Опустив руки, она подошла к дивану и устроилась на самом краю подушки. Спустя долгую паузу, она заговорила очень тихо.

– Когда я пришла сюда и сказала, что не могу выйти за тебя, я обманула тебя.

– В каком плане? – Хотя это и не важно. – Все нормально, что бы там ни было.

– Я сказала тебе... сказала, что была влюблена.

Бун положил руку на ее хрупкое предплечье.

– Все хорошо, просто выговорись...

– Это был не вампир.

– Ты полюбила человека? – откинувшись на спинку, Бун пожал плечами. – Когда ты говорила, что он гражданский, то просто побоялась признаться, что он...

– Не он.

– Не понимаю... – Бун выкинул брови. – Ой.

Скрестив ноги, Рошел устроила руки на коленях.

– Да... ой. Это была женщина. Я полюбила... женщину.

Когда удивление отпустило его, Бун сразу сложил два плюс два.

– Тогда понятно, почему ты держала все в тайне. Проклятая Глимера…

– Ты не изменил свое мнение обо мне? – Она не сводила взгляд с камина, словно не могла вынести разочарование на его лице. – Будь со мной честен. Прошу.

Бун отшатнулся.

– Разумеется, нет. Ты же не стала хуже думать обо мне, когда я полюбил гражданскую?

– Ты шутишь? – Рошель нахмурилась. – Вовсе нет. Я порадовалась тому, что ты был счастлив. Что ты счастлив сейчас.

– Вот, я тоже желаю тебе только счастья. А все остальное не имеет значения.

Уронив голову на свои руки, Рошель задрожала. И Бун погладил ее по плечу, позволяя ей выплеснуть чувства.

– Моя любимая умерла, – прошептала Рошель. – Она умерла...

– О, Боже. – Отстраняясь, Бун достал платок из заднего кармана штанов. – Она погибла?

Шмыгнув носом, Рошель приняла протянутый квадрат ткани и прижала к лицу. – Она погибла и часть меня вместе с ней. Я изменилась навсегда. И уже никогда не буду прежней.

– Дражайшая Дева в Забвении... Рошель расскажи, что произошло. – Он снова погладил ее по спине. – С самого начала. Не могу представить, как тебе удалось держать все в себе.

Его подруга судорожно вздохнула.

– Когда я пришла сюда год назад, чтобы разорвать помолвку с тобой, мы с ней решили перестать противиться влечению и начать отношения. Я боялась, что мои родные узнают, но она... она была всем для меня. Я никогда не чувствовала себя такой счастливой, такой цельной. И она не знала о тебе. Она не знала. Обо всем этом. – Рошель рукой указала на гостиную. – Я знала, что не смогу выйти за тебя замуж. Не только потому, что это разобьет ей сердце, но и потому, что это будет значить для тебя. Вы оба заслуживаете большего. И она более чем заслужила мое уважение и мою любовь. А не участь стать постоянным секретом.

– И ты пришла сюда.

– Я рассказала тебе, и ты назвал меня храброй. – Рошель снова шмыгнула носом и прижала к нему платок. – Я не храбрая. Я пыталась сохранить отношения с семьей и в тоже время сохранить любимую. Мои родители никогда бы не поняли этого и не приняли ее, и что хуже всего – я – их единственный ребенок. Кроме меня некому продолжить род. Я все думала и думала об этой проблеме, когда...

Издалека донесся запах горячего шоколада, и он выпрямился. Может, стоит попросить Эланию подождать немного? Он сам доверил бы Элании что угодно, но она чужой человек для Рошель.

– О... Рошель, послушай. – Он прикоснулся к ее руке. – Я собираюсь...

Прикоснувшись к ее ладони, Бун замер, когда волна шока и неверия накрыла его. Пока Рошель, хлюпая носом, ожидала, что он закончит предложение, Бун медленно перевернул ее ладонь.

В центре потянулась паутина тонких шрамов, которая была обработана солью и поэтому сохранилась.

– Что такое? – спросила Рошель.

Бун медленно проглотил ком в горле, смотря на шрамы на коже.

– Откуда они?

– Я похоронила свою любимую. В городском парке. С ее сестрой... – Упавший на пол поднос вспорол тишину, и Бун подскочил на ноги. В дверном проеме стояла Элания, ее руки дрожали, а кружки с горячим какао и сэндвичи свалились к ее ногам.

– Что ты здесь делаешь? – выдохнула она, спрашивая у Рошель.