Наконец раствор «схватился»— стал твердым, как камень. Печник разрешил начать испытания. Леонид зажег раз, горелки вспыхнули беловатым пламенем, вода в железной бочке быстро закипела и потекла по трубам. Стрелка манометра показывала давление 0,3 атмосферы. Для перехода на обычное топливо потребовалось всего десять минут.

Власов, не откладывая дела в долгий ящик, в тот же день отправился в Мосгаз. Управляющий трестом выслушал странного просителя и покачал головой.

—      Нет, мы занимаемся исключительно газификацией квартир и промышленным предприятиям отпускать газ не можем даже в летние месяцы. Вам придется дождаться грозненского газа...

Никакие доводы не помогли, и Власов вышел из Мосгаза огорченным. Рушилась блестящая . перспектива. Но он не привык отступать перед первыми препятствиями.

—      Нужно найти выход. Обязательно найти,— бормотал Власов в машине.— В Моссовет! Там непременно найдутся люди, которые поймут и помогут... Поезжайте в Моссовет,— приказал он шоферу.

Узнав, кто из заместителей занимается газовым хозяйством, Власов поднялся на второй этаж.

В приемной пришлось торчать больше часа. Трещали телефоны, секретарша скучным голосом повторяла: «Он сейчас занят, позвоните позже...»

Наконец настала очередь Власова.

В большом кабинете с окнами во двор сидел за столом немолодой человек с бледным, усталым лицом. «Недосыпает, мало бывает на воздухе»,— подумал Власов, садясь в кресло перед столом.

—      Так, так, учли, значит, сезонность расхода газа и придумали специальное приспособление для быстрого перехода на обычное топливо... Интересно, очень интересно!— По мере рассказа Власова заместитель председателя все больше проявлял заинтересованность.— Случайно не захватили с собой схему?

—      Нет, не догадался, но могу нарисовать! Это очень просто...

—      Пожалуйста, покажите!— Он протянул Власову лист бумаги.— Молодцы, хорошо придумали! — сказал он, рассмотрев наспех сделанный набросок. — Говорите, опыты провели?

—      Три часа тому назад... Правда, в примитивных условиях, но все же убедились, что дело получится...

—      А что, если мы используем ваше предложение для газификации общественных прачечных до поступления грозненского газа? Пусть хоть летом поработают! Сэкономим тысячи тонн угля, освободим сотни вагонов... Идея!

—      Конечно, есть смысл!

—      Пришлите, пожалуйста, вашего инженера ко

мне.— Заместитель председателя перевернул лист откидного календаря.— Ну, скажем, завтра, в двенадцать.

. — Инженер дал только идею, а опыты проводил другой. Он студент Бауманского института.

—      Это все равно. Как его фамилия?

—      Косарев. Леонид Косарев.

—      Вот черти! Мои работники не догадались войти с таким предложением, а инженер-текстильщик и студент сумели!

—      Знаете, почему так получается? Мы часто находимся в плену окружающих нас привычных представлений. Жизнь опережает нас на каждом шагу, не всегда успеваем за нею.

—      Не успеваем, ох, как не успеваем!—согласился заместитель.— Итак, договорились: пришлете ко мне вашего студента, а за то, что вы проявили такую инициативу, дадим вам газ. Нужно же иметь в Москве, хоть в порядке опыта, одно предприятие, работающее на газе! Через год-два кончим новый газопровод Грозный — Москва и тогда подумаем, стоит ли вообще завозить уголь!

Власов встал.

—      Вы даже не можете себе представить, что сделали для нас!— сказал он.

В Мосгазе не успели закончить проект, как на фабрике уже появились рабочие, начали рыть траншеи и прокладывать трубы. Главный механик, Тихон Матвеевич, следил за побелкой и покраской котельной.

—      Скоро вы будете работать у меня в белых халатах,--- шутя говорил он кочегарам.

В самый разгар работы в котельной поступил первый тревожный сигнал с машиностроительного завода. Ненашев писал:

«Уважаемый товарищ директор, Алексей Федорович! Автоматические станки, изготовленные здешним заводом, никуда не годятся: тяжелые по весу и громоздкие по габаритам, а самое главное — тихоходные. Наши станки-старушки, имеющие возраст не меньше пятидесяти лет от роду, и то делают 146 оборотов в минуту, а новые — только 120. Приборы автомата часто разлаживаются, и уток приходится заправлять вручную. Спрашивается: кому нужны такие станки? Нужно идти вперед, а заводские специалисты тянут мае назад. Пока не поздно, принимайте меры, иначе беды не оберешься.

Уважающий вас Ненашев».

Под письмом была приписка, сделанная рукой Антохина:

«Целиком присоединяюсь к словам товарища Ненашева и от себя добавляю: такие станки брать не надо.

Ткацкий поммастер Н. Антохин».

При иных обстоятельствах Власов, получив такое письмо, наверное, поднял бы тревогу, но сейчас, увлеченный новым делом, он не придал письму того значения, которого оно заслуживало. «Опытные образцы, не успели освоить, наладят»,— подумал он.

Заместитель председателя Моссовета принял Никитина и Леонида в назначенный час и долго беседовал с ними. Молодой студент понравился ему.

—      Отпустите вашего помощника к нам,— обратился он к Никитину.— На первых порах он займется газификацией прачечных на летние месяцы, а там видно будет.

—      Пусть сам решает,— ответил Николай Николаевич.

Леонид отказался:

—        Уходить из комбината не хочу. Это было бы нечестно— комбинат помог мне в трудную минуту жизни! Кроме того, хочу работать в большом коллективе, учиться. Думаю, Николай Николаевич разрешит оставить вам схему, и ваши специалисты без труда сами справятся. Нужна будет моя помощь в монтаже — Пожалуйста, всегда к вашим услугам!— ответил Леонид.

Заместитель председателя встал, подошел к нему и похлопал по плечу.

—       Молодец! Уверен, что из вас выйдет настоящий человек и хороший специалист. Желаю успеха!

Они молча спускались по улице Горького к станции метро. Около Центрального телеграфа Никитин остановился.

—      Ты правильно сделал, что не поддался соблазну. Я убежден, что не может быть настоящего инженера без большой производственной практики!

ГЛАВА СЕМНАДЦАТАЯ

1

Ранней весной Юлий Борисович Никонов познакомился с человеком, которому суждено было сыграть роковую роль в его дальнейшей судьбе.

Толстяков рекомендовал Никонова как специалиста в помощь Статуправлению, подготовлявшему по заданию правительства срочную отчетность по всем отраслям народного хозяйства, в том числе и шерстяной. Работа была платной — Толстякову давно уже хотелось сделать что-нибудь для Никонова, а тут подвернулся как раз подходящий случай.

Из Статуправления позвонили Юлию Борисовичу.

—      Очень приятно, что вы уже знаете, о чем идет речь,— сказал незнакомый голос.— Может быть, заглянете к нам? Очень хорошо. Надеюсь, знаете наш адрес? Позвоните из бюро пропусков по внутреннему телефону, я спущусь, и мы предварительно договоримся об условиях. В котором часу?.. Ну, скажем, в четыре!..

Ровно в четыре Юлий Борисович был. на месте. Минут через десять после его звонка в накуренном и довольно неуютном бюро пропусков, похожем на зал ожидания какой-нибудь захолустной станции, появился плотный, приземистый человек.

—      Юлий Борисович Никонов из Главшерсти, если не ошибаюсь? Очень приятно! Евгений Романович Батурин,— представился он, протянув руку.— Может быть, пройдемся, поговорим на чистом воздухе? Кстати, я должен пообедать...

Они обогнули площадь Дзержинского и направились вниз по Пушечной.

Солнце грело уже по-весеннему. На липах вдоль тротуаров раскрылись почки. В центре площади, на огромной клумбе, садовники уже высадили тюльпаны, пестревшие яркими красками. На углу Пушечной черноглазые крикливые цыганки продавали подснежники: «Купите на счастье! Граждане, не скупитесь, купите подснежники! Подарите своим милым!..» Бензиновая гарь от множества автомашин, снующих по широким асфальтированным мостовым, не могла заглушить запаха весны, которым был напоен воздух.