Вряд ли он не догадывался, с чего вокруг меня закрутилась вся эта чехарда, но продолжал делать вид, будто верит в журналистское прикрытие. Мне это было только на руку.

– Посмотри туда. – Станислав привлек мое внимание к иллюминатору напротив. Внешние щиты были подняты.

Невзирая на с десяток присутствующих тут офицеров, он продолжал обращаться ко мне на «ты». Вроде как заявляя на свою избранность при мне. Я подыгрывала ему, демонстрируя, что ничего другого и не ожидала. Он претендовал на более давнее знакомство, это давало ему право на некоторое панибратство.

Был еще один момент, заставлявший меня относиться к Левицкому более лояльно.

Можно было попытаться объяснить, что именно стояло за действиями Смолина, который буквально «сдал» меня и Шаевского. Об участии в спасении Валанда ни инженеру, ни Райзеру точно известно не было.

Он не то чтобы отводил от себя подозрения – не в чем было его подозревать, если не сделать правильных выводов из того, на что мне намекнул в разговоре отец, а затем невольно удостоверил сам Станислав. Он просто оказал услугу Левицкому, подтвердив, что они заодно. Хороший ход, чтобы укрепить свои позиции.

Но вот мне работу он осложнил. Уж Левицкий-то точно знал, какой именно режим управляющих контуров лифтовой кабины должен был сработать на мой активированный датчик. А значит…

Во всех этих размышлениях был один скользкий момент, который меня смущал. Зачем Райзер сообщил Смолину о происшествии? Шаевский должен был предупредить его о молчании.

Вопросы множились быстрее, чем ответы на них, а игра становилась все более опасной. Единственное, что меня несколько успокаивало, так это помощь, которую обещал мне на Зерхане Ровер. Стоило признать, что едва ли не впервые за всю свою службу я испытывала некоторые сомнения в итоге операции. Мои бывшие противники были классом ниже.

Все, что я могла сейчас противопоставить Левицкому, – выдержку и самообладание. Я должна была поколебать его уверенность в том, что мне известно имя предателя. Если это удастся…

Загадывать наперед было рано.

Ходить по катеру было вроде как запрещено, но Шаевский, сидевший у другого борта, тут же сдвинулся, словно приглашая.

Я отказываться не стала. Любая планета, на которой мне доводилась бывать, оставляла свой след в памяти. Почему этой становиться исключением?

Записи я уже видела, так что догадывалась, чему мне предлагали удивиться. Действительность превзошла ожидания. Даже эффект полного погружения не дарил подобного ощущения восторга. Там мешал психологический барьер, понимание, что все это лишь качественная иллюзия.

На Зерхане было четыре материка. Два из них, когда-то бывшие одним, находились в экваториальной области. В месте разлома их разделял лишь узкий пролив.

Оставшиеся – значительно меньшие, больше похожие на острова-переростки, расположились в северном и южном полушарии, практически симметрично, словно отражая форму друг друга сквозь зеркало. Необычно, но не более того. То, на что мне показывал Левицкий, выглядело значительно интересней.

Главный город планеты Анеме растянулся вдоль восточного побережья материка, названного Эседой. Несколько удобных бухт были честно поделены между крупнейшим морским портом Зерхана и пляжами. Там, где из трехсот девяноста трех дней в среднем триста тепло и солнечно, те были жизненно необходимы. По последним данным, в столице проживало почти двенадцать миллионов жителей.

В нескольких километрах от берега начиналась россыпь небольших островков. Некоторые – сплошные скалы, другие выделялись буйно разросшейся зеленью. Заповедник. Кусок дикой природы под боком у людей.

При взгляде на них с высоты возникало ощущение, что некто титаноподобный, стоя на самом краю суши, бросил в воду горсть камней. Красиво и отдавало ностальгией. Словно в этой картинке пряталось нечто, давно потерянное, которое ты видишь, а узнаешь только сердцем.

Странные ассоциации. Особенно если вспомнить о свалившихся на меня проблемах.

– Чудо! – судорожно вздохнула я и обернулась к Левицкому. – Спасибо, Стас.

Шаевский многозначительно хмыкнул. Станислав в ответ подмигнул.

Идиллия! Каждый знает свою роль и идеально ее исполняет.

Впрочем, я допускала, что чего-то не понимаю. Этот вариант казался мне самым неприятным.

– Внимание, посадка через семь минут, – донеслось со стороны кабины, давая передышку.

Каким бы я ни была плохим эмпатом, слишком остро чувствовала нити, которые протянулись между участниками нашего представления. Многие из них пытались петлей затянуться на моей шее.

Изобразив на лице огорчение, вернулась на свое место. Позволила Станиславу пристегнуть посадочные ремни. Садились мы в гражданском порту, но парни вели себя так, словно под нами раскинулись джунгли.

– Катер каперанга Райзера сел, – все тот же голос отвлек меня от мрачных дум, которые никак не отражались ни в моем взгляде, ни в предвкушающей улыбке.

О том, что именно ожидает нас на стоянке каров, я успела рассказать уже всем. Поверят – не поверят, другой вопрос, но скоростные машины всегда были моей страстью.

– Вы там поаккуратнее, – весьма хмуро заметил Валанд, в очередной раз поймав меня на том, что я смотрю на временное табло едва ли не ежесекундно. – Постарайтесь не забывать про свою спину.

В отличие от остальных, воспринявших мои откровения как позерство взбалмошной журналистки, Марк, не стесняясь присутствия посторонних, отчитал, как сопливую девчонку. Высказал и про дурость, и про неоправданный риск, и про то, как он выбивал эти глупости из своих салаг…

Списать все на образ, в рамках которого он продолжал себя вести, хотелось, но не получалось. Было в его словах что-то глубоко личное, заставившее меня поумерить демонстрацию своего щенячьего восторга.

Кивнула, незаметно для него закатив глаза. Станислав не удержался от смешка, Шаевский качнул головой.

Доберусь до Ровера и прибью. Сама. А потом Шторма.

Интересно, они хоть понимают, во что меня втянули?!

Долго заниматься рефлексиями не получилось. Катер на мгновение завис и мягко плюхнулся на посадочный стол. Боковая дверь тут же отошла в сторону, впуская внутрь знойный воздух, голоса, бравурные звуки музыки.

Все, как всегда. Вояк даже если не любили, встречали, как героев.

Появление портового служащего я пропустила. Если бы не Валанд, окликнувший меня, я бы не заметила щуплого юношу, потерявшегося за широкими спинами офицеров.

– Госпожа Элизабет Мирайя? – уточнил он, когда я подошла ближе.

Шаевскому и незнакомому мне капитан-лейтенанту пришлось расступиться, пропуская.

– Да, – подтвердила я и протянула руку к сканеру-идентификатору, который он держал. Дождалась, когда поля заполнятся моими данными.

– Ваша личность подтверждена, госпожа Мирайя, – молодой человек склонил голову в легком поклоне. Когда выпрямился, подал мне плоский пластиковый контейнер с электронным замком. – Кодовая пластина вашего кара и VIP-карточка отеля «Сириаль». Вас уже ждут. Багаж доставят в номер.

Кто-то из стоящих за мной удивленно присвистнул. А что они думали, тяжелый крейсер – все, на что я могла рассчитывать?

– Благодарю, – невозмутимо приняла я свидетельства весьма роскошной жизни, которая меня ожидала на Зерхане. – Что-то еще? – Юноша уходить не торопился.

– Да, – кивнул он. – Вам просили передать вот это.

Он протянул ничем не примечательный бумажный конверт. Если бы не картинка – идущий по пустыне верблюд, посчитала бы за приглашение в театр. А тут не ошибешься, от кого именно послание. Ровер, Бродяга, Странник… как мы только его не называли, когда он нас не слышал.

– Спасибо. – Мне удалось сохранить улыбку на лице, хоть сердце и забилось в неосознанной тревоге.

– Просили вскрыть сразу, как только получите, – чуть слышно произнес курьер. Зря старался, шум вокруг только усиливался.

Сразу так сразу. Засунув планшет, рабочую тетрадь, которую захватила с собой, и контейнер под мышку, аккуратно оторвала бумажную полоску.