Глава 11

Следующим вечером Бун вышел из дома в девять часов. До Церемонии проводов в Забвение оставалось еще семь, и было всего одно место, куда он мог направиться. Дематериализуясь в центр города, он принял форму на парковочном месте, где они с Бутчем прошлой ночью оставили R8. Чуть прихрамывая, оставляя подошвами своих ботинок, укрепленными сталью, следы на выпавшем за день снегу, он медленно покрывал расстояние до главного входа в «Возрождение вампов».

Он мог, конечно, и бежать. Но тем самым выглядел бы чересчур отчаявшимся.

Нет, он знал об этом... но афишировать не собирался, спасибо великодушное.

Ну, и его лодыжка, ко всему прочему. Как выяснилось, он ударил не просто палец, когда, спрыгивая с кровати, хреново приземлился на подушку. Но он не позволит несущественной боли замедлить себя.

На пути к входным дверям, Бун окинул взглядом вереницу людей, прикидывая, сколько уже прошло внутрь. В костюмах и масках. Расхаживая в темноте. По крайней мере, он мог попытаться найти Эланию по запаху. Хотя большой вопрос – захочет ли она видеть его. Тем не менее, у него был официальный повод быть здесь... он даже сообщил Бутчу, что собирается сюда – последить за обстановкой.

Он не переживет, если эта женщина станет следующей жертвой.

Господи, он не мог выбросить Эланию из головы. Бун весь день провалялся в кровати без сна... и удовлетворять себя сам он отказывался, ведь это казалось совсем мерзким... он прокручивал в голове их разговор, снова и снова. И проигрывая все эти «я сказал» и «она сказала», Бун осознал, что убийство ее сестры и убийство его отца роднили их: они были незнакомцами, объединенными горем. Самокопанием. Сожалениями.

Хотя его напарники, Братья и другие воины, все связались с ним, он чувствовал их поддержку как очень отдаленное эхо, словно стоял на другом конце равнины, на высоте горы, на глубине Большого Каньона[31]. Он, конечно, ценил их сообщения, голосовые и текстовые... ответы на разосланные ранее приглашения посетить Церемонию.

Которые, кстати, поступали по электронной почте.

Потому что чертова «Безбумажная почта»[32] вполне себе справилась с пригласительными, да, Марквист, отсталый ты человек.

Но, тем не менее, Бун был благодарен за добрые слова и проявление любви от всех, кто был причастен к учебной программе. Просто... разговаривая с Эланией, он не ощущал необходимость объяснять свои чувства. Она просто была рядом. И он нуждался в подобной интуитивной связи именно сейчас, ведь он совсем не понимал свои чувства.

Когда дело касалось Элтэмэра, он никогда не мог сформулировать на словах это печальное, опустошающее ощущение, которое охватывало его каждый раз при мыслях об отце... может, Элания помогла бы с осознанием этого. Пусть она и была дружна со своей сестрой, может, в ее горе тоже были несогласованные сектора. Они могли бы поговорить об этом. За чашкой кофе. По телефону. Электронная почта, письма... голубиная почта, сигнальные ракеты.

Как угодно.

И если она не захочет иметь с ним ничего общего? Ну, в этом случае, он просто будет держаться в стороне и присматривать за ней, чтобы она не стала жертвой убийцы.

Ох... романтика.

Подойдя к началу очереди, Бун приготовился взломать мозг вышибалы, чтобы силой не прокладывать себе дорогу в клуб, но, как оказалось, не было необходимости лезть в человеческие нейроны.

– А, ты вернулся. – Мужчина открыл перед ним дверь – Заходи.

Обожаю контроль разума, – подумал Бун. Особенно, когда эффект не проходит.

Пройдя мимо гардероба, он вошел в помещение клуба и просканировал толпу. В поисках Элании он отфильтровывал мужчин от женщин, а среди них выискивал вампирш.

Столько тел. Столько запахов. В огромном пространстве клуба, вкупе с темнотой, парфюмом, костюмами и масками, найти кого–то казалось сложнее, чем он представлял...

Было сложно сказать, когда его инстинкты защекотало некое узнавание, и, судя по ошеломляющему зрение и органы обоняния месту, было невозможно сказать наверняка, кто привлек его внимание. Но это была не Элания.

Но на кого–то же он реагировал.

Бун позволил своему взгляду свободно бродить по толпе. И пока он пытался определить, кто попал на его радар, в грудном кармане зазвонил его сотовый. Первую волну вибрации он проигнорировал, продолжая разглядывать клуб, набитый телами. Когда телефон умолк, а потом вновь завибрировал, Бун выругался и достал свой «Самсунг».

Бутч звонил. Черт.

– Алло? – ответил Бун.

Брат говорил коротко и по существу.

Ответ Буна был таким же:

– Вот дерьмо.

Элания материализовалась на дорожке перед красивым античным домом. Окружающие особняки также были роскошными, располагались на расстоянии от узкой дороги, на обширных лужайках, укрытых снегом, тут и там виднелись деревья, которые в летнее время, без сомнений, добавляли своим цветением красоты.

Да–а, гаражи здесь больше всех квартир, в которых она когда–либо жила.

Ступив на дорожку, ведущую к красивому, внушительному входу, она пожалела, что не взяла плащ. Одно преимущество в походах в «Возрождение» – она могла укрыться в массивных складках черной ткани. Сейчас же, в уличной одежде – в джинсах, свитере и парке – она чувствовала себя незащищенной.

Открылась широкая блестящая дверь, и Элания вздрогнула.

– Заходи, – произнес Брат Бутч со своим бостонским акцентом. – На улице нереально холодно.

Мужчина был одет в темно–синюю спортивную куртку, розовую рубашку без галстука и слаксы с каким–то мелким принтом. Он выглядел как владелец этого дома, а не как воин, но ее не обманешь внешним видом. Она смотрела прямо в его глаза.

За джентельменской одеждой скрывалась душа с жаждой мщения и выходец с улицы.

Кутаясь в свою парку, Элания преодолела расчищенную дорожку. Хотя здесь прошлись лопатой и посыпали ее солью, она все равно смотрела под ноги, словно шла по неровной насыпи.

Лучше так, чем смотреть в глаза ожидавшего ее мужчины.

Она поднялась по ступеням, которые скрипели под ней, и оказалась внутри красивого фойе, мягкий свет, тепло и запах свежей выпечки накрывали своим уютом.

Забавно, в такие моменты осознаешь, что живешь совсем одна.

– Спасибо, что пришла. – Брат указал за свое плечо. – Поговорим в той гостиной. Или как там ее называют. Могу предложить что–нибудь из еды и напитков? Кофе? Булочки только испекли... попробовав с вишней, ты уверуешь в существование Бога, клянусь.

Тревога зародилась у основания шеи и тяжестью накрыла ее грудь.

– Я покушала перед приходом. Но спасибо.

Это была ложь, и Элания мельком посмотрела на Брата, гадая, а не обладает ли он даром ясновидения и тем самым знает, что она солгала относительно еды. Ей сейчас в горло ничто не залезет. Ее желудок работал словно бетономешалка, прокручивая метафорические камни и щебень.

На этой ноте она скинула свою парку прежде, чем «нет–спасибо» относительно булочек превратиться в «меня–сейчас–стошнит–на–ваш–модный–ковер».

– Хорошо, дай знать, если передумаешь.

Брат провел их мимо комнаты для ожидания с одной стороны и помещения большего размерами, с закрытыми дверьми – с другой.

– Это и есть Дом для аудиенций, да? – пробормотала она.

– Да. Я подумал, что здесь ты будешь чувствовать себя в безопасности.

По другую сторону закрытых дверей она слышала низкие мужские голоса, гадая, а не члены ли Братства Черного Кинжала собрались там. Сама мысль, что она была под одной крышей с великими воинами, наводила на нее благоговейный страх. В детстве она часто слышала сказки о знаменитых защитниках вампирской расы и Короля, но никто из ее знакомых не встречал их вживую.

Бутч был прав. Она чувствовала себя в безопасности здесь, и это было очень важно.

– Нам сюда.

Брат указал ей на вход в комнату, которая напоминала музей, огромная картина маслом, изображавшая какого–то аристократа, висела на противоположной стене, мебель была старой и изящной, камин выполнен из потрясающего мрамора с прожилками. Она не удивилась этой роскоши. С тех пор, как Роф, сын Рофа, отец Рофа, начал принимать гражданских, участвуя в решении их проблем, среди простого населения начали ходить рассказы о богатстве этого дома.

Где бы еще Король проводил свое время?

– Присядешь сюда? – Брат указал на обитое шелком кресло.

Элания окинула взглядом затопленный камин, испускающий не только тихое потрескивание и мягкий сет, но и тепло. Так много тепла. Что не слишком хорошо, когда тебя мутит.

Она провела рукой по вспотевшему лбу.

– Можно я сяду подальше от очага?

– Разумеется.

Она присела на кресло, стоявшее возле дальнего края дивана, до нее доходил холодок, и это было прекрасно.

– Спасибо.

Когда Бутч устроился на диване, Элания краем глаза изучила всевозможные выходы из комнаты. Пара закрытых панелей в той стороне... дверь, через которую они зашли... и пара французских окон – лучший вариант для дематериализации... ну или, в случае крайней необходимости, простор для каскадерских трюков.

После жестокого убийства Изобель она всегда выискивала взглядом возможности для отступления.

– Я закрою дверь, чтобы нас не беспокоили. – Брат запер их внутри. – И хочу, чтобы ты знала, что здесь установлены камеры... там... там... и там. Мы все записываем... и не потому, что считаем тебя виновной в чем–то, это – часть охранной системы.

Где Бун? – гадала она.

Хотя, учитывая, по какой причине ее вызвали на разговор с Братом, странно беспокоиться о чем–то еще. Но она провела весь день, думая об этом мужчине. О том, как звучал его голос. Как он выглядел прошлой ночью.

Увидит ли она его снова.

Ей не верилось, что она просто повесила трубку. Это было невероятно грубо с ее стороны, но она переволновалась. Она не обсуждала смерть сестры с того дня, когда это случилось, потому что не с кем было. И чувства взяли над ней верх.