.

– А тени? – поинтересовалась, пытаясь сохранить остатки самообладания.

Одно дело прикрывать, как на Зерхане, другое – лезть вместе со мной в то дерьмо, которое представлял собой Ханри и его компания.

– А куда ж без теней, – отозвался Лазовски, думая уже о чем-то своем. – Надеюсь, кодовое слово не забыла?

Хотела хмыкнуть, но не было желания вновь напороться на одну из его любимых фраз, которыми он возвращал нас в рабочее состояние. Судя по тому, что видела, время умеющего проявлять эмоции Ровера истекло.

– Я ж не сосунок, – произнесла тихо, вроде как только для себя. Это не возбранялось.

– Не сосунок, говоришь, – вскинулся Лазовски, заставив меня насторожиться, – тогда кто: сын или дочь?

Теперь я имела полное право усмехнуться. Ровер бросил вызов, я обязана была его принять.

– Схожий по тембру голос предполагает дочь, но я склоняюсь к сыну.

Шеф приподнял бровь, требуя продолжения. Пришлось отвечать, как тому самому сосунку-первогодку.

– Он хочет быть похожим на отца, копируя даже в мелочах. Ненавидит мать, как источник своих бед, но… – Я сделала паузу, чтобы еще раз вспомнить во всех подробностях тело лежащей на белых простынях женщины. – Но он видит в ней красоту, к которой его тянет, которая его смущает, заставляет осознавать свою ущербность. – Мотнула головой, не соглашаясь с мелькнувшей мыслью, что это могла быть и девушка. – Нет, это – сын. И ему сейчас около двадцати.

Комментариев не дождалась. Ровер кинул взгляд на комм, что-то набрал – пискнуло ушедшим сообщением.

Только после этого посмотрел на меня. Спокойно, словно я выдержала главный экзамен.

– Знаешь, чье тавро я тебе раздобыл?

Пожала плечами. Вариантов было…

Высказать свою догадку не успела, а ведь та великолепно вписывалась в закон о количестве сюрпризов, которых становится тем больше, чем меньше в них нуждались.

На этот раз ожили оба комма – нас с Лазовски ждали в бункере.

Имя капитана Шахина так никто и не произнес.

*  *  *

С Горевски было четверо. Три парня, один из которых однозначно с Приама, и девушка лет двадцати пяти – лицо под воздушной пленкой низкоуровневой защиты едва проглядывало. Смотрелось вызовом, на фоне ребят Валанда в БАЗах. В своем «Мираже» она выглядела довольно хрупко.