Замолчав, она заглянула в арочный проем в противоположной стене. Заинтригованная увиденным, она вошла в спальню своей мечты. Кровать была под стать размерам Буна, огромная, укрытая простынями с монограммой и покрывалом с какой–то печатью по центру. Но не это привлекло ее внимание.

Это были книги.

Вдоль стены на полках располагались сотни книг, современные и старые, некоторые – в кожаном переплете, некоторые – в тканевом. Она подошла ближе, изучая корешки, и улыбнулась про себя. Она углублялась в фильмы. Он – в чтение.

Ей нравилось, что их роднила интроверсия.

– Потрясающе, – выдохнула она, оглядываясь через плечо. – Я не представляла, что ты...

Она замолчала, увидев печаль на его лице... и его грустные глаза. Она не спрашивая знала, о чем он думал, и вспомнила слова Рошель перед парадным входом, до того, как разверзся ад.

Этой ночью они нашли ответы на все вопросы кроме одного. Самого главного для них.

Она знала решение. Узнала его... очень давно, хотя боялась признавать.

Подойдя к нему, она взяла руку Буна и подвела его к кровати. Они стояли рядом, и он поглаживал пальцем ее запястье... но не смотрел ей в глаза. И его печаль разбивала ей сердце.

Элания проглотила ком.

– Я так рада, что встретила тебя.

Он что–то хмыкнул в ответ.

– И я признательна тебе за все, что ты сделал для меня за последние несколько... – Ночей? казалось, прошли годы. – ...ну, с нашей встречи. В плане Изобель. И расследования.

Слова не шли на ум, мозг предавал ее этой ночью.

Но сердце было уверенно в ее чувствах.

Встав перед ним, она опустилась на колено и взяла его руки в свои. Смотря в его удивленные глаза, Элания улыбнулась... и внезапно, нашла нужные слова.

– Помнишь, как я сказала, что не хочу, чтобы ты звал меня замуж?

Закрыв глаза, он напрягаться всем телом.

– Да.

– Я сказала, что никогда не буду знать точно, что это не из чувства долга.

– Да.

– Сказала, что хочу, чтобы меня выбрали, именно меня.

Выдохнув, он открыл глаза.

– Без обид, но не нужно напоминать мне об этом. Я не скоро забуду тот болезненный разговор...

– Я пришла к решению.

Он вскинул руку, останавливая ее.

– Мы не знаем, беременна ли ты. Поэтому нечего решать. Но я хочу, чтобы ты знала: если ты беременна, то я...

– Я люблю тебя, и хочу спросить, согласишься ли ты стать моим хеллреном.

Бун моргнул. Вскинулся удивленно:

– Подожди, что? Что ты...

Элания улыбнулась.

– Я прошу тебя стать моим мужем. Видишь, так все иначе. Никакого долга с твоей стороны, ведь мы не знаем, беременна ли я, и я сама делаю выбор. Я выбираю тебя. Говорю, что люблю тебя, хочу тебя и...

Закончить она не успела.

– Я тоже тебя люблю, – сказал Бун, опустившись ковер и целуя Эланию. – Боже... да, конечно, я женюсь на тебе. И не имеет значения, беременна ли ты... – Он отстранился. – В смысле, для меня это не важно, я просто хочу быть с тобой.

Сморгнув слезы, Элания взяла его боевую руку и положила большую ладонь на свой живот.

– Я очень хочу этой беременности.

– Но что изменилось? – выдохнул он.

Подумав о прошедших двух днях, и вспоминая, как уверенно она стреляла, защищая любимую женщину своей сестры от безумца, Элания пожала плечами.

– Как я сказала, когда ты спросил, смогу ли я стоять на ногах, там, в фойе... – Она заглянула в его красивые глаза. – Я поняла, что обрела свой фундамент. Мне не нужно быть Чудо–Женщиной, не нужно всегда быть правой... когда понимаешь, чего ты стоишь и что ты можешь позаботиться о себе, тогда обретаешь свободу любить со всей полнотой и честностью. Не важно, речь идет о мужчине или женщине... или своем ребенке.

Улыбка Буна была подобна восходу солнца, озарившему не только его лицо, но и душу.

– Что ж, – прошептал он в ее губы. – Эта правда была заслужена кровью.