Она влюбилась в ту же секунду, как его губы жадно накрыли ее.

- О, перестань грезить, - проворчал Шок. - Или доберись до той части воспоминаний, где этот ублюдок оставляет тебя одну в доме без защиты, чтобы Матиас мог похитить и изнасиловать тебя. Доберись до той части, где он теряет свой гребаный разум вместо того, чтобы прийти к тебе на помощь. Когда он, наконец, видит тебя, то отпускает тебя с едва заметным протестом, а затем берет другую в постель, которую вы когда-то делили.

Анка закрыла лицо руками, жалея, что не может отгородиться от его слов.

- Заткнись!

- Черт возьми, нет. Я не собираюсь смотреть, как ты выворачиваешься наизнанку из-за придурка, который пытался превратить тебя в свою идеальную женщину, а потом не потрудился стать твоим героем, когда ты в нем нуждалась.

Анка хотела опровергнуть его, но Шок не сказал ничего неправильного… по крайней мере, не полностью. После того, как она и Лукан соединились, она поняла все намёки. Как одеваться, как себя вести, как общаться. Она сделала все для того, чтобы стать такой парой, которой он мог гордиться. Она никогда не хотела, чтобы он сожалел о ее неидеальной родословной. Один год перешел в десятилетия, а затем в столетие. Она едва помнила, каково это жить жизнью, в которой она не стремилась угодить Лукану.

А потом ее забрал Матиас. После этого она чувствовала себя такой разбитой, такой грязной, виноватой и испорченной, что едва могла смотреть в лицо своему бывшему супругу, но она заставила себя сделать это, чтобы выполнить заклинание "хелбрезеле" и исцелить траур пары. После этого легкость, с которой он позволил ей уйти...должна была заставить задаться вопросом, был ли он втайне рад избавиться от женщины, с которой он делил свой дом и жизнь.

- Конечно, он был рад, - вмешался Шок. - Черт возьми, если бы я был на месте Лукана, я бы сжег весь мир, пока не нашел тебя. Я убил бы любого, кто оказался бы настолько глуп, чтобы встать у меня на пути.

Это была не пустая болтовня. Шок готов был сжечь весь мир за все, что считал важным, и за последние несколько месяцев он снова и снова доказывал, что сделает все необходимое, чтобы защитить ее и заботиться о ней. - Вот именно.

Он еще крепче обнял ее.

- И что же сделал Лукан?

По словам Сабэль, он сошел с ума.

Сейчас все это было неважно. Она не могла постоянно оглядываться через плечо и смотреть на прошлое. Она должна смотреть вперед.

- Это не то, о чем я хочу говорить, Шок.

Он смотрел на нее своими необычными глазами, копаясь в ее мыслях. Анка ему позволила. Его все равно не удержишь.

- О, черт возьми, нет! Ты не сражаешься с Матиасом.

Она знала, что его реакция будет именно такой.

- Мне не нужно твое разрешение. Ты мне не пара.

Это был удар ниже пояса, и она пожалела о своих словах, как только произнесла их. С напряженным от гнева лицом он схватил ее. Затем ее раскаяние просочилось в него. Его лицо смягчилось.

- Несколько слов все исправят, Анка. Поговори со мной о спаривании. Я ждал тебя больше века.

Анка закрыла глаза, чувствуя, как ее охватывает чувство вины.

- Я не готова принадлежать кому-либо сейчас и я не дам тебе силу, чтобы остановить меня от борьбы. Мне это нужно. Пожалуйста, пойми.

Шок выругался и оттолкнулся.

- Тогда какого хрена ты здесь делаешь?

Она заколебалась, почти ненавидя говорить это. Ее просьба звучала так эгоистично, но она не могла позволить себе сдерживаться.

- Я хочу... тебя... вот так.

Она кивнула на путы, торчащие из всех углов кровати, ожидая ее запястий и лодыжек. Для этого он и спрятал их под матрас.

- Пожалуйста.

- Почему? - потребовал он.

Анка знала, чего он ждет. Если она хочет, чтобы он заставил ее принять удовольствие без мучительного чувства вины, то должна играть в его игру. Она быстро сняла юбку, блузку, трусики и лифчик. Она оставила туфли на высоком каблуке, потом опустилась на колени и посмотрела на него большими умоляющими глазами, в которых стояли слезы.

- Ты мне нужен.

- Черт, - выругался он почти себе под нос.

Но его пальцы скользнули в ее волосы, ухватились за макушку и потянули, заставляя ее пристально смотреть на него.

- Ты сдерживалась, да?

- Да.

Это слово сорвалось с ее губ.

- Я стою на коленях. Я умоляю.

Он посмотрел на нее сверху вниз, и она задрожала от смешанного чувства предвкушения, печали, стыда и гнева, бушевавшего в ней. Без сомнения, он мог ощущать каждую из ее эмоций. Так много было связано к Луканом, и она отбросила мысли о нем. Сегодняшний вечер не имел к нему никакого значения. Теперь у него есть суррогат. Она нуждалась в этом, чтобы распутать свои чувства, очистить себя от позора. Для энергии.

- Вот именно. Он не имеет никакого значения, Анка. Это гребаная чушь, я толкаю свой член в тебя, толкаюсь в тебя, но слышу, как твои мысли крутятся вокруг того, как сильно ты скучаешь по этому мудаку и как ты чувствуешь вину за то, что трахаешься со мной. Только не сегодня. Одна мысль о нем - и все прекращается. Ясно?

- Да, Шок, - тихо сказала она, извиваясь от желания.

Он сделал паузу, послав ей долгий, оценивающий взгляд, заставляя ждать.

Наконец он кивнул:

- Стой спокойно. Ты двигаешься, когда я говорю тебе двигаться. Но не раньше.

Облегчение нахлынуло на нее:

- Да, Шок.

Ее голос снова смягчился, понизился и стал хриплым. Он ответил немедленно, его член встал в кожаных штанах. Он наклонился и обхватил ее лицо большими руками.

- Ты уверена?

Боже, мягкость его голоса проникла под ее хрупкую поверхность и начала проникать в голову. Она могла терпеть его гнев весь день, но его доброта убивала. Она прекрасно понимала, что не может быть той парой, которую он хочет. Ни он, ни... она не осмелилась закончить эту мысль. Она даже не заслуживала помощи Шока. Но ей это было необходимо.

Анка едва сдерживала рыдания:

- Да, Шок.

Он резко кивнул ей:

- На кровать. На спину. Разведи руки и ноги.

Она поспешила подчиниться; ее сердце колотилось, зная, что к тому времени, когда он закончит, она почувствует себя немного легче. Кровать казалась твердой у нее за спиной, простыни же были мягкими, пока она тяжело дышала.

Шок одобрительно кивнул, затем сбросил кожаные штаны, обнажив сильные бедра и икры, бугрящиеся мускулами, большие ступни с длинными пальцами.

- Посмотри на меня.

Взгляд Анки блуждал по его телу, останавливаясь на тяжелых яичках и толстом жестком члене, стоящем высоко и нетерпеливо. Его плоский, сильный пресс двигался с каждым вдохом. Выпуклости грудных мышц, плеч и рук кричали о его силе. Его безжалостный взгляд пронзил ее насквозь. Ее соски покрылись пупырышками. Боль поселилась возле клитора. Точно зная, как он действует на нее, Шок послал ей холодную улыбку.

Опустившись между раздвинутых ног, он схватил ее за талию и перевернул на живот, затем закрепил лодыжки и запястья нейлоновыми ремнями. Застежки были простыми липучками. Она могла бы сбежать, если бы действительно захотела... но это было последнее, чего она хотела.

Она посмотрела на него через плечо умоляющими глазами, дрожа всем телом. Его лицо напряглось, и он провел рукой по углам кровати, запечатывая ее путы своей крепкой магией. Теперь уже не было спасения.

Шок накрыл ее тело своим, каждый жесткий угол давил на ее мягкие изгибы. Она прижалась к нему, выгибаясь дугой, когда он устроился между ее бедер. Он зарычал ей в ухо:

- Ты берешь то, что я тебе даю. Кончишь, когда я скажу.

Ее дыхание сбилось:

- Да, Шок.

Он встал на четвереньки, навис над ней, обдавая горячим дыханием ее шею. Он потянулся за хлыстом. Анка едва успела собраться с духом, как почувствовала жало жесткой кожи хлыста на своей заднице. Она вскрикнула.

- Ты можешь добиться большего, чем это, - сказал Шок.

- И ты тоже, - бросила она ему в ответ.

- Зудит от боли, малышка?

У нее не было ни секунды, чтобы ответить, прежде чем он снова ударил ее, на этот раз по другой половинке, затем по бедрам, вверх по спине, по плечам, затем снова вниз, в опасной близости от ее влажных складок. Она втянула в себя воздух, стараясь побыстрее привыкнуть к боли, покрывавшей ее кожу, как одеяло. Шок давал ей боль сильно и быстро, и у нее, вероятно, будут синяки завтра. Эта мысль принесла ей странное чувство покоя, которого она до сих пор не понимала.

Это не заняло много времени, прежде чем ее мысли закружились по спирали. Боль пересилила защиту, и хрупкая скорлупа раскололась. Ее тело начало содрогаться. Послышались сухие всхлипывания, слез не было. Шок знал, что лучше не сдаваться. Он просто замедлил движения.

- Дай мне больше. Выпусти это, - прорычал он ей на ухо.

Это был не более чем приказ.

Сладостное разрешение разлилось в ее мозгу и теле. И больше не было никакой возможности сдерживать боль. Слезы хлынули тяжелыми рыданиями, обжигая щеки, пропитывая простыню.

Шок отбросил хлыст и провел грубой рукой по её пылающим ягодицам, одновременно успокаивая и усиливая жар, еще больше распутывая ее. Нежность в этом прикосновении ранила почти так же сильно, как и хлыст.

- Шок...

Прошептав проклятие, он накрыл ее тело своим собственным, удерживая жар, обжигающий ее кожу между ними. Его губы скользнули по ее шее, когда он просунул руку под ее тело, пока его пальцы не нашли ее киску и не остановились на ее нуждающемся клиторе. Она была такой мокрой, что это почти смутило ее.

Почему ей нужно было освободиться именно сейчас? Что бы ни сделал с ней Матиас, это изменило ее мозг, заставило принимать удовольствие только по приказу. Она всегда умела скрывать свои чувства, но теперь боль и рычащие требования не только доставляли ей удовольствие, но и высвобождали все, что накопилось внутри нее. Она ненавидела его, ненавидела Матиаса. Ненавидела то, что она была бессильна остановить эту потребность. Что бы Лук... Анка не закончила эту мысль.

- Тсс. Сосредоточься на мне, Анка. Прими меня сейчас, - потребовал Шок, когда раздвинул ее ноги шире, а затем скользнул членом внутрь одним мощным толчком.