— Это я понял. – Он стоял вполоборота, в обманчиво-спокойной расслабленной позе, точно собирался с нами драться. Тени хищно отплясывали на лице, оставляя неровные кляксы рыжего света – будто кровь. – Вставайте и одевайтесь, быстро.

— В чем дело? – Я послушно поднялась, припав на укушенную ногу. Таким я его еще не видела ни разу. В меня швырнули моим же плащом. Я машинально поймала его, вопросительно глядя на Патрика. Тот, в свою очередь, критически оглядел меня, затем и Ниллияну. И вдруг – выхватил из поясных ножен длинный нож.

— Обрежьте платья.

— Мы уходим? – Теплая от чужой руки рукоять надежно легла в ладонь. Платье было жалко.

— Не хватало еще в них запутаться.

Хорошо, половину оторвала собака. Ткань поддалась легко – старенькое сукно и тонкий лен рубахи.

— А Дольгар где?

Патрик наблюдал за нами, и было видно, что снизу, да еще одним только глазом это делать нелегко. Я в который раз подавила непрошеное чувство неловкости.

— Внизу, на дороге. Отбивается от засады.

— Отобьется?.. – засомневалась я, передавая нож Ниллияне. Та испуганно отскочила, пришлось резать ее подол самостоятельно. Девчонка тихонько всхлипывала. Ее нож в моей руке пугал, или неизвестность?..

Шут кивнул.

— Вполне. Но он задержится.

— А мы?

— Пока твоего мужа отвлекают – несколько товарищей в черном перебежками двинулись в сторону цитадели. Как ты думаешь, они к нам колядовать пришли?

Я даже замерла, повернувшись к нему.

— Да ну, нет… это же замок, Патрик. Замок! Сюда так просто не пробраться.

— Похоже, они считают иначе. – Шут усмехнулся. – Проберутся и откроют ворота. Или колодцы отравят.

Я лихорадочно соображала. Дольгар, которому не играл на руку численный перевес противника, отозвал на бой почти всех своих солдат, оставив в крепости горстку глупых увальней, вроде Ришцена, и тем самым лишая ее и без того, ничтожной, защиты. Для владельца лакомых территорий ему следовало подумать о безопасности. Почему он этого не сделал? Надеялся на крепкие стены?

Цитадель стоит на утесе, внизу широкая река, рядом корабельный лес – идеальное место. Лучше не придумаешь. Ее легко защищать, она способна выдерживать осаду долгие месяцы. И чтобы взять ее, нужно просто выманить хозяев наружу, что и сделали дорогие соседи, причем, сделали мастерски. Спалили парочку деревень, перебили немного крестьян, обстреляли замок горящими стрелами, учинив небольшой саботаж, и ушли домой. А Дольгар, как собака по кусочкам мяса, потащился следом. Попался в расставленную ловушку… Ох, и вряд ли. Не с его умом в мышеловки лезть. А если посмотреть с другой стороны?

Деваться ему было некуда – или защищать своих крестьян и приструнить обнаглевшего врага, или отсиживаться в крепости, пока не потеряет все. Не так уж хороши его финансовые дела, чтобы содержать крепкую армию? Что ж, вот и оставалось рискнуть. Поставить на карту последнюю возможность победить.

Смелый и решительный поступок. Единственное, что поможет сохранить не жизнь – так, хотя бы, достоинство.

Молодец, господин.

Ну, а нам что делать?

Я бессильно уронила руки, опустившись на кровать. Пробормотала:

— У нас проточные колодцы…

— В любом случае, я не хочу рисковать непричастными к этому конфликту жизнями. Вас надо спрятать, и как можно скорее. Идем.

Патрик шел впереди, мы с Ниллияной старались не отставать. Миновали коридорчик, спустились по лестнице, прошли по темной галерее, и снова оказались в начале коридора.

Ниллияна вскрикнула, мы резко затормозили. Навстречу ловкой тенью метнулась фигура, вся в черном. Даже лицо до самых глаз закрывал черный платок. В руке незваный гость сжимал легкий арбалет.

Одну мучительно долгую секунду висела гробовая тишина. Затем черный вздрогнул и – без единого звука повалился на пол.

Патрик шагнул вперед, наклонившись, выдернул из глазницы убитого длинный метательный нож. Вытер о рубаху покойника – тело все еще дергалось, подчиняясь остаточным рефлексам, с шорохом задевали пол мягкие сапоги. Процедил сквозь зубы:

— Слишком долго болтали.

Мне пришлось прижать Ниллияну, чтобы не закричала. Девчонка и без того зажимала рот сразу двумя руками.

— Пошли, – обернулся Патрик, перешагивая через мертвое тело.

— Ловко вы его, – призналась я. – Я даже не заметила.

Шут обернулся.

— Одним глазом целиться легче, княжна.

Все б ему шуточки… профессиональная привычка, наверное.

У меня окончательно разнылись раны, и разговаривать не хотелось. Мы бежали, а коридоры и лестницы казались бесконечными. Наконец, спустились в подвал.

— Факел, – коротко велел Патрик. Я на ходу выдернула факел из кольца. Сам бы он не дотянулся.

Винтовая лестница привела нас в обширное помещение с низким потолком, длинное и широкое, оно терялось в темноте. Здесь царил душный холод, он будто сочился вязкими струйками из древних камней, проникая в тело. На ближайшей стене хищно поблескивало многочисленное оружие. Были здесь мечи, цепы, ятаганы, ножи, кинжалы, длинные копья и сулицы, похожие на мультяшные мины булавы и легкие сабли. Чуть ниже, составленные в ряд, теснились щиты.

Патрик уверенно провел нас в сторону от всего этого оружейного великолепия и показал с виду ничем не примечательный кирпич в стене. Кирпич как кирпич, не хуже и не лучше других.

— Нажмете на край. Откроется проход. Только сделаете это сразу после того, как сюда начнут ломиться. Заметят, куда вы ушли – добьют поодиночке. Все ясно?

— Угу. – У меня закружилась голова, и я сползла по стенке. – А вы, Патрик?

Шут усмехнулся. Опять этой холодной, незнакомой усмешкой.

— А у меня еще три ножа. За меня не беспокойтесь.

— Нет уж. – Какого черта мне отсиживаться в безопасности, пока другие дерутся?! – Я тоже могу сражаться. Я пойду с вами.

— Прекрасная мысль. – Патрик шагнул ко мне – и вдруг стальные пальцы впились в рану на кисти. Я захрипела, согнувшись, боль взорвалась, ослепила. – Берите что полегче, миледи. – Пока я пыталась снова вдохнуть, шут с издевательским поклоном протянул мне сулицу. – Удержите?

— Вы с ума сошли! – вскинулась я, стараясь не разреветься. – Зачем так делать?! Больно же!

— Выйдешь отсюда – еще больнее будет. Правда, недолго.

— Да вы мне опять рану разодрали! – На повязке проступили красные пятна.

— Это тебя ненадолго задержит. Достаточно, чтобы я успел закрыть дверь снаружи, и ты не кинулась в бойню, – невозмутимо пояснил шут.

— А я кинусь! – попыталась я вскочить и тут же упала обратно. Обида душила слезами, и я совершенно позорно расплакалась, усевшись на холодном полу. – Ну, что вы за человек… Вы – мой единственный друг здесь, зачем вы так?! Зачем оставляете в подвале, а сами лезете в драку?! А если вас убьют?!

Патрик, развернувшийся, было, к выходу, замер, будто его оглушили мои слова. Голос прозвучал тихо и твердо.

— Затем, что не хочу, чтобы убили тебя.

Я разревелась окончательно. От ран била дрожь, и одолела слабость. Он совершенно прав – куда мне драться… я и двух минут не продержусь. Глупая, ненужная храбрость. Безрассудство.

Я съежилась, обхватив колени руками – бесполезное копье звякнуло об пол.

— Замки… рыцари… прям, сказка…

— Верно. – Патрик не обернулся. – Да только не наша сказка. Прощай, княжна из-за моря.

— Прощай… – прошептала я закрывшейся двери. Ниллияна больше не плакала. Она просто сидела, затаившись. Потом погладила меня по плечу.

— Зачем он нас спасал?

Я вздохнула и вытерла слезы. Нечего реветь, у меня тут ребенок, которому хуже, чем мне.

— Потому что он наш друг. Друзья всегда спасают.

— А если придут?..

— Упыри? – Я улыбнулась. – Тогда мы сбежим от них через подземный ход.

Факел заискрил, догорая. Вскоре и он погас – нас окутала темнота. От холода онемели пальцы; я обняла Ниллияну обеими руками, и так мы и сидели, прижавшись друг к дружке и стараясь согреться.