— Расскажи мне еще, что падает из гоблинов — почти в ухо шепнула мне Эльмира — Не то, Хейген, не то.

Однако, пора лезть под одеяло, по крайней мере мне. Может выйти неловкая ситуация, если она так и дальше мне в ухо шептать будет. Тут, конечно, полумрак — но вдруг бедром заденет? Чай, не девочка уже, поймет, что к чему.

— Ну, не то — так не то — развел руками я — Что знал — рассказал.

— Киф — Эля явно прекратила давить на меня своей женской сущностью, голос из интимного стал деловым — Я все понимаю, информация чего‑то да стоит. Но — давай так. Ты знаешь что‑то, что нужно мне. Я могу знать что‑то, что нужно тебе. Мы можем договориться, почему бы и нет.

— Почему бы и нет? — задумчиво повторил я, захлопнул форточку и вернулся на кровать, плюхнувшись на нее.

Да повсему бы и нет. Не верю я тебе, потенциальная родственница ни на грамм. А потому на твою брехню я буду выдавать свою. Вот и пообщаемся.

Эля присела в изголовье, совсем рядом со мной и вольготно откинулась на подушку.

— А почему бы и нет — наконец ответил ей я — Но начнем с тебя. Если ты дашь мне полезную информацию по вопросам, которые мне интересны — то я расскажу тебе что‑то такое, что будет любопытно тебе.

— Спрашивай — покладисто ответила Эля.

В этот момент скрипнула дверь и на пороге появилась Вика, причем явно капитально подготовившаяся к свиданию со мной. Дверь закрылась, тут же прошуршал шёлк халата, опускающегося на пол.

— Киф — произесла она томно и тут же наткнулась взглядом на собственную сестру, которая, то ли рефлекторно, то ли из вредности еще и начала перебирать мои волосы своей рукой. Вика булькнула и, моментально изменив тон, зло прошипела — Ты?

— Хорошее белье — со знанием дела ответила ей Эля, обозревая те несколько кружев, что были на ее теле, и которые хоть за какую‑то за одежду принять было трудно — Недешевое. Но в бедрах ты располнела, сестричка, для твоих лет — это непорядок.

Вот что любопытно — всякого я ждал от этой поездки, но вот такого даже представить не мог.

И еще я подумал о том, что если я прямо сейчас сигану в окно, то с голым задом на морозе шансов уцелеть у меня будет на порядок больше, чем здесь.

— Что? — ноздри у Вики раздувались, и еще мне показалось, что ногти у нее на пальцах значительно удлинились. Сейчас пойдут выяснения вроде 'Что она тут делает? Ты ее уже успел…?' Черт, а ведь как все неплохо начиналось, и как трагично все закончится — Что ты сказала? Это у меня бедра толстые? Ты ляжки свои видела вообще? И ты всерьез на этот целлюлитный холодец пытаешься моего мужика подцепить?

Мне резко полегчало — судя по всему в грехопадении меня обвинять прямо сейчас не будут, а то и вовсе минет меня чаша сия. Тут затронули более высокие сферы, что там какая‑то измена…

Но — ради правды — Вика права. Ляжки у Эльвиры и впрямь толстоваты, видно сказывается лежаче — сидячий образ жизни.

— Да мне он сто лет не сдался — злобно прошептала Эльвира — Тоже мне нашла элитный экземпляр самца. Такого только из жалости пригреть можно, да и то при условии, что он хоть как‑то будет полезен. Гвоздь там прибьет, или кран починит.

Шуметь сестры боялись, видимо, чтобы не разбудить родителей. И правильно делали, поскольку если они застанут нас втроем в моей комнате, то делить на своих и чужих не будут, а сразу всем выдадут по первое число. И еще отдельно всыпят Вике, за такое белье. Я даже знаю, как дядя Женя его охарактеризует, каким словом.

— Чего ж тогда ты к нему ночью приперлась? — Вика прищурилась и сверлила сестру взглядом контразведчика — А?

— Ты не поверишь — Эля сказала это уже не взвинчено, а как‑то… Уклончиво, что ли? — Про игру поговорить. Про 'Файролл'.

Вика тоже убрала с лица зверскую гримасу и почесала нос.

— Ты знаешь, — а поверю — услышал я то, что меня немало удивило — Ты, сестрица, на всю голову ушибленная, потому и поверю. Только непонятно, что ты у моего узнать хотела, он этой игрой не особо и интересуется, только в рамках служебной компетенции.

— Да что ты? — Эля сделала невозможное — хохотнула шепотом — Ты хочешь сказать, что он в 'Файролл' не играет вовсе?

— Не хочу, а говорю — невозмутимо ответила Вика, подошла к кровати, небрежным движением бедра (и впрямь налитого, как яблоко) подвинула Элю и полезла под одеяло — Подвинься. О чем мы? А, игра. Хочешь верь, хочешь не верь, но почти не играет. Залезает в эту жестяную банку с проводами раз в неделю, да и то по казненной надобности. У нас, сестричка, других дел полно, нам эту реальность виртуальной подменять не надо. Семья у нас, понимаешь? Хотя — куда тебе такое понять, у тебя жизнь‑то цифровая, ненатуральная, с подсластителями натуральными индентичными и усилителями вкуса.

И зацепила ведь она сестрицу сейчас. Крепко подозреваю, что разговор такой у них не в первый раз происходит, и раньше этот трюк не проходил, а вот сейчас — выстрелил. Я это понял по улыбке Вики, торжествующе — радостной.

— И вообще — шла бы ты отсюда — Вика повернулась к сестре затылком, а ко мне лицом — Мамка пироги затеяла сегодня печь, тесто поставила, стало быть, часов в пять она уже встанет. А нам одного раза мало. Ну, ты же понимаешь, о чем я? Или объяснить?

— Приятно провести время — Эля все‑таки решила сохранить остатки невозмутимости, так сказать — сохранить лицо — И не забывайте предохраняться, не дай бог разможитесь. В мире и так черт знает, чего творится, так если еще и Вика родит, совсем всё в тартарары покатится.

— Так себе шутка — сказал я, причем вполне объективно — Правда — очень посредственная, не тянет даже на среднюю. Как грубость — ничего, но как шутка…

— Как умею — так и шучу — буркнула Эля и напоследок громко бахнула дверью, надо полагать — из чувства вредности.

— Дал же бог сестрицу, а? — прижалась ко мне Вика — Чего она приходила? Нет, я догадываюсь…

— Да правду она тебе сказала — девушка была очень горячей, и я содрогнулся, представив повтор жуткого давешнего банного ада — Про игру говорили. Слушай, а ты зачем ей сказала, что я туда не хожу вовсе?

Вика приподнялась на локте и постучала меня наманикюренным ноготком по лбу.

— Какая нормальная женщина скажет другой женщине, что ее мужчина не с ней время проводит, а в виртуальных мирах шляется? Нет уж, по официальной версии ты всегда со мной, понятно? Кстати — и по жизни неплохо бы ограничить эти твои игры, а то ты скоро совсем в этой своей игре растворишься. А мне, молодой и красивой, надо регулярное мужское внимание.

— Хорошо бы — согласился с ней я и резво скакнул с кровати на пол, поняв, что у нее на уме — В смысле — ограничить. И, между прочим, я это уже сделал — вот, я же здесь, с тобой. Сейчас, покурю только…

— Мамка не любит, когда в доме курят — заметила Вика немного разочарованным голосом — Но тебе, так уж и быть — можно. А потом…

Ее ладонь похлопала по одеялу, и я понял, почему приговоренные к смерти всегда так растягивали курение последней сигареты.

Метель разошлась не на шутку, снег шел всю ночь и утро, засыпав все, что только можно.

— Ишь ты — заметил дядя Женя, глядя в окно — Вчера мороз, сегодня снег. Довели страну, понимаешь… При коммунистах такого не было, и в мире был порядок, и с погодой тоже.

— Да ну, в самом деле — растроенно сказала Вика — Я хотела сегодня к Павловской съездить, повидаться, поболтать — и на тебе.

— Бешеной собаке семь верст — не крюк — равнодушно сказала Эля — Ты, если чего в голову возьмешь, так все равно это сделаешь. Можно подумать, что метель тебе помеха. Хотя… Я с тобой поеду, почему бы и нет.

— Злая ты — обвинительно сказала Вика — Потому и одинакая. Или наоборот — ты одинокая, а потому и злая? Киф, как думаешь — какое из этих утверждений правильное?

Я в это время зевал, и потому ответить не успел. Да и не стал бы — я себе не враг, влезать в эти их дрязги, формально я предпочитал держать нейтралитет. Впрочем, за меня это сделала тетя Света, отвесившая равновесные крепкие подзатыльники обоим.