– Да, у Сина есть телефон. И с возможностями Братства? Он мог получить личные данные из базы на вампиров или откуда–нибудь еще.

– Наверное, так и было. – Рошель посмотрела на Эланию. – Я хожу на могилу Изобель, а ты?

– Да, конечно. – Элания нахмурилась. – Знаешь, я сохранила ее вещи. Хочешь, отправимся ко мне? Может, ты заберешь что–нибудь?

– Ты разрешишь? – выдохнула Рошель сдавленно. – Отдашь мне... ее вещи?

– Да. – Элания улыбнулась. – Да, уверена, она бы хотела этого.

– Когда мы сможешь поехать к тебе на квартиру?

Элания посмотрела на Буна.

– Мы сейчас собираемся туда. Поехали с нами. И мы можем сообщить Братству оттуда, если хочешь. Там больше уединенности.

Встав, Бун поправил штаны. Наклонившись, он поднял поднос.

– План такой: я возьму сменную одежду и кое–что из книг, и мы поедем.

Ее выражение потеплело.

– Вы съезжаетесь?

– Вроде того, – сказал Бун, когда Элания промолчала.

– Я рада за вас.

– Спасибо, подруга. – Он кивнул на поднос. – Я сейчас вернусь.

Уходя, Бун слышал, как женщины обсуждали Изобель, и сейчас он жалел, что никогда не познакомится с сестрой Элании... и любимой Рошель.

Она наверняка была отличной женщиной, подумал он.

В кухне он выбросил все, что было на подносе, в мусорную корзину и попросил Томэта отправить кого–нибудь в гостиную, вытереть пол... чуть попозже. Он хотел дать женщинам больше времени наедине. А потом, когда он вернулся в кладовую, то помедлил перед открытой дверью в бывшие комнаты Марквиста.

А, коробки для переезда. То, что нужно...

Когда зазвонил мобильный, он достал его и, увидев, что звонит Бутч, сразу же ответил.

– Я только собирался звонить тебе. Мы нашли... – он помедлил, не уверенный в том, насколько Рошель захочет раскрыться. К тому же, неизвестно, где был Марквист. – Мы нашли подругу Изобель, которая помогала хоронить тело, которую Элания искала...

– Син не убивал их.

Отняв телефон от уха, Бун уставился на устройство.

Потом снова заговорил в трубку: – Что ты сказал?

– Он солгал. Роф чувствует ложь. – Брат рвано рассмеялся. – В этом плане Король с легкостью заменит любой полиграф.

– Стой, это же не логично. Элания сказала, что он был с Мэй, с убитой женщиной.

– Он был с Мэй. Но не он последний спал с ней.

– Это невозможно. Зачем ему лгать?

– Слушай, я не стану спорить с тобой или обсуждать, какого хрена боец вписался за то, чего не совершал, потому что я сам не вижу здесь логики. У него беда с головой, честно говоря. Но даже при таком раскладе он не убивал наших женщин в клубе, как и человеческую.

Бун вспомнил ситуацию в переулке, когда он кастрировал и убил человека... а Син взял вину на себя.

Прежде, чем он успел рассказать об этом, Бутч продолжил:

– Смысл в том, что у нас нет весомых доказательств, указывающих на него. Нет окровавленной одежды. Мясницкого крюка под кроватью.

Ему оставалось покачать головой.

– Бред какой–то.

– На самом деле, все логично, если вспомнить наш разговор о предвзятости восприятия. Я был там... черт, я сейчас там. Просто подумал, что ты захочешь знать новости, и сообщить Элании. Думаю, вам обоим стоит приехать.

Бун оглянулся через плечо.

– Она со мной, в моем доме. Мы обещали подруге, что отправимся на квартиру, посмотрим вещи Изобель. Но после этого мы приедем, и я бы хотел привезти подругу. Мы кое–что выяснили, но я не могу рассказать это сейчас по телефону.

– Хорошо, просто позвони Фритцу. Он готов приехать за тобой, даже в бурю. – Когда Бун отключился, ему хотелось запустить телефон в стену.

Остановило его одно – гребаный убийца по–прежнему на свободе, и телефон может еще пригодится.

Заходя в бывшие покои Марквиста, он направился к коробкам для вещей…

Свет вырубился, в этот раз без моргания. Дезориентированный темнотой, Бун врезался в стул, потом влетел во что–то низкое и тяжелое и умудрился это опрокинуть, рассыпав по полу что бы там ни было.

Пока он судорожно искал телефон, чтобы включить фонарик, электричество восстановились, и Бун посмотрел вниз.

А пнул он набор с принадлежностями для чистки обуви, деревянная коробка опрокинулась на бок, крышка с контуром в виде обувного следа открылась. Металлические банки с кремом и грязные замшевые тряпки, а также склянка с обувными гвоздями для подошвы – все вывалилось на пол подобно человеческим органам от столкновения с его ботинком.

Разумеется, Марквист оставил набор здесь. Больше он не будет полировать тапки…

Бун нахмурился, зацепившись взглядом за что–то. Наклонившись, он присмотрелся к ковру. Крошечные гвозди для подошв рассыпались из контейнера, и он поднял один, изучая серебряный стержень и шляпку.

Как тот, что достали из–под кожи Мэй.

Но... здесь не может быть связи.

Поднявшись на ноги, он свежим взглядом оценил комнату. Но, да ладно, он ожидал, что Марквист повесит мясницкий крюк с другой стороны двери?

Пройдя в спальню, Бун проверил прикроватный столик, заглянул под кровать... еще одно место для хранения мясницкой крюка... вытащил ящик из–под кровати.

Там только покрывала.

Бун поворачивался в сторону открытого шкафа, когда вентиляция включилась, и едва ощутимый сквозняк прошелся по теплому воздуху... если, конечно, она сама включилась, а не коротнуло электричество.

И тогда Бун уловил запах. Легкий, едва ощутимый.

Но, подобно акулам в океане, вампиры эволюционно были заточены на запах крови.

Его голова повернулась сама, а за ней – медленно его тело.

Вдалеке он услышал стук парадной двери, но не придал ему значения. Вся его сущность нацелилась на шкаф.

Ощущая нереальность происходящего, он потянул на себя тяжелые черные складки.

Когда он заглядывал в шкаф прошлой ночью, то ошибся в предположении. Он подумал, что это был черный халат, но на самом деле это... черный плащ. И когда он приложил ткань к носу?

Он чуял кровь. Засохшую кровь, и тем не менее. И она была женской.

Что за хреномать?