Глава 38

Смотря на Рофа, который шел по коридору учебного центра, Бутч не мог не признать, что Король все еще мог напугать до усрачки любого взрослого мужика. Особенно учитывая, что над ним витало черное облако раздражения и агрессии. Вишес шел рядом с ним с одной стороны, Тор – с другой, Кор закрывал процессию и... хреново дело.

Роф не взял с собой ретривера.

Значит, он будет много и смачно кричать.

Бутч оторвался от стены коридора.

– Как жизнь?

– Где он? – требовательно спросил Роф.

– Сюда.

Бутч повел процессию в палату, где держали Сина, словно он – дикое животное с заразной болезнью. Постучав по двери, Вишес широко распахнул ее, не дожидаясь ответа.

Когда Роф прошел мимо окружающих его тел в комнату, было очевидно, что слепота не влияла на его способность ориентироваться в пространстве. Но пределы все–таки были.

– Кто–нибудь укажите мне в какой стороне Ублюдок, – рявкнул он.

Тор подошел к нему и без слов развернул Короля. А потом отошел от парня, чтобы ему ненароком не прилетело.

Син, чей настрой колебался между мне–на–все–насрать и имел–я–тебя–и–твою–мамочку, выпрямился на койке и в кои–то веки сдержал усмешку. Роф бы ее не заметил... хотя, зная феноменальный нюх Короля, он мог уловить проявление неуважения. И в его текущем состоянии, Король был способен выбить дурь из любого.

– Бутч, рассказывай, – потребовал Король, смотря в глаза Ублюдку.

Бутч готовился к этому с тех пор, как попросил Короля спуститься сюда. Они зашли в тупик, улики на Ублюдка искать негде, и они не могли держать его здесь вечно в отсутствие конкретных доказательств.

Сина нужно было либо отпускать, либо казнить. Либо определиться с конкретной датой, когда произойдет то или другое. Только так было честно... и такое решение мог принять лишь Роф.

Прокашлявшись, он выдал информацию по существу: обвинение Элании. Дерьмо со стиркой. Подсчет штанов. Тот факт, что, несмотря на все ожидания, его кабинка в спортзале не содержала ничего, связанного с делом. Проблему с эякуляцией.

Последним он доложил о показаниях Бальтазара, опуская несущественные подробности вроде проблем в семье и травмы мозга.

Технически убийства в Старом Свете, как и жестокое убийство человека три ночи назад, можно было принять к рассмотрению. Доказательство прошлых преступлений не примет ни один человеческий суд. Но они живут в мире вампиров, здесь действуют иные законы, и Роф был равнодушен к человеческой уголовной...

– Твою мать, так ты сделал это или нет? – требовательно спросил Король.

Ну, «равнодушен», наверное, это мягко сказано.

– Ты слышал Бутча, – ответил Син.

Роф наклонился к Ублюдку, его длинные волосы свесились через плечо, напоминая саван.

– Я хочу услышать ответ от тебя.

Син пожал плечами.

– Не вижу смысла повторяться. И он провел хорошую работу...

Когда что–то устремилось вперед, Бутч поймал движение краем глаза... и вмешался. Вишес, очевидно, пришел к выводу, что своим поведением Син нанес личное оскорбление его статусу главного умника в их компании.

Бутч бросился вперед, хватая своего лучшего друга прежде, чем тот пошел в разнос.

– Это не поможет, – Бутч прошипел на ухо Ви, оттаскивая своего напарника назад. – Остынь.

– Ви, прислушайся к своему другу, – пробормотал Роф. – Не лезь в это дело.

Повисла длинная пауза, в течение которой Син отказывался смотреть в слепые глаза Короля... Бутч провел это время, старательно сохраняя хватку вокруг груди Ви. Зная парня, он был на грани того, чтобы выбить из Ублюдка чистосердечное.

Что не только считалось бы применением насилия, Бутч чувствовал, что Син этого и добивался.

– Хочу выразиться максимально ясно, – сказал Роф резким тоном. – Мы не станем потакать твоим суицидальным провокациям. Хочешь выпилиться с этой планеты, не вопрос, но мои парни не помогут тебе в этом деле. Либо самоубейся, либо жди, когда Мрачный Жнец прилетит за тобой лично. Но ты не используешь произошедшее в «Вампах» в качестве предлога отправиться в Забвение.

Син скрестил руки на своей обнаженной груди и стиснул челюсти.

– Итак, спрошу еще раз, – продолжил Роф. – Ты убил двух женщин в «Вампах»?

За вопросом последовало глухое и напряженное молчание, Бутчу хотелось кричать. Но потом Син открыл рот.

– Да, их убил я. Обеих.

Ноздри Короля расширились, и все в комнате застыли. На самом деле, Бутч был уверен, что весь Колдвелл затаил дыхание.

– Зачем ты мне лжешь? – мрачно спросил Король.

Учитывая буран на улице, Бун умудрился добраться до особняка быстрее, чем рассчитывал, хотя даже полноприводный «Бентли» с трудом преодолел подъем в гору, ведущий к его району. Когда они повернули на подъездную дорожку к его дому, он припарковаться прямо перед главным входом, чтобы было проще выносить свои вещи.

Заглушив двигатель, он посмотрел на Эланию.

– Мы вернемся к поискам. Завтра вечером.

Она кивнула.

– Спасибо.

Они вышли из машины, и пока Элания ждала, что он обойдет «Бентли», снежинки, попадавшие на ее волосы, придали ей сказочный вид. Подойдя к ней, Бун обхватил ее лицо руками и посмотрел в глаза. Он хотел многое ей сказать, но оставил все при себе, учитывая новости, которых они ждали. Ее беременность ничего не изменит для него в плане чувств, и чтобы доказать это, казалось, он должен дождаться результатов. Прежде чем признаваться в любви.

Если она не беременна, он расстроится, но тогда у него будет шанс убедить ее в искренности своих чувств. А если беременна?

Что ж, как сказала Док Джейн, проблемы надо решать по мере их поступления.

Бун потер ее щеку пальцем.

– Я хочу сказать, что твое присутствие облегчает мне пребывание здесь.

Она сцепила обе руки на его предплечье.

– Я рада этому. – Опустив голову, Бун сцеловал снежинку с ее нижней губы. – Пойдем здесь холодно.

Они подошли к парадной двери, подгоняемые порывами холодного ветра, и Буну пришлось придержать Эланию на ступеньках. Они с облегчением вошли в фойе, но потом свет заморгал над ними, и Бун покачал головой.

– Погода станет еще хуже, – сказал он, с трудом закрыв массивную дверь из–за порывов ветра. – Если такое вообще возможно.

Элания посмотрела на свои ботинки.

– Я вся в снегу.

– Ковер впитает влагу. – Он, топая, сбил снег, показывая ей, что беспокоиться не о чем. – Не переживай.

Она настояла на том, чтобы разуться, а потом аккуратно сняла парку.

– Здесь есть дамская комната? И я не откажусь от чашки чая...

– Добро пожаловать домой, мой Господин. – Послышался голос Томэта. – Не желаете кофе? Горячего шоколада?

– О, горячий какао, пожалуйста. – Элания улыбнулась шеф–повару. – Я помогу приготовить.

Когда мужчина отшатнулся, она выругалась.

– О, Боже. Опять я. Мне не положено помогать, да?

Томэт медленно улыбнулся. Потом посмотрел на Буна.

– Если хозяин позволит своей дорогой гостье помочь нам в приготовлении горячего какао и, может быть, небольшой порции сэндвичей к чаю, то мы будем рады вашему участию. С разрешения моего хозяина.

Бун улыбнулся шеф–повару. А потом прошептал одним губами «ты супер».

– Хэй. – Элания толкнула его локтем в бок. – Ты забыл, что я умею читать по губам.

– Да, умеешь. – Бун наклонился, украв у нее поцелуй. И прошептал ей в губы: – Не скажешь, что внезапно всплыло в моей голове?

Покраснев, она выдохнула:

– Нет, не на людях. Но я хотела бы чего–нибудь горячего.

Томэт сдержал смех, и потом, поклонившись, указал в сторону кухни.

– Следуйте за мной, госпожа, и, думаю, сначала вы захотите посетить дамскую комнату?

– Чудесно. О, и приготовлю порцию для Рошель.

– Спасибо, – сказал Бун, когда его накрыло теплое чувство, не имевшие никакого отношения к этому дому.

Элания махнула ему, а потом доджен в его официальном белом халате и женщина в свитере и джинсах скрылись в элегантной столовой.

Раздался стук в дверь.

Он поспешил открыть дверь.

– О, Рошель, входи... погода совсем разбушевалась.

Рошель пересекла порог и топая сбросила снег со своих сапог на высоких каблуках, а он тем временем захлопнул дверь.

– Ужасно, – выдохнула она. – Просто ужасно...

Когда свет снова заморгал, они оба посмотрели на лампу. Ветер снаружи завыл еще сильнее.

– Думаешь, станет еще хуже? – спросила она, развязывая кашемировый шарф, укрывавший ее голову.

– Давай я помогу тебе с пальто.

После того, как он помог ей высвободиться из лимонно–желтого пальто, которое оказалось не в пример тяжелее, чем выглядело, Рошель сняла перчатки и пригладила прическу. Ее щеки раскраснелись от холода, на губах была помада идеального телесного оттенка, макияж был легким и изысканным. А ее парфюм... «Кристалл» от «Шанель», ее знаковый аромат.

У нее был безумный взгляд.

Бун нахмурился, убирая ее пальто и снимая собственную куртку.

– Заходи, присаживайся возле камина.

Когда он завел ее в гостиную, Рошель не подошла к радостному пламени камина. Она подошла к окнам, за которыми бушевала буря... и он вспомнил ту ночь, год назад, когда он спустился в эту комнату и нашел ее в таком же мрачном настроении.

– Что происходит? – спросил он мрачно. – Поговори со мной.

Рошель сделала глубокий вдох, и ее отражение в стекле излучало немыслимую скорбь.

– Здесь все и началось.

– Что, прости?

Она посмотрела через плечо. На ней были белоснежные брюки и сочетающий пиджак, на левом лацкане сверкала цитриновая птица на камне[55] от «Тиффани».

– Здесь, в этой комнате, – сказала она. – Здесь мы впервые остались наедине... и все изменилось.

Склонил голову, Бун сел на кушетку.

– Да. Я тоже об этом подумал.

– Я должна быть с тобой более честной, чем это было раньше.

– Хорошо. – Он похлопал по месту рядом с собой. – Присаживайся, ты выглядишь очень бледной.

Но Рошель не сдвинулась в его сторону. Она накрыла лицо руками и сделала глубокий вдох.

– Не знаю, как начать. Я столько репетировала. Но оказавшись перед тобой...

– Рошель. Ты можешь поделиться со мной чем угодно, мое мнение о тебе не изменится. Ты понимаешь это?