Глава 40

В фойе фамильного особняка Буна, Элания стояла в стороне, пока Рошель надевала свое лимонное пальто... которое, наверное, стоило больше, чем ее грузовик. И, тем не менее, в женщине не было ни капли претенциозности.

– Я хочу, чтобы ты знала, – начала Рошель. – Я была неправа, заставляя Изобель скрывать наши отношения. Я поставила ее в ужасное положение, и все из–за своих страхов. Но сейчас с этим покончено. Я больше не скрываюсь. Произошедшее показало мне, что жизнь коротка, и неважно сколько ночей тебе отведено. Я не собираюсь больше тратить время впустую. Я хочу признаться во всем своим родителям и окончательно переехать в тот белый дом... и я всегда буду рада видеть вас с Буном.

Элания грустно улыбнулась, а потом прошептала:

– Никогда не знаешь, что нас ждет в будущем.

Положив руку на низ живота, она подумала о долге и обязательствах... и людях, жертвовавших собой во благо и живущих не своей жизнью. Им с Буном придется рано или поздно определиться со своими отношениями, но она боялась за их будущее. Беременна или нет... ей хотелось верить, что они будут вместе, но ее беспокоило его чувство долга.

Которое заставит его пожертвовать собой вне зависимости от цены.

Да, секс между ними был прекрасен. Но он не стоил того, чтобы жертвовать будущим.

Свет снова погас, и Элания дождалась, когда лампы включатся. А после Рошель посмотрела на ее выжидательно, словно надеялась услышать более–менее внятное определение ее отношениям с Буном.

– Просто, знаешь... – сказала Элания. – мы с ним... кто знает, что будет дальше.

Красивая светловолосая аристократка нахмурилась.

– Он любит тебя. – Элания отшатнулась, но где–то в ее сердце стало теплее. Первое она не стала скрывать, а последнее пришлось урезонить.

– Он не может любить меня. Не знаю, что он сказал тебе, но прошлой ночью я пережила жаждущий период. Поэтому... если он сказал, что хочет жениться, то это только потому...

– Он ничего не говорил про период фертильности. Но он сказал, что любит тебя, на Церемонии проводов его отца в Забвение.

Элания сложила в уме дни и ночи. Но.... стоп. Это было до ее фертильности.

– О чем ты говоришь?

– Это произошло там. – Женщина указала через фойе. – В мужской уборной. После Церемонии он сходил с ума среди толпы, и я увела его в сторону, чтобы перевести дух. Он сказал мне, что любит тебя. Слушай, что бы ты ни говорила, но связанные мужчины влюбляются за три секунды. Судя по рассказам. И, должна сказать, Бун один из лучших мужчин, кого я...

Удар по голове пришелся из ниоткуда. В одно мгновение Элания пыталась осознать, что говорила Рошель, в следующее она увидела, как женщина отступает назад в ужасе. Прежде чем Элания успела что–то спросить, звенящая боль вспорола голову, от удара она пошатнулась, споткнулась... упала.

Когда она рухнула на пол, зрение помутилось, а слух вообще выключился. Но, как оказалось, она была не основной мишенью. Рошель прижалась к стене фойе, и кто–то надвигался на нее с длинным лезвием.

Направив все усилия на восстановление зрения, Элания попыталась найти взглядом окно, чтобы сфокусироваться... и, наконец, ее зрение прояснилось. Тогда она увидела лицо нападавшего, но очертания тела видела смутно.

Это был мужчина в костюме, с волосами с проседью, зачесанными назад со лба. На его лице отражалась жестокость, а губы шевелились. Элания, вспоминая былую привычку, читала по ним.

«... следовало убить тебя, а не двух других. Так было бы эффективней, но я подумал, что наделаю шуму. Мой хозяин не заслужил, чтобы его род опозорили разорванной помолвкой. И я знаю, чем ты занималась с той женщиной, я вас видел, я за вами следил».

Элания попыталась поднять голову, руку, пошевелиться, закричать.

«Твоя подруга напросилась сама. Она посмела угрожать мне. Как–то умудрилась выяснить, что это был я...»

Изобель. Мэй.

Это убийца!

Адреналин подскочил, когда ее инстинкты вспыхнули, и тело наполнилось агрессией. Поднимая голову, она посмотрела по сторонам в поисках оружия. Любого, мужчина сошел с ума, он был опасен...

Он занес невероятно острый нож над головой, стальное лезвие отражало свет от люстры.

Отталкиваясь от пола, Элания...

Кожаная куртка Буна лежала на кресле рядом с ней, и Элания помнила, как в ее квартире куртка упала на пол под тяжестью пистолетов.

Она никогда в жизни не двигалась так быстро, скрытый запас энергии мобилизовал ее тело. Бросившись к куртке, она схватила ее, когда снова потух свет.

Боевая рука, повторяла она мысленно, вертя в дрожащих руках куртку. Он был правшой...

Запустив руку в глубокий карман с правой стороны, она обхватила пистолет Буна и сняла предохранитель. По его тяжести она поняла, что он был заряжен, и, вот неожиданность, пистолет оказался той же марки и калибра, что использовала она.

Когда свет включился, она навела пистолет и нажала на курок в тот момент, когда убийца начал опускать свой нож.

Пуля вошла в голову у виска, куда она и целилась.

Хватило одного смертельного выстрела.

Ужасной склейкой кадров, которую она никогда не забудет, Элания наблюдала, как мелкие брызги крови и мозги оросили тяжелую дверь, а после мужчина рухнул на пол.

Все ее тело затряслось. Но оружие она держала крепко, целясь в него.

– Рошель, встань позади меня, – приказала она.

Женщина судорожно подскочила и укрылась за спиной Элании, пока она не сводила дуло пистолета с мужчины.

– Приведи Буна, быстро...

– Я здесь! – раздался мужской крик. – Я уже здесь!

Элания кивнула, услышав тяжелый топот ног, приближавшихся к развернувшейся драме. Без сомнений, он услышал выстрел. Но она не шелохнулась. Тело нападавшего все еще подрагивало, и она боялась, что он может встать.

Смутно она услышала, как Бун говорил по телефону. И периферийным зрением Элания видела, как люди заполнили фойе – персонал, судя по униформе.

Внезапно Бун оказался близко к ней, чуть сбоку от ее вытянутых и напряженных как палки рук.

– Элания, ты можешь опустить пистолет...

– Я не знаю, мертв ли он, – выдавила она. – Как узнать, он мертв?

– Ты убила его, – послышался его нежный голос. – Ты спасла свою жизнь и жизнь Рошель. Но мне нужно, чтобы ты опустила пистолет. Братья уже в пути, и мы не хотим больше никого ранить.

Она сфокусировала взгляд на красном пятне на двери... и круглой дырочке в том месте, куда в конечном итоге влетела пуля.

– Я хотела видеть, как умрет убийца Изобель, – выдохнула она хрипло. – Я хотела быть там.

– Вышло все лучше. Ты сама отомстила за свою сестру. Ты забрала его жизнь, как он забрал жизнь твоей сестры.

Это стало спусковым крючком. Внезапно ее руки задрожали, и она только собралась выронить пистолет, как Бун забрал его и поставил на предохранитель.

Прижимаясь к его сильному телу, она зарыдала. Она оплакивала Изобель.

Мэй.

Будущее... которому не суждено было случиться.

Прижимая к себе Эланию, Бун пытался осознать реальность: Марквист валялся на полу, забрызгав мозгами и кровью входную дверь. Рошель рухнула в кресло, накрыв руками рот так, словно сдерживала в себе крик. Томэт и доджены высыпали из кухни, они столпились в кучу, цепляясь друг за друга.

А снаружи свирепствовала буря, ветер сотрясал ставни, и снег бил в стекла. Но это было не сравнить с застывшим хаосом в тихом фойе.

Рошель подняла глаза, полные ужаса.

– Он пытался убить меня. Элания... меня спасла...

– Почему? Чем он думал...

– Он сказал, что ради хозяина. – Женщина посмотрела на тело, которое, наконец, перестало дергаться. – Он сказал... что не позволит мне опозорить этот род.

– Значит, это он преследовал тебя? – Бун прижал к себе Эланию. – Должно быть, он узнал о тебе...

– И Изобель, – закончила Рошель за него. – Тогда мы разорвали помолвку, а после этого ее убили. Зачем он убил ее, если брак отменили?

Бун покачал головой.

– Он сказал мне, что сделает все, чтобы защитить этот дом и его хозяина. Он боялся, что тебя увидят с Изобель, правда всплывет наружу и позор коснется не только тебя.

Элания подняла голову с его груди.

– Он убил мою сестру из–за социальных норм?

– И Мэй тоже, – добавила Рошель. – Он сказал, что Мэй угрожала раскрыть его, представить доказательства его вины. Она собиралась рассказать, кто следил за мной, она вычислила его благодаря гардеробщице. Так вышло, что та человеческая женщина посещала с ним одни курсы самообороны. Он сказал, что видел в этом большую иронию... он что–то мямлил бессвязно.

– Бедная Мэй, – прошептала Элания. – Она была так добра к моей сестре.

– Она была моей лучшей подругой. – Рошель покачала головой. – Она знала, как я страдаю с тех пор, как умела Изобель. Отчасти потому, что я не знала, кто ее убил и за что. Очевидно, Мэй пытался разгадать эту тайну ради меня.

– Жаль, она не обратилась за помощью, – грустно сказал Бун.

– В Глимере слишком много тайн, – выдавила Рошель.

– Наш класс многое отказывается обсуждать. И молчание убивает...

Раздался громкий стук в дверь.

– Пока не входите! – Закричал Бун. – Секунду!

Посмотрев на Эланию, он погладил ее по спине.

– Ты можешь стоять сама?

– Да, ответила она. Мои ноги держат меня. Они справятся с задачей.

Быстро поцеловав ее в губы, Бун заскочил в кабинет. Два рабочих, заделывавших разбитое окно, не закончили свою работу из–за грянувшей бури. Кусок ярко–голубого брезента укрывал дыру, и он сорвал материал.

– Сюда... идите сюда! – крикнул он сквозь щель.

Не то, чтобы Братья не могли материализоваться где угодно... но Бутч научил его, что место преступления важно охранять, и безопасней было собраться всем Братьям, сколько бы их ни было, в кабинете отца.

И да, один за другим, они появились в воздухе: первым был Ви. Потом Тор и Фьюри. Последним – Куин. Бутч вошел через французские двери в гостиной, которые Ви открыл для него.

Бывший коп заглянул в фойе.

– Что, черт возьми, здесь произошло?