Глава 41

Предвзятость восприятия – наше все, – подумал Бутч, выходя из огромной морозильной камеры размером с гараж.

– Но улики есть улики, – пробормотал он, опустив взгляд на мясницкий крюк в свое руке.

Снова посмотрев в холодильную камеру, он покачал головой при виде двух говяжьих туш, висевших в центре помещения, готовых к оттаиванию и разделке. На таком же крюке подвесили Мэй.

– Господин, вы нашли, что искали? – Спросил шеф–повар. Бутч кивнул.

– Да, нашел.

Доджен поклонился.

– Я могу показать вам что–нибудь еще?

Томэт порадовал его. Отвел его в комнаты вдоль по коридору, показал шкаф, из которого Бутч достал испачканный кровью плащ. В кабинете дворецкого он взял склянку с обувными гвоздями. Он также забрал нож из главного фойе и записал показания Элании и Рошель, бывшей нареченной Буна.

– Нет, спасибо, – сказал Бутч, когда они вышли в кухонную зону. – Спасибо за бумажные пакеты.

– Рад вам помочь. Открыть для вас еще один?

– Да, было бы чудесно. Спасибо.

Шеф–повар раскрыл пакет, и Бутч опустил в него мясницкий крюк. Потом взял два других с плащом и ножом и направился назад в фойе. Рейдж опоздал и загладил свою вину, сняв на телефон тело и дверь.

Но, как и вещи в бумажных пакетах, эти фотографии – ненужная подстраховка. Объяснение получено, вера в Божье провидение вознаграждена, и он–она–они–сделал–сделали–и–так–далее наконец озвучены вслух. И все же, привычки живучи и все такое.

Опустив пакеты на пол, Бутч зашел в гостиную, где Бун сидел с двумя женщинами. Док Джейн осматривал Эланию.

– У тебя здесь серьезная шишка, – говорила док. – И, наверное, небольшое сотрясение, хотя без диагностики сложно сказать. Хорошие новости – зрачки одинаковые и хорошо реагируют, и ты прошла неврологический осмотр, поэтому, думаю, все с тобой будет нормально. Дай знать, если зрение начнет двоиться, появится тошнота или сонливость, хорошо? И, нет... не волнуйся, это ни на что не повлияет, если ты понимаешь, о чем я.

– Спасибо, – сказала Элания, опуская руку на живот. – Я признательна вам.

Когда док обняла всех троих, а потом ушла, Бутч покачал головой.

– Знаю, вы, должно быть, в полнейшем шоке.

– Это мягко сказано, – пробормотал Бун, погладив Эланию по спине.

– Слушайте, – сказал Бутч. – Я примерно понимаю, что развернулось здесь сегодня ночью, но чтобы закрыть это дело, попрошу вас троих явиться в учебный центр для официальной дачи показаний. Это может подождать. Завтра ночью меня устроит.

– Спасибо, – сказала Рошель. – Я сейчас плохо соображаю.

– Я тебя не виню. Это тяжело. Кто–нибудь может приехать за тобой?

Рошель нахмурилась.

– Мне невыносима сама мысль о том, чтобы вернуться домой...

– Ты можешь остаться, – сказал Бун. – С нами.

– Да, – кивнула Элания. – Прошу. На самом деле... мы можем остаться здесь на день? Буря слишком сильная, а в моей квартире тесно.

– Конечно, – предложил Бун. – Неважно где, главное – чтобы вместе.

– Спасибо вам. – Рошель подняла руки и одну за другой начала вытаскивать шпильки из волос. – Просто... спасибо.

Когда она встряхнула волосы, сняла сапоги на высоком каблуке и села, поджав под себя ноги, Бутч улыбнулся. Ничто не сравнится с этим чувством – иметь возможность распустить волосы и расслабиться в компании своей семьи, пусть их и связывала дружба.

Он узнал это на собственном опыте.

– Ладно, – сказал Бутч. – Сейчас мы заберем тело. Ребята, если не возражаете, хочу, чтобы вы остались в гостиной.

– Без проблем, – сказал Бун, когда женщины кивнули.

– И, слушай, в конце ночи я собираюсь связаться с родителями Мэй. Отправлюсь к ним домой лично. Они должны знать, что произошло.

– Разумеется, – сказала Рошель. – Было бы чудесно. И прошу, не стесняйся выдать всю информацию, мне нечего скрывать. Больше нечего.

– Хорошо. – Бутч помедлил, но все–таки посмотрела на Буна. – Ты же понимаешь, что сейчас дом принадлежит тебе?

– Что? – удивился мужчина.

– Марквист мертв. Ты – прямой наследник своего отца. Понимаю, не время думать об этом, но закон есть закон. Так обстоят дела. – Бутч махнул рукой. – Но, как я сказал, не думай об этом. Не знаю, почему мне нужно было обозначить это именно сейчас.

Последнее предложение – чушь собачья. Смысл в том, что Бун всегда был верным и надежным парнем. А папаша и дворецкий нагадили ему по полной... но да ладно.

Просто хочется, чтобы в конечном итоге справедливость восторжествовала.

– Звоните, если понадоблюсь, – сказал он троице.

Развернувшись, Бутч собрался выйти из комнаты, когда кто–то схватил его за руку. Оказалось, это была Элания.

– Твоя сестра очень гордится тобой, – прошептала она. – Ты в очередной раз помог близким обрести покой и решимость двигаться дальше.

Бутч задержал дыхание. Он не знал, как ответить. Но это и не важно. Элания крепко обняла его, и этого было достаточно, чтобы выразить чувства.

Когда он опустил голову, обнимая ее в ответ, Бутч чувствовал, что боль в его душе, та, что он всегда носил с собой... немного ослабла.

Джейни, это ради тебя, подумал он.

В конце концов, каждый пойманный им убийца, был ради нее.

Наблюдая, как Элания обнимает Бутча, Бун все еще думал о том, что Брат сказал о завещании. Но, Бутч, видимо, прав. Марквист мертв, бенефициар не определен... а он – прямой наследник.

Поднимаясь на ноги, Бун размял спину, но встал он не для этого. Он взглянул на гостиную свежим взглядом, оценивал возможность остаться здесь.

Но это – сумасшествие. Он не хотел этого глимеровского дерьма. Никогда не восхищался этим, но после того, что пережили Элания и Рошель? Его не интересовало...

Через дверной проем он увидел, что персонал дома все еще сгрудился в фойе, Томэт и примерно дюжина додженов. И все они смотрели на него. Они определенно слышали слова Бутча.

Потому что на их лицах отражалась надежда.

В их глазах была верность... Буну.

– Думаю, они хотят, чтобы ты остался, – мягко сказала Рошель.

Когда Элания подошла к нему, он раскрыл объятия, привлекая ее своему телу. Они стояли вместе, пока выносили тело Марквиста, открытая дверь впустила холодный порыв ветра в дом, выдавливая тепло. Но когда Братья попрощались, Бун через окно в гостиной наблюдал, как машина скорой помощи скрывается в ночи.

После их отъезда в доме воцарилась странная тишина, пустота шокировала... и дарила чувство освобождения.

– Как насчет того, чтобы перекусить? – предложила Элания. – Этим мы собирались заняться, перед тем как...

– Разверзся ад и преисподняя? – пробормотал он.

– Ага.

Рошель встала.

– Думаю, нам стоит дать горячему шоколаду второй шанс.

– Может, не судьба? – предположил Бун. – Стоит попробовать что–нибудь другое.

– Нет, я не суеверная, – сказала его подруга, когда они втроем направились на выход из гостиной.

Оказавшись в фойе, Бун помедлил и посмотрел на персонал.

– Томэт, думаю, всем не помешает хорошо подкрепиться. Немного еды. Напитки. И я имею в виду всех... всех домочадцев. Всем вместе.

Смотря шеф–повару прямо в глаза, Бун понимал, что устанавливает новое правило. Новый порядок действий. Нововведения в этом доме.

А если доджен не согласится? Тогда Бун ясно осознал, что он уйдет. Продаст дом и персонал. Начнет с чистого листа, оборвав связь с больным, ущербным, ядовитым наследием его семьи.

Томэт окинул взглядом персонал. Послышался шепот. А потом шеф–повар низко поклонился.

– Мой Господин, мы поддерживаем ваше решение. Предлагаю перейти на кухню и всем вместе определиться с меню?

Бун медленно улыбнулся и обхватил Эланию за плечи.

– Хороший план. Такой... такой вариант мне нравится.

Неровная процессия устремилась через столовую и вошла в комнату для полировки посуды и кладовую. Проходя мимо открытой двери в комнаты дворецкого, Бун плотно закрыл ее.

Спустя час они все сидели за столом в столовой, передавая по кругу серебряные подносы и фарфоровые чашки, наполненные разнообразными блюдами и закусками, приготовленными общими усилиями, все прислуживали друг другу, а тарелки были наполнены одинаковой едой.

Бун сел во главе стола, Элания – не напротив него, с противоположного края, а рядом. Рошель сидела в середине, между Томэтом и одной из служанок. За столом раздавались разговоры и смех, но Бун осознавал, что домочадцы еще переваривали травмирующие события этой ночи.

Накладывая себе картофельное пюре, он посмотрел на Эланию. Поймал себя на мысли о том, беременна ли она. Только это хоть как–то скрасит его жизнь. Если они...

Нахмурившись, он остановился свои мысли, вспомнив, что она сказала ему о браке. Безвыигрышная ситуация. Он любил ее. Он имел возможность убедиться в своих чувствах много раз, в разных ситуациях, но вероятность ее беременности загоняла его в угол. Если он сейчас признается ей в любви? Предложит выйти за него замуж? Она уже говорила, что воспримет это как его потребность выполнить долг. И проблема в том... даже если она не заметила это сама, он чувствовал едва уловимые изменения в ее весеннем аромате.

У него было предчувствие... что она беременна.

– Ты в порядке? – спросила Элания, коснувшись его руки.

– Да, все хорошо. – Он выдавил улыбку. – Картошка изумительна на вкус.

– Семейный рецепт. Это заслуга сливочного сыра.

– Да ладно? – пробормотал он, потирая дыру, образовавшуюся в центре груди. – Сливочный сыр. Кто бы мог подумать.

Следуя за Буном по длинному, богато декорированному коридору, Элания смотрела на все закрытые двери и сбилась со счета на шестнадцатой.

Невероятно, насколько огромным был его дом.

Наконец, Бун остановился.

– Это моя спальня.

– Горю желанием заглянуть в нее.

– Там нет ничего особенного... – Он замолк, а потом рассмеялся. – В смысле, она... о, давай просто сделаем это.

Когда он открыл дверь, Элания зашла внутрь...

– Подожди, это же гостиная?

– Зона для отдыха, перед покоями.

– О. – Она покачала головой. – Вау. Ладно...